Хижина на холме - Джеймс Купер

— Это мой сын, — тихо сказал капитан, — докажите теперь, что вы умеете молчать.

ГЛАВА XIII

Слава долгое время заставляла улыбаться мудреца; это не более как слово, представление, относящееся скорее к стилю историка, чем к имени того, о котором пишут историю. Троя многим обязана Гомеру Наш век не верит более ни в громкие подвиги Мальбруга, ни даже в его жизнь, описанную недавно архидьяконом Коксом.

Едва Роберт вскочил в комнату, как очутился уже в объятиях матери, потом отца и Беллы. Мод стояла в стороне и, растроганная этой сценой, потихоньку вытирала слезы радости.

Со слезами на глазах протянул Роберт руку Плиниям и О’Тирну; негры знали его еще с детства, и он всегда был их гордостью, их славой. Во всем королевском войске они не находили равного ему по красоте и храбрости. Они уважали его и за то, что он остался верен своему королю, что в их глазах являлось священной обязанностью, и теперь, когда Мод сказала, что для безопасности майора надо, чтобы никто не знал о его приходе, они ни словом не проговорились о том, чему были свидетелями.

Когда прислуга ушла, Роберт еще раз обнял своих родных, а Вудс снова пожал ему руку и благословил его. Только Мод оставалась в стороне.

— Теперь поговорим серьезно, — сказал капитан, когда все несколько успокоились. — Зачем ты пришел к нам?

— А разве я пришел не в самую важную минуту, когда нужно защищать Хижину от нападения индейцев?

— Это мы увидим через несколько часов. Пока все спокойно, и, пожалуй, так продлится до утра, если индейцы не изменят своего намерения. Один из них приходил для переговоров со мной; он говорил, что все они идут к Гудзону узнать о причинах войны между англичанами и американцами. Он просил у меня муки и говядины для своих. Но, несмотря на эти мирные переговоры, я им не доверяю, и очень может быть, нам придется защищаться. Слава Богу! Мы теперь все вместе за палисадом; оружия у нас достаточно, пороха также. Если нам придется выдержать осаду, то и это не страшно, так как провизии у нас вдоволь.

— Зато мельницы, риги, амбары и даже жилища рабочих останутся в руках индейцев.

— Этому я уже не в силах помешать, ведь их гораздо больше, чем нас. Я сказал парламентеру, что муку они найдут на мельнице, а свинину в каждом домике. Они уже унесли к себе лань, с которой я рассчитывал сам содрать шкуру. Скот теперь пасется в лесу, и можно надеяться на его целость, но зато они могут сжечь риги и другие постройки. Можно ожидать, что они попросят у нас рома или сидра, и отказать им будет нельзя.

— Не воспользоваться ли этим, Вилугби? — предложил капеллан. — Пьяные спят очень крепко, и наши люди могли бы подкрасться к ним и взять их оружие?

— Это совсем не по-военному, Вудс, — улыбнулся капитан. — К тому же намерения их еще совсем не выяснились. Но об этом мы поговорим еще. Однако что же заставило тебя прийти сюда, сын мой?

— Сэр Вильям Гоу отправил меня к вам с поручением уговорить вас стать на защиту короля и правительства, что теперь делают все… Из слов Мод я заключил, что вы не знаете двух важных событий в этой несчастной войне.

— До нас мало доходит вестей, — ответил отец.

— Американский Конгресс объявил о полной независимости колоний от Англии, и война между двумя нациями продолжается с новой силой.

— Ты удивляешь меня, Боб. Неужели дела зашли так далеко?

— Это заставило многих перейти на нашу сторону. Последний раз, когда я видел нашего командира, он говорил мне, что, хотя вы и не наш, он все-таки рассчитывает на перемену взглядов и ждет с вашей стороны отклика на призыв друзей.

— Сообщи нам что-нибудь новое о войне. После того как прибыл английский флот, мы ничего не слышали! — проговорил капитан.

— Наши солдаты в Нью-Йорке, а мятежники отступили к Коннектикуту.

— Вашингтон обнаружил замечательный военный талант в последнюю войну.

— Его талант, конечно, неоспорим, но у него дурные солдаты. Янки дерутся как женщины, и мне просто стыдно, что я родился в этой стране.

— Как так? Ты же сам хвалил нам их, рассказывая про схватку при Лексингтоне. Или они изменились?

— Нужно сознаться, они делали тогда просто чудеса, да и в другой битве также. Но теперь они не те. Может быть, их пыл охладило объявление независимости.

— Нет, мой сын, эта перемена, если она произошла, зависит от другой причины. У них нет военной дисциплины, а только ею и могут держаться солдаты во время долгой войны. Я очень хорошо знаю, каковы янки. Может быть, ими плохо командуют, а иначе королевским солдатам не устоять против них. Поверь мне, старому солдату, который гораздо опытнее тебя, Боб. Вся их беда в том, что у них мало офицеров, получивших военное образование.

Майор не мог ничего возразить на это и, вспомнив, что муж Беллы принадлежит к американской армии, дал другое направление разговору. Роберту отвели маленькую темную комнату рядом с библиотекой; было решено, что здесь он будет спать, а обедать в библиотеке, так как все ее окна выходили на двор, откуда его могла заметить только домашняя прислуга, посвященная в секрет.

Так как вечер был темный, то капитан решил после ужина пойти посмотреть укрепления вместе с Робертом, которого едва ли кто мог бы узнать в такой темноте, да к тому же переодетого в чужой костюм. Ужин был подан в столовой, где предварительно закрыли ставни.

— Мы теперь в полной безопасности — заметил капитан, в то время как проголодавшийся Роберт с жадностью утолял свой голод, — даже Вудс мог бы выдержать здесь осаду! Ворота на месте, за исключением одной половинки, да и та крепко подперта, а завтра повесим и ее как следует. На ночь мы оставим стражу из двенадцати человек и трех часовых, а все остальные лягут спать одетыми и с оружием наготове. Если сожгут наш палисад, мы будем стрелять с чердака из бойниц и укрепимся во дворе. Но едва ли дойдет до этого, даже если и будет жаркое дело.

— Надо стараться, чтобы этого не случилось, — ответил майор, — как только ваши люди разойдутся, я пойду осмотрю местность: самое лучшее было бы дать им открытое сражение.

— Нет, с индейцами так вести дело нельзя. Что касается нашей крепости, то ты останешься ею доволен… А что, Вашингтон раньше укрепился в городе, чем провозглашена была независимость?

— Да, у него был отряд в несколько тысяч человек.

— Но как же он достиг Лонг-Айленда? — спросил капитан, устремив пристальный взор на сына. — Морской залив в том месте достигает полумили ширины; как же он ухитрился переправиться через него на виду у победоносной армии? Или он, может быть, спасся только один, а его отряд был захвачен неприятелем?

— О нет, он не потерял ни одного человека. Это отступление было сделано мастерски. Я слышал, как сэр Вильям восторгался им.