Ричард Длинные Руки – эрцгерцог - Гай Орловский

Я сказал рассеянно:

— Пропусти.

Он исчез, а через пару секунд в шатер вошла сверкающая статуя из блестящего металла, высокая, широкая в плечах и узкая в поясе, только шлем с перьями красиво покоится на сгибе руки. На меня без всякого выражения взглянули холодные светло-голубые, почти серые глаза, нос высокомерно вздернут, губы плотно сжаты, волосы туго убраны в пучок на затылке.

— Ваша светлость, — произнесла она так, словно заговорила усыпанная снегом гора, — я прослышала о вашем беспокойстве. Дескать, могу опозорить ваше мужское войско непотребным здесь женским обликом…

Я шагнул вперед, но обнять не решился, вдруг да в морду даст, сказал с искренним покаянием:

— Боудеррия, ну ты чего?.. Это тебе Вильярд наябедничал?

— Неважно кто.

— Неважно, — согласился я быстро, — ты права. Насчет облика… Я уже понял, ты сделаешь все, как надо. Доспехи просто чудо!

Она ответила так же ровно:

— Принцесса продала все драгоценности. Я у нее в долгу.

Я указал на самое лучшее с виду кресло.

— Сядь, давай поговорим. Не о тебе, не дергайся! О Вильярде и принцессе. С ними общаться трудно, ты же знаешь.

— Знаю, — ответила она.

— Садись, садись! Ты у нас вроде буферной зоны.

— Буферной?

— Да, — сказал я и невольно посмотрел на то место, где под панцирем укрыта ее высокая грудь, — это для смягчения столкновения… Да садись же!

Она неохотно и с некоторым недоверием села, я проследил, как сгибаются ноги в коленях, вроде бы легко, чувствуется добавочная подгонка доспехов по фигуре. Вообще они вроде бы легче обычных, что и понятно, для Боудеррии важнее прикрыть обнаженные части тела от мужских взоров, чем получить добавочную защиту.

Я опустился за табуретку рядом, стол не между нами, а сбоку, быстро наполнил кубки хорошим вином, один подал Боудеррии.

— Давай… за будущее.

Она взяла кубок, светлые глаза смотрят строго и вопрошающе, лишь на краткий миг почудилось, что в самой глубине мелькнуло что-то похожее на смущение.

— За будущее Алонсии, — произнесла она. — За Вильярда.

— За тебя, — сказал я честно.

Она не сводила с меня взгляда, теперь уже совершенно непроницаемого, медленно кивнула.

— И за вашу светлость.

Я поморщился.

— Боудеррия, брось… Мои друзья обращаются ко мне по имени. По крайней мере, в неофициальной обстановке.

— Сэр Ричард…

— Можешь просто «Ричард», — сказал я. — Пусть мои рыцари догадываются и завидуют… Я смотрю, ты в доспехах, это хорошо, извини за трюизмы. Но, надеюсь, ты мудро ограничишься ролью телохранителя Алонсии.

Она осведомилась:

— Что вы имеете в виду, ваша светлость?

— Ричард, — напомнил я.

Она сказала с неохотой:

— Сэр Ричард.

— Останешься возле принцессы, — объяснил я. — Никакого участия в боях! Знаю, тебя ничего не страшит, но если прибьют… Алонсия изойдет слезами.

— Не прибьют, — заявила она.

— Война, — напомнил я, — не серия поединков. Пока дерешься с одним, трое ударят в спину, это нормально.

Она спросила высокомерно:

— Рыцари бьют в спину?

— На одного рыцаря, — напомнил я, — десять тяжеловооруженных конных, двадцать пеших, пятнадцать копьеносцев и столько же лучников. Все бьют в спину и, скажу честно, правильно делают. Степняки же бьют? Это война, а не красивая рыцарская игра с поклонами и расшаркиваниями. Потому мне хотелось бы тебя сберечь. Ты у нас уникальная. Потому не приказываю, ты же с норовом, а прошу по-людски, а то и по-человечески, заниматься только своим делом: телохранитить принцессу.

Она поморщилась.

— Алонсия говорит, она уже не принцесса. А главное, она оказывается в середине хорошо охраняемого обоза. От кого спасать?

— От нескромных взглядов, — предположил я.

— Как?

— Бить в морду всех, кто подойдет слишком близко.

Она поморщилась.

— Алонсия сама почти не выходит из повозки. Это она отпустила… даже велела идти к вам.

— К тебе, — поправил я.

Она выговорила с трудом, словно глотала огромную упирающуюся жабу:

— К тебе… сэр Ричард. Нет, не могу! Все-таки к вам.

Я поморщился.

— Ну, если совсем уже не можешь. Понимаешь, если решишь участвовать в боях, мне придется ради Алонсии и… вообще, стать телохранителем при тебе. А это не совсем… уместно. Я должен хранить державу, а не твои прелести.

Она сделала вид, что не заметила мой мужской взгляд, лицо стало еще суровее.

— Сэр Ричард, я слышала, вы считаетесь со своими вассалами.

— А ты мой вассал? — спросил я с интересом.

Она ответила нехотя:

— Куда деваться…

Я ощутил себя виноватым, хотя и не понимаю, с чего вдруг, но женщины это умеют, даже вот такие.

— Боудеррия… если ты слишком уж упираешься, то я могу тебе разрешить участвовать в боях. Как ты и сказала, куда денусь. Но только под моим присмотром! И только тогда, когда сам ввяжусь во что-то непотребное.

Ее глаза сразу заблестели, а на щеках вспыхнул румянец.

— Спасибо!

— Это не будет так часто, — предупредил я, — как ты надеешься. Я человек осторожный и нерисковый. К тому же стратег, а не искатель приключений.

— Я знаю, — ответила она. — Вы избегаете приключений, я слышала. Но слышала еще, что они вас не избегают! Еще как не избегают… Кстати, а вы сами не хотите навестить принцессу Алонсию?

Я в испуге потряс головой.

— Ни за что!

— Почему?

— Ну, что за вопрос?.. — спросил я. — Вильярд прибьет. Он ревнив, как тысяча мавров.

Она скептически поморщилась.

— Ну да, так я и поверю, что опасаетесь его гнева. У вас как-то была схватка или я что-то перепутала? Я помню, кто одержал верх.

— Он был измучен вашим походом, — возразил я, — держался на последнем дыхании. А я прибыл свеженьким… Да и вообще, зачем мне его дразнить? Он мне присягнул, теперь я о нем обязан заботиться и защищать все его права.

Она смерила меня высокомерным взглядом.

— Вы говорите, как старик.

— Это как?

— Разумно, — сказала она с презрением. — Рассудочно! А где ваше боевое безумие? Звериный порыв? Отважное безрассудство?

Я пробормотал:

— Да как-то выветрилось, когда по голове били. Наверное, по ней стучали чаще, чем по другим местам. Такая у меня голова особенная. Каждому хочется по ней стукнуть.

Она кивнула.

— Да, мне тоже все время хочется. И чем больше смотрю…

Я посмотрел на нее искоса.

— Да ты вроде бы и била… и спину царапала. И даже укусила.

Она фыркнула, отвернулась и начала смотреть вдаль, но взгляд упирался в стенку шатра.