Остров неопытных физиков - Кирилл Домбровский

— Ничего, как-нибудь разберемся!

— А таблицы вы уже нашли?

— Какие таблицы?

— Обыкновенные навигационные таблицы, эфемериды.

— А что это такое?

— Ну, господа, если вы не знаете, что такое эфемериды, то что же вы будете делать с этим секстаном?

— То и будем. Измерим высоту солнца над горизонтом…

— Ну и что?

— А потом… Будем определять… А разве там, на секстане, не написано сразу — градусы долготы и широты?

— Молодые люди, вы мне делаете смешно. На секстане действительно можно прочесть градусы, только не градусы широты, а градусы высоты солнца, а по этим данным еще надо произвести вычисления по таблицам, и тогда узнаете широту и долготу.

— Вы же не моряк. Откуда вы это знаете?

— Я не моряк, я торгую марками и старыми инструментами, но раньше, когда я был часовщиком, мне приходилось ремонтировать и секстаны, и хронометры, и другие морские инструменты.

— Но вы умеете ими пользоваться?

— Как я могу уметь ими пользоваться? Что я, штурман или капитан? Я только торговец. Но я знаю, что вычисления нужно делать по таблицам.

— Он правильно говорит, — сказал зашедший в каюту Витька. — Я тоже читал, что надо производить вычисления по таблицам. Давайте, ребята, посмотрим. Должны же быть у них такие таблицы.

— Не знаю, — сказал Серега. — А я сколько ни читал книг про путешествия, всегда там пишут: "Капитан, прищурившись, навел секстан на солнце и определил координаты корабля…"

— А я в кино много раз видел: штурман сидит за картой и на бумажке вычисляет…

Таблицы нашлись легко. Они лежали на видном месте, очевидно специально для посетителей музея. Это была довольно толстая книга, в которой вначале было много формул и мало текста, а дальше все страницы были сплошь заняты только цифрами. Ребята полистали книгу в надежде найти хотя бы одну картинку, показывающую, как надо пользоваться секстаном, но, кроме совершенно непонятных чертежей, там ничего не было. Правда, Витька с удовлетворением отметил, что формулы в этой заграничной книге на вид были очень похожи на формулы в учебнике физики — те же самые знакомые иксы и игреки, дроби и знаки корня. Но разобраться в этом, не зная языка, было трудно.

— Господин Иенсен, а вы не могли бы прочесть нам, что тут написано?

Иенсен перевернул несколько страниц.

— Видите ли, молодые люди, — сказал он, — прочесть это я могу, но перевести — нет.

— Почему?

— Да просто потому, что я этого не понимаю ни по-норвежски, ни по-английски, ни тем более по-русски! Я много раз видел, как штурманы на кораблях прокладывают курс, но самому делать вычисления… Нет! Все эти синусы и тангенсы — это не для меня! Кроме того, это справочник на тысяча девятьсот сорок седьмой год, и едва ли он может быть использован сейчас, столько лет спустя. Нет, молодые люди, я думаю, лучше всего включить вашу машинку и перенестись обратно в Осло, пока не произошло несчастья.

— Какое же несчастье?

— Ну, мало ли что может случиться! Вы только подумайте: плавать по Тихому океану, даже не умея определить свое место на карте! А если буря? А если кто-нибудь упадет за борт? А если плот попадет в зону военных испытаний? Вы слышали радио? В Тихом океане готовятся маневры американского флота!

— Слышали… Тихий океан большой.

Сереге и Витьке не хотелось спорить с Иенсеном. Его опасения казались им неосновательными. Океан был спокойный, погода превосходная, а в случае опасности они могли в любой момент перенестись куда угодно. Серегу вопрос о координатах занимал не столько потому, что он боялся попасть в запретную зону, сколько потому, что определение своего места в море было традиционным занятием потерпевших кораблекрушение во всех приключенческих романах.

— А почему, собственно, вам не хочется вернуться в Осло? — продолжал настаивать на своем Иенсен. — Разве вам еще не надоело плавать? Если не хотите в Осло, можно поехать в какую-нибудь другую страну: в Англию или в Америку… Кстати, у вас есть с собой деньги?

— Конечно, есть, — сказал Серега. — У Алека — рубль, у меня — полтинник мелочью…

— Ну, какие же это деньги! — засмеялся Иенсен. — Но если бы мы попали в культурную страну, я мог бы вам дать немножко денег. А?

