Журналистское расследование - Коллектив авторов

Атака, направленная на заместителя Генерального прокурора, была продумана безупречно. И проведена – тоже. В то время уже находились под следствием, а иные и под арестом несколько руководящих работников Краснодарского края. Объективные доказательства их вины в особо крупных хищениях и астрономических взятках лишали их, по мнению Ваксберга, малейшей надежды избежать сурового приговора. Тогда-то и посыпались, «по случайности» одновременно, тревожные жалобы в адрес наиболее высокопоставленных особ. Их авторы блестяще владели тем языком, который особенно впечатляет партийных функционеров. Над партией, писали жалобщики, чинится расправа, прокуроры подняли руку на советскую власть! К ним – заслуженным и награжденным, преданным Родине до мозга костей – применяют запрещенные законом методы ведения следствия, вплоть до физических. Не только вымогают, но и выбивают признание в том, чего они никогда не делали и сделать вообще не могли. В дело вмешался властитель Краснодарского края – сам Медунов. Найденов был вызван на ковер – не для доклада, а для «проработки». Говорить ему не дали. «Замахнулся на партию! – кричал Медунов. – Избивают лучшие партийные кадры! Это вам не 37 год!»

Ваксберг с горечью признается, что стал невольным участником низвержения В. Найденова. Заместителю Генерального прокурора вменили в вину публикацию очерка «Ширма», к которой он не имел ни малейшего отношения. Сгущались тучи и над Ваксбергом. Случилось так, что вскоре после публикации очерка Ваксбергу предстояла командировка в Сочи, где снимался фильм, в основе которого лежал его сценарий. Появилась необходимость внести в сценарий поправки и дополнения. Когда была определена дата отъезда, Ваксбергу неожиданно позвонил Найденов. В статье «Судьба прокурора» («Лит. газ.», 1987, 28 окт.) Ваксберг так описывает этот разговор:

– Вы собрались в Сочи, – не спрашивая, а сообщая, сказал он. – Настоятельно рекомендую этого не делать.

– Убьют, – мрачно пошутил я, не посмев спросить, откуда у него столь точная информация.

Найденов шутки не принял.

– До этого, думаю, не дойдет. Но… Мало ли что… Вдруг вам захочется похулиганить. Или… – Он запнулся. – Кого-нибудь изнасиловать… Вы меня поняли? В обиду вас мы не дадим, но цели они достигнут. Распускать слухи – им не впервой. Вы будете обороняться, а не наступать. Впрочем, решать вам, а не мне, я вас только предупредил.

С горькой самоиронией Ваксберг замечает, что не последовал примеру героев телесериалов о сицилийской мафии и не стал ставить экспериментов на себе. Поездку он отменил. С Ваксбергом ничего не случилось. А вот Найденов в ноябре 1981 года был снят с поста заместителя Генерального прокурора. Без указания причины.

Огромное место в творчестве Ваксберга занимают исторические расследования. Опубликованные в разное время в разных периодических изданиях, они, дополненные и переработанные, впоследствии вышли отдельными книгами и стали бестселлерами. Успех этим книгам обеспечил не столько выбор персонажей, сколько подход автора к исследуемой теме. Работая над книгой «Царица доказательств. Вышинский и его время» (она вышла в 1992 году), Ваксберг меньше всего уделяет внимание главному обвинителю на судебных процессах 30 – 40-х годов, зато с максимальной полнотой исследует, как шел Вышинский к власти и что это дало ему впоследствии. Он скрупулезно собирает архивные материалы, внимательно читает мемуары, изучает эпистолярное наследие, выслушивает свидетельства очевидцев, работу с которыми считает важным этапом в работе журналиста-расследователя. При этом, по его собственному признанию, он может не соглашаться с выводами очевидцев, сомневаться в них, но никогда их не игнорирует. «Как нельзя обойтись без документов, – говорит Ваксберг в одном из своих интервью, – так нельзя отмахнуться от устных рассказов самих участников событий и членов их семей, друзей, знакомых, что-то от них слышавших. В противном случае исследователь рискует оказаться без источников, которые питают его выводы. Это, конечно, не означает, что только на этих основаниях нужно строить представления об историческом прошлом. Косвенные доказательства должны чем-то подтверждаться, лучше всего документами. И замыкаться в нерасторжимую цепь. Только в этом случае можно судить о большей или меньшей достоверности показаний очевидцев»[94].

В своей книге о А. Я. Вышинском Ваксберг старается следовать этому принципу. Для того чтобы узнать биографию Вышинского, Ваксбергу пришлось изрядно потрудиться, складывая мозаику из хитроумно подобранных данных, содержащихся в справочниках, словарях и энциклопедиях. Собранные воедино, они позволили Ваксбергу увидеть странные зигзаги карьеры «угодливой серости, вознесенной на такие высоты, откуда ей было дано, упиваясь своим могуществом, топтать поверженных и играть судьбами миллионов»[95].

Из Большой Советской Энциклопедии 1951 года издания Ваксберг узнает, что Вышинский активно участвовал в революционном движении с 1902 года, и в информации этой нет неправды. Но и ясности тоже не будет. Поскольку в той же энциклопедии, вышедшей 22 годами раньше, прошлое Вышинского изложено куда как точнее: меньшевик, решившийся перейти к большевикам лишь после того, как они прочно закрепились у власти. Ваксберг делает предположение, что этот факт биографии всю жизнь держал Вышинского «на крючке». И не только этот. Исследуя жизненный путь Вышинского, Ваксберг обнаруживает ряд интересных архивных документов, проливающих свет на его дальнейшую судьбу.

Будучи председателем 1-й Якиманской районной управы, Вышинский подписал распоряжение о неукоснительном исполнении на вверенной ему территории архиважного приказа Временного правительства. А приказ был такой: разыскать, арестовать и предать суду немецкого шпиона Владимира Ильича Ульянова (Ленина). Подписал эту бумагу не просто законопослушный чиновник, а социал-демократ, считавший себя революционером. Трагический виток истории состоял в том, что именно этот чиновник через двадцать лет на посту прокурора страны клеймил ближайших соратников Ленина, будто это они, а не он, вынашивали замыслы расправы над вождем. Для них Вышинский требовал смертного приговора. Ваксберг, еще в студенческие годы изучавший труды Вышинского и его выступления на процессах 30 – 40-х годов, отмечает, что в них удивительным образом сочетался откровенный политический бандитизм с благообразием обкатанных юридических формулировок, трескучая фразеология и надрывный пафос… А оттачивать свое ораторское искусство Вышинский начал еще в 20-е годы, на посту начальника Управления российского Наркомпрода.

Сюжеты тех первых судебных процессов, на которых Вышинский пробовал голос, отмечает Ваксберг, напоминают сюжеты до боли знакомые: Вышинский клеймил оборотней и перерожденцев – клеймил за дело. Его гневные речи нравились, они были созвучны времени. О Вышинском заговорили. Он стал популярен. В деятельности Вышинского на этом посту Ваксберг подмечает одну и ту же отчетливую тенденцию. Любому процессу над взяточником, казнокрадом, проворовавшимся хозяйственником Вышинский придавал политическую окраску. Уже тогда в его лексиконе появились такие слова, как «агенты», «лазутчики», «духовные диверсанты» и «всевозможный буржуазный смрад». Совершенства он достигнет еще не скоро – политические процессы 30 – 40-х годов были впереди.

Круг тем, которые привлекают журналиста Ваксберга, очень широк. Он пытается воссоздать историю вербовки советскими спецслужбами Сергея Эфрона (мужа Марины Цветаевой), вместе с Юрием Щекочихиным встречается с высокопоставленным сотрудником норвежского МИДа Арисом Трехолдом, признанным судом агентом КГБ, выступает общественным защитником на процессе молодой поэтессы Алины Витухновской, обвиняемой в сбыте и распространении наркотиков. Но не будет преувеличением сказать, что ключевой фигурой в расследовательской деятельности Ваксберга является прокурор Вышинский. Изучая его жизнь и деятельность, Ваксберг считал своим долгом рассказать о судьбах и его жертв, и его соратников. Юристы Брауде и Лившиц, журналист Кольцов, режиссеры Мейерхольд и Михоэлс, партийные деятели Бухарин и Каменев – вот далеко не полный перечень тех, чьи трагические судьбы стали известны благодаря Аркадию Ваксбергу.

Последние годы Аркадий Ваксберг работает собкором «Литературной газеты» в Париже. Все, что пишет Аркадий Ваксберг, как считает, в частности, известный английский писатель Джон Ле Карре, «отличается трезвостью анализа и вместе с тем необычайной гражданской страстностью».

Юрий Щекочихин. Как закалялась российская мафия. Лев прыгнул

Эти же качества были присущи и Юрию Петровичу Щекочихину (1950 – 2003), который начал свою журналистскую деятельность в «Московском комсомольце», куда пришел семнадцатилетним мальчишкой, по собственному признанию мало что знающим, нашпигованным официальной пропагандой. Больше всего его поразило тогда чувство свободы, царящее в редакции. Шел 1968 год. Только что были введены войска в Чехословакию, и в редакции у каждого была своя точка зрения на происходящее, которую не боялись высказывать открыто. Это, пожалуй, главное, чему научился Щекочихин в «Московском комсомольце», – иметь свою точку зрения.