Отрава - Эд Макбейн

— И вы стали встречаться. Когда это началось?

— Он позвонил мне на следующей недели и предложил пойти в оперу. Я не очень люблю оперу, но все равно пошла, и мы прекрасно провели время. — Она улыбнулась и добавила: — Хотя я не очень люблю оперу.

«Изысканные вкусы, — подумал он. — Шлюха из Хьюстона предпочитает ходить в филармонию, а не в оперу». Он отогнал от себя эту мысль. Возможно, она была права. Может быть, он слишком долго работал полицейским и делал выводы исключительно на основе своего опыта. Правда, ему еще ни разу не приходилось встречать раскаявшуюся шлюху или терзающегося угрызениями совести бандита. С другой стороны, он никогда не видел бандита, который бы ходил на симфонические концерты. Или в оперу.

Из уважения к Уиллису он не стал спрашивать, когда она начала спать с Холландером. Но это его тревожило. Он уже пошел в своем расследовании на какие-то уступки. Обычно близость между мужчиной и женщиной являлась чрезвычайно важным фактором в деле об убийстве, особенно если это убийство из ревности. Вместо этого он спросил:

— Холландер, по-моему, был бухгалтером, это так?

— Вы же прекрасно знаете, что — так.

— А когда вы об этом узнали?

— О том, что он бухгалтер? — с удивлением спросила она. — Какое это может иметь значение...

— Он выполнял для вас какие-нибудь работы?

— Кто? Бэзил? Нет