— Нет! — решительно сказал Витька. — Лучше уж мы поплывем дальше. А с координатами я как-нибудь сам разберусь. Может быть, по заходу солнца или по Полярной звезде…

Сигнал "CQ"

Яшка дежурил у руля. Он сидел на ящике, привалившись к стенке каюты и придерживал рулевое весло левой ногой. Он решил, что это самая удобная позиция. Плот шел ровно, хотя ветер усилился. После изменения силы тяжести управлять плотом стало значительно легче. Яшка наслаждался жизнью в полном смысле этого слова. Чего еще можно было желать? Солнце, море, воздух и полная свобода — делай что хочешь, только не отходи от руля. Он лениво прислушивался к плеску волн и тихому свисту ветра в снастях. Вначале он не обратил внимания на слабые попискивания, которые время от времени доносились из-за стенки каюты. Эти звуки почти сливались с журчанием воды и скрипом бревен. Яшка обратил на них внимание только потому, что они повторялись через правильные промежутки времени. Яшка невольно стал прислушиваться. За стеной ритмично звучали короткие и длинные сигналы: «п-и-и», «п-и-и», "пи"…

"Наверное, Витька настраивает приемник", — подумал Яшка.

— Яшка, ну как у тебя тут дела? В порядке? — спросил подошедший Витька.

— Порядочек!.. А у вас как? Нашли координаты?

— Нет, ничего не получилось, — ответил Витька. — Мы полдень пропустили и не смогли определить местное время. А без этого нужно очень сложные вычисления по таблицам делать. А таблицы на норвежском языке. Цифры все понятны, а что к чему — не разберешь.

— Что же вы Иенсена не попросили, он бы перевел.

— Он тоже ничего не знает или нарочно не хочет говорить. Вообще, Яша, должен тебе сказать, Иенсен — это такой тип…

— А я что говорил! Конечно, тип! Когда он про вечный двигатель рассказывал, мне даже показалось, что он сумасшедший. Глаза горят… Даже жутко стало.

Ребята помолчали, рассеянно глядя на воду.

— Знаешь, Витя, я вот сижу тут один и думаю, почему же теперь, когда все стало таким легким, рыбы не всплывают на поверхность? Как плавали под водой, так и плавают. И у плота осадка не изменилась. Почему?

Яшка хитро посмотрел на Витьку, потом, быстро перепившись, зачерпнул горсть воды.

— Смотри!..

Яшка разжал пальцы. Вода на короткое мгновение повисла в воздухе, затем, разбиваясь на очень крупные капли, медленно поплыла в воздухе и плавно опустилась на мокрые бревна, на босые Яшкины ноги.

— Видал? Вода-то стала тоже легкая!

— Видал, — равнодушно ответил Витька. — Я же это сразу понял. Даже по брызгам заметно. Насчет того, что утонуть нельзя, это я тогда нарочно сказал, чтобы Алек не боялся. Конечно, рыбам какая разница — насколько они стали легче, настолько и вода. Одно и то же. Всякое тело, погруженное в жидкость… Слышишь? — вдруг насторожился Витька.

— Что? — не понял вопроса Яшка.

— Слышишь? — повторил Витька. — Это же "Цэ, Ку"!

За стеной каюты попискивала морзянка.

— Ну и что? — спросил Яшка, тоже прислушиваясь к радиосигналам.

— Я ж тебе говорю: это сигнал "Цэ, Ку" — "Слушайте все"! Это Иенсен передает!

Яшка прислушался. Сигнал был повторен еще раз, а потом прозвучал новый: точка, тире, тире, точка, тире, тире, тире.

— "Перехожу на прием", — перевел Витька. — Это по международному коду.

— А ты знаешь?

Витька кивнул головой.

— Яшка, где бы карандаш достать?

— В каюте?

— Нет, в каюту не заходи. Поищи что-нибудь, чем записать можно. Ну хоть гвоздь какой-нибудь!

Яшка вытащил из кармана перочинный ножик.

— Давай!

Витька приготовился записывать сигналы, царапая ножом по доскам ящика, на котором сидел.

— Подержи руль, а я буду записывать.

Ребята внимательно прислушивались, но за стенкой каюты ничего не было слышно.

— Может быть, он принимает на наушники? — шепотом сказал Витька.

Прошло около минуты или даже больше, и снова зазвучали сигналы: "CQ, CQ… Перехожу на прием ".

Снова за стеной наступила тишина. Очевидно, Иенсен ждал, когда кто-нибудь ответит. Сигнал «CQ» по международному коду значит "Слушайте все". Он подается в крайних случаях и призывает отозваться все радиостанции мира, которые могут его принять.

Должно быть, какая-то станция ответила Иенсену, потому что он начал передавать сообщение. Витька не мог его понять на слух — он знал наизусть только русский телеграфный код, а Иенсен передавал на каком-то иностранном языке. Витька легко успевал записывать текст, делая на ящике короткие и длинные царапины.

Иенсен передал депешу, и передатчик замолчал. Витька смотрел на серию царапин на крышке ящика, стараясь найти в них какой-то смысл, но у него ничего не выходило. Кроме знакомых знаков начала и конца передачи, он ничего не мог разобрать.