У каждого свое зло - Фридрих Незнанский

— Это война, да? — прошептала она, побледнев и закидывая вверх голову, чтобы смотреть на него своими влюбленными, лучащимися глазами снизу.

Он молча кивнул, покровительственно накрыв ее ищущую руку второй, свободной — она почувствовала ее, тяжелую, теплую сквозь ткань рукава его рубашки.

— А почему ты сказал, что мы нормальные?

— Потому что вы — нормальные.

Она потянулась вверх, приподнялась, нескладно чмокнула его в косточку подбородка. И снова подумала: вот дура какая! Он еще решит, что она готова стать его рабой… И, скрывая неловкость от того, что ей сразу же захотелось доказать — да, она готова ради него на все, спросила:

— Это ты к тому сказал, что все нормальные, а ты нет? Так, да?

— А я нет, — как эхо повторил он. — Но тебя это не касается… Нет, не вообще, а точно так же, как ты про зверя спросила. Своих это не касается, Маня. Эх, хорошая ты девочка… ни беды, ни грязи не знала…

— Нет, ну почему ты все-таки говоришь, что ты — ненормальный?

— Да потому, что я на войне был, а ты нет. Потому что… А, неважно… Короче, много я чего такого видел, о чем нормальным людям даже и догадываться вредно… Потому и стал психом…

— Как это — психом? — снова глупо спросила она, никак не согласная считать его психом.

— Ну как тебе объяснить, — набычился Николай. — Вот, понимаешь, морочу я тебе голову, что поздно, мол, уже было к тебе заходить… А ведь я вчера уже шел к тебе, понимаешь? Почти до самого твоего подъезда дошел! А около твоего подъезда — машина с мигалками, с номерами Генпрокуратуры… так получилось, знаю я эти номера…

— А-а! — покровительственно рассмеялась она, еще глубже просовывая руку в его рукав. — Испугался! Совесть нечистая, да? — И тут же спохватилась, заметив, что он снова начинает отбирать у нее руку обиделся. — Ну и что, что прокурор? Может, он в нашем доме живет?

Он криво усмехнулся и все же высвободил свою руку.

— Генеральный-то? В твоем доме? Нет, эти жуки не в таких хоромах живут, это-то уж я точно теперь знаю! — Подумал, добавил: — Но вообще-то меня это не волнует. Я повторяю: не пошел потому, что поздно уже было, а машина эта — так, к слову пришлась… к разговору нашему — псих, не псих… Правильно говорят, что пуганая ворона куста боится…

Они больше не возвращались к этой теме. Потом он провожал ее до дома, они шли пешком по ночной Москве, и ей было хорошо, как в студенческие годы — снова казалось, что вся жизнь, все самое прекрасное в ней — еще впереди. Потом они расставались в ее дворе, совсем как молоденькие, сидели в песочнице под грибком и целовались. Марина уже решилась позвать его к себе, а он вдруг сказал ни к селу ни к городу:

— Она вот здесь стояла, машина-то…

Марина на какой-то миг оскорбилась не на шутку: нет, все-таки, если нет в человеке настоящей тонкости — испортит все одним словом… Но тут же его рука легла на ее грудь, и мгновенно затвердевший, встопорщившийся сосок заставил ее подумать совсем иначе, а может, просто заставил забыть о том, что она только что подумала, и, послушно выгибаясь Николаю навстречу, она сказала ему то, что узнала по секрету от матери, а та по секрету же — от дяди Антона:

— Это друг нашего соседа приезжал… Сосед у нас — симпатичный такой старичок, дядя Антон… Он ветеран органов, понимаешь? Только это к нему приезжал не Генеральный прокурор, а заместитель генерального…

Рука Николая прервала свое гипнотизирующее движение.

— Да ну?! — удивился он. — Просто так — и домой к пенсионеру? В гости чайку попить, что ли? Или какие-нибудь именные часы в подарок от генерального привез?

— Да ну, какие там награды! Его обокрали, дядю Антона. Представляешь, к примеру, вчера все было нормально, а утром хвать — обокрали! И самое неприятное во всем этом, что и на нас с мамой думают тоже.

— Да чего уж тут приятного, — буркнул Николай и добавил неопределенно: — По себе знаю.

— Ты представляешь, — словно не слыша, продолжала она, — у нас даже следователь был… Такой молодой, знаешь, парень… Он, кстати, и про тебя спрашивал.

— И что спрашивал?

— Ну, он так, неопределенно. Есть ли у вас молодой человек, говорит…

— А ты что?

— А я ему: а вот это никакого отношения к вашему вынюхиванию не имеет! Он и замолк…

— Ну чего уж ты так, Маня! У них, у этих сыщиков, работа такая вынюхивать, их тоже понять можно. — Она то слушала его, то не слушала — ее снова сводила с ума его пришедшая в движение рука. — Им же надо кого-то подозревать. Ведь у старика, поди, никого, кроме вас, и не бывает. Так кого же и подозревать, как не вас… Ну, и меня теперь — тоже…

— Ну да, — сказала она, думая, впрочем, совсем не о том, что он говорит, а о том, как все сильнее охватывает низ живота какое-то животное желание близости с мужчиной, мужиком, самцом… — Прямо не бывает! К нему и медсестра ходит, и племянник в тот день заходил… О-ох, — простонала она, не в силах больше сдерживаться. — Пойдем ко мне, Коленька…

Он разжал свои безжалостно-нежные руки, встал, поднял и ее, поставил на неуверенные ноги. Спросил, снова обидев тем, что чувствовал совсем не так, как чувствовала она:

— Неужели племянник мог?

— Кто? — спросила Марина, силком таща его в сторону своего подъезда. Ярик-то? Еще как мог! Он ведь наркоман, племянничек Антона Григорьевича, а у наркоманов этих — ничего святого. Ты даже не представляешь…

Он ушел от нее около двух часов ночи. И когда Марина, истомленная, счастливая, тихонько закрыла за ним дверь, готовая расплакаться от этого несправедливого расставания, она столкнулась нос к носу с матерью, которая до сих пор старательно делала вид, что спит.

— Ох, девка, — вздохнула мать. — Куда это он пошел среди ночи-то? Уж оставался бы до утра… К жене, что ли, спешит?

— Да ладно тебе, мама. Как вышло, так вышло, какое это теперь имеет значение — женатый, неженатый…

Мать только горестно вздохнула, но спорить с дочерью не стала.

Хотя дядька и сказал, что позвонит в отделение, Денис нашел концы далеко не сразу. Все-таки были неудобства в его положении частного детектива, и ощущались они сильнее всего как раз при вхождении в контакт с официальными правоохранительными структурами. Сначала дежурный по отделению перепульнул его к какому-то майору, заместителю начальника; тот хотел было послать Дениса еще куда-то, совсем в другое место, но все же сжалился отправил прямиком к капитану-оперативнику, занимающемуся делом Завьялова. Даже трубку снял, сказал кому-то, держа перед глазами Денисово удостоверение:

— Слушай, Лукин… Сейчас к тебе господин Грязнов зайдет, ты его прими, расскажи все, что можно… Про что? Он тебе сам скажет про что! — и подмигнул Денису.

Тем временем на том конце провода, видно, спросили еще что-то, кажется, ехидное, потому что майор, усмехнувшись, ответил:

— Нет, не начальник МУРа. Если б начальник — мы бы с тобой уже как наскипидаренные бегали. Однофамилец. Но все равно, организуй содействие…

Капитан Лукин оказался молодым симпатичным мужиком с быстрым, цепким взглядом. Он, оторвавшись от какой-то бумаги, которую заполнял быстрым мелким почерком, посмотрел на Дениса, снова опустил голову, не глядя, показал рукой — садись, мол. Денис сел на один из двух свободных стульев возле капитанского обшарпанного стола.

— Говори, не обращай внимания, что пишу, — я все услышу.

Тоже мне Юлий Цезарь, усмехнулся про себя Денис, впрочем, без всякой злобы — капитан ему чем-то сразу понравился.

— Я по поводу погибшего Завьялова… Нельзя ли взглянуть на тело?

Капитан оторвался наконец от своей бумаги, удивленно вскинул голову.

— Завьялова? — переспросил он, кажется, разочарованно. — А чего там смотреть? Трупак — он и есть трупак. Чем этот наркоман ваше агентство заинтересовал?

— Наркоман? — теперь пришла очередь удивляться Денису. — Честно говоря, ничего об этом не знал…

Вот это была новость… Впрочем, для него, наверно, оказалось бы новостью все, что ни скажи, — так мало он пока что знал о Ярославе Завьялове. Но как бы то ни было, он должен был взглянуть на тело. Или, по крайней мере, узнать все подробности смерти племянника старика Краснова ведь именно с Ярославом была связана основная их версия пропажи книг. Между прочим, Ярослава вполне могли как раз из-за самих книг и прикончить.

— Я все же вынужден настаивать, — как можно деликатнее произнес Денис, зная, как не любят официальные блюстители правопорядка подобного поворота разговора. — Где, в каком морге находится тело?

— Ну что ж, ваше право. — Капитан пожал плечами. — Тело находится в морге больницы Склифосовского. Но еще раз повторю: смотреть там особо нечего. Хотите — вот могу дать для ознакомления протокол осмотра. И предварительное заключение нашего эксперта.

Денис, благодарно кивнув, с жадностью схватил обе бумаги, впился в них… Так… тело найдено… в сквере… Это рядом с домом Краснова, отметил он про себя. Совсем рядом. Либо Ярослав снова шел к деду, либо шел уже от него…