Чужая. На пороге соблазна - Анастасия Тьюдор

Взгляды мужской половины обеих групп проследовали за ней. Кхм… Кажется, Дегтярев был прав в своем требовании одеваться более традиционно. Не многие из студентов оказались готовы к тому, насколько плотно могут сидеть на девичьей фигурке экипировочные штаны.

Я что, слышу скрип зубов бедного Олега Андреевича?

— Так, я пошел, — шепнул Клим, воспользовавшись ситуацией. Вскочив, он проследовал за Асей, на ходу бросая в сторону Дегтярева: — Собака рожает. Буду на следующем занятии. До свидания.

Я прикрыла глаза ладонью и покачала головой. Второсортный детектив про идиота-шпиона уже был. Настал черед дурацкого ситкома про студентов.

* * *

Клим игнорировал мои звонки и сообщения следующие несколько часов. Я сидела на парах как на иголках и регулярно поглядывала на экран смартфона, который загорался от каких угодно уведомлений, но только не от тех, что были мне нужны.

Окончательно потеряв терпение, я дошла до того, что полезла на страничку Лукашина. Пролистала ворох старых фотографий, сделанных за два года его жизни в Штатах, изучила список страниц, на которые он был подписан, и гневно попыхтела пару минут, когда увидела там и свой аккаунт. Впрочем, в моих соцсетях никогда не мелькало чего-то глобально важного, а все фото, сделанные до поступления в универ, я скрыла в архиве, так что вряд ли Лукашин смог найти хоть что-то, способное утолить его любопытство.

Пользуясь случаем, я перелогинилась и с фейкового аккаунта заглянула на страничку сестры. Сима всегда была активным пользователем интернет-пространства, регулярно обновляла профили, делилась фотографиями и видео. Однако уже не в первый раз меня встретила тишина. На секунду мелькнула мысль, что Сима меня раскусила и ограничила доступ к личным материалам, но сестра исчезла с радаров даже на страницах своих друзей.

Я могла понять тишину сейчас, в сентябре. Девятый класс, активный прессинг со стороны учителей, старт подготовки к экзаменам. Но почему сестра молчала даже летом, пока ее друзья пачками заливали фотки и каждые пять минут выкладывали сторис?

Я нажала на иконку самолетика, открывая чат с нашей перепиской. Посмотрела на последнее сообщение. От меня. Два с половиной года назад. Вздохнула и заблокировала телефон, слепо уставившись в черный экран.

Да, мы с Симой часто ругались. Она неоднократно доводила меня до белого каления тем, что ябедничала родителям по каждому поводу. Иногда из вредности срывала мои планы, портила вещи и пыталась перетянуть внимание на себя, но… Разве не так ведут себя младшие сестры? Все это меркло на фоне уютных вечеров за просмотром фильмов, совместных, пусть и редких, прогулок, ночного смеха под одеялом, чтобы родители не услышали и не устроили нагоняй за то, что уже так поздно, а мы не спим.

Я скучала по ней. Мне ее не хватало. И даже обида не могла это перекрыть.

Клим объявился после третьей пары. Взяв трубку, я тут же несколькими нецензурными предложениями высказала другу все, что я думаю о его молчании.

— Если бы ты думала головой, то мне не пришлось бы гоняться за Лукашиным, — проворчал он. Щелчок зажигалки и веселое: — Угадай, за чем я застал его в твоем гараже?

— Ты слишком спокоен, поэтому не думаю, что Лукашин сделал что-то из ряда вон выходящее.

— Ну… Кусок тряпки в баке Чарджера и горящая зажигалка для тебя вещи обыденные?

Я икнула. Торопливо отошла к окну, убедившись, что никто рядом не греет уши и уточнила:

— Машина цела?

— И машина, и гараж, — успокоил меня Клим. — Никиточка только капельку поиграл в пиромана, затем пришел Клим и все разрулил. Как обычно. Резкая, — неожиданно рявкнул он, — прекратите бесить друг друга. Постарайся спокойно поговорить с этим придурком, пока кто-то из вас не уехал на зону.

— Ты поверишь, если скажу, что планирую вывесить белый флаг и сесть за стол переговоров? — спросила я и нервно постучала пальцами по подоконнику, прыгая взглядом по россыпи припаркованных возле универа автомобилей. Машины Димы, которую он отдал Лукашину, видно не было.

— Поверю. И советую поторопиться, потому что этот несостоявшийся пироман выдвинул ультиматум, который тебе точно не понравится.

— Какой? — насторожилась я.

— Или ты избавишься от тачки, или он продолжит под тебя копать. А потом выложит все карты на стол. Перед твоим ненаглядным Димой.

— В каком смысле — избавишься от тачки? — По спине пробежала неприятная дрожь и я повела плечами, стараясь вернуть себе самообладание.

— В прямом. Лукашин жаждет мести. Отомстить Игнатову у него не получилось, поэтому он выбрал новую цель — тебя.

Глава 15. Никита

— Никит, — произнес отец, наблюдая за тем, как я в сотый раз пытаюсь завязать бабочку, — если ты передумал или не хочешь ехать, просто скажи. Не надо делать мне одолжение. Это всего лишь благотворительный вечер.

— Пап, хватит! — рявкнул я, разворачиваясь к нему лицом. Показал ладонью на свою убогую недобабочку и спросил: — Думаешь, я специально завязываю такую хрень и не понимаю, как все это выглядит со стороны? По-твоему, я бы не смог отмазаться как-нибудь поизящнее? Скажи ещё, что я отказался от помощи, чтобы зацепить Милану своим отказом, и вообще топ тема будет. Как же иначе?! Других вариантов ведь не существует, да?! — вперив в отца требующий ответа взгляд, я помотал головой и процедил сквозь зубы: — Я подумал, что справлюсь с галстуком сам. Извини, облажался.

Заранее зная, что услышу и в каком тоне прозвучит нотация, я сорвал бабочку и швырнул ее на стол. Выбил из пачки сигарету и жадно затянулся дымом, чтобы не наговорить отцу лишнего.

Я с детства ненавидел бабочки, а обязаловка ее наличия на приемах вывела эту ненависть в абсолют. Как бы не ослаблял ее сам, что бы ни придумывала мама, пафосная удавка один черт душила меня. И несколько часов обмена любезностями превращались в ад с одним единственным желанием — сорвать бабочку и продышаться. Поэтому, увидев, как Милана завязывает галстук отцу, и представив, чем обернется для меня идеальный узел, я отказался от помощи. Попробовал найти приемлемый вариант и в итоге сорвался на отца.

"Лучше не придумаешь. Просто идеально," — подумал я, отсчитывая последние секунды тишины перед бурей. Которая, к удивлению, зазвучала не упреками в мой адрес, а просьбой. К Милане:

— Мила, подойди, пожалуйста. У нас тут проблема.

Мила?

— Мальчики, что у вас случилось?

А где “я же вижу, что ты делаешь”?

Растерявшись, я пропустил мимо ушей “мальчиков” Миланы и с изумлением посмотрел на отца, стоило мне осознать смысл его фразы:

— Мил, можешь