Свечная башня - Татьяна Владимировна Корсакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что такое? – Если Фрост не разбирался в маленьких мальчиках, то в ней разбираться он уже начинал. Или она снова… зомбовеет? – Мирослава? – Он легонько тронул ее за плечо, этим простым движением выдергивая из невидимой воронки.
– Что-то не так… – Не дожидаясь Фроста, не тратя время на объяснения, она бросилась бежать. Он рванул следом.
Мальчик стоял на берегу затона, в том самом месте, где вчера они обнаружили потопленную флотилию Василисы. Он стоял спиной к ним, лицом к воде. В позе его было что-то неестественное. Мирослава не сразу, но все же поняла, что именно. Дети, особенно такие гиперактивные дети, как Василий Самсонов, ни секунды не могут выдержать без движения, а сейчас движений не было. Ничего, кроме полной, какой-то противоестественной неподвижности.
– Вася! Василий? – позвала она шепотом, все еще не решаясь ни приблизиться, ни прикоснуться. – Вот мы тебя и нашли…
Вася, которого Мирослава знала, уже давно принялся бы оправдываться и дурить им с Фростом головы, а этот мальчик даже не шелохнулся. И никакого лука, никаких стрел не было ни при нем, ни рядом с ним.
Мирослава бросила беспомощный взгляд на Фроста. Тот в ответ пожал плечами – мол, твой ученик, ты и разбирайся! Значит, она разберется! Она и не с таким разбиралась.
К Самсонову она шла осторожно, на цыпочках. Почему? Сама толком не понимала. Может быть, чтобы он не сиганул в воду. Она шла, а в висках стучал пульс, и в биении пульса угадывались слова…
Раз… Два… Три…
Она шла и больше не чувствовала себя взрослой…
Четыре… Пять…
Она снова была маленькой девочкой. Почти такой же маленькой, как стоящий к ней спиной мальчик….
Я иду искать…
Он завизжал в тот самый момент, когда пальцы Мирославы легонько коснулись его плеча…
Кто не спрятался, я не виновата…
Он визжал и вырывался из Мирославиных объятий. Мирослава держала крепко. Зажмурилась и держала. Словно бы поймала беспокойную рыжую птицу. Словно бы было очень важно ее не упустить.
Ее саму тоже схватили. Вероломно подкрались сзади, обхватили за плечи, зашептали в ухо, заглушая, обрывая ненавистную считалочку:
– Мирослава, дай мне… Отпусти его, я сам!
А она не могла отпустить. Вася уже не вырывался, он тихо всхлипывал, упершись лбом ей в ребра, обхватив руками так крепко, что еще попробуй разожми эти объятья. Так они и стояли, обнявшись. И было не понять, кто кого держит, кто кого успокаивает.
– Вася… – Она пришла в себя первой, осторожно погладила мальчика по рыжим волосам. – Вась, ну ты чего?..
Получилось глупо и беспомощно, совсем не по-взрослому, но сработало. Почему-то глупость иногда берет верх над самыми рациональными решениями.
– Раз… – сказал Вася и икнул…
– Два… – сказала Мирослава и похолодела.
– Три… – сказал Вася и поднял к ней бледное, лишенное ярких красок лицо.
– Четыре… – сказала Мирослава, сглатывая колючий ком.
– Пять… – сказал Вася, и уголки его рта поползли вниз.
– Я иду искать… – сказала Мирослава и зажала рот ладонью.
– Кто не спрятался, тот мертв… – сказал Вася. В его глазах закручивались воронки. Или отражались… Или просто Мирославе мерещились…
– Стоп! – сказал Фрост и бесцеремонно разорвал их связь. Просто оттолкнул друг от друга, встав между ними так, чтобы видеть обоих. – Отставить истерику!
Вася снова икнул. Воронки в его глазах истаяли, уступая место слезам.
– Вот так! Молодец! – Фрост осторожно потрепал его по волосам. – Ты, говорят, сделал лук?! – Голос его звучал беспечно. Непозволительно беспечно, но ему удалось то, что не удалось Мирославе: он выдернул мальчика из морока. И мальчика выдернул, и ее тоже. – И где он?
– Кто? – спросил Вася сонным голосом. Слезы катились, прочерчивая дорожки на чумазых щеках.
– Твой лук и твои стрелы. Ты покажешь нам, где они?
Мирославе хотелось его оттолкнуть, хотелось криком кричать, что не надо вмешиваться, не надо ничего искать! Или это маленькая девочка внутри нее все никак не могла успокоиться, не находила путеводную нить, за которую можно уцепиться и выйти на свет?
– Я покажу. – Вася взял одной рукой за руку Фроста, а второй – ее. – Только не бросайте меня тут в темноте одного.
Мирослава с Фростом переглянулись. Взгляд Фроста был недоуменный, а ее, наверное, понимающий. Про темноту она понимала чуть больше, чем остальные.
– Может я сам? – Фрост смотрел на нее поверх рыжей Васиной макушки. – А вы подождите меня тут?
– Нет! – Они ответили одновременно: Мирослава и Вася.
– Нет, мы пойдем с тобой. – Мирослава нашла в себе силы улыбнуться.
Фрост ничего не ответил. В его глазах тоже закручивались воронки. Не такие страшные и неминуемые, как у нее, но все же…
Они шли вдоль берега, крепко взявшись за руки. Вася казался решительным и целеустремленным, а Мирославе казалось, что стоит только ей отпустить его руку, как он бросится бежать, такая порывистость была в каждом его движении. И она держала крепко. Держала его, держалась сама. Почти до самого конца…
– Вот, – сказал Вася и снова попытался высвободиться. – Вот она! – На влажном песке рядом со следами детских ног лежала остро заточенная ветка. – Моя стрела.
– А лук? – спросил Фрост.
Зачем он вообще спрашивает о всякой ерунде, когда нужно спрашивать о главном, о том, что его так напугало?!
– А лук там… – Вася дернул подбородком куда-то в сторону прибрежных зарослей. – Я его уронил, после того как…
– После чего? – спросила Мирослава.
Он долго молчал, а потом сказал спокойным, будничным каким-то тоном:
– Я думал, что она ненастоящая. Я в нее ткнул палкой… – Он снова громко икнул и замолчал.
– Так, я пошел. А вы стойте тут, – сказал Фрост, направляясь к зарослям.
– Мы с тобой! – Дернулась было Мирослава.
– Нет! – рявкнул он. – Оставайтесь здесь, я сказал.
Она не посмела ослушаться. Или не захотела? Не потому ли, что боялась узнать правду, увидеть то, что увидел Вася? Увидеть… Вспомнить… Впрочем, какая разница?! Оказывается, это одинаково больно!
Фроста не было всего пару минут, но минуты эти показались Мирославе вечностью. Несколько раз она порывалась пойти следом. Останавливал ее только Вася, который что-то рисовал на влажном песке подобранной стрелой. Никогда, ни при каких обстоятельствах Мирослава бы не бросила ребенка одного, особенно сейчас, когда опасность, кажется, витала в воздухе. Оставалась крохотная надежда, что мальчика напугала какая-нибудь ерунда, что-то несущественное. Но надежда эта истаяла, как только Мирослава увидела лицо Фроста.
Она стояла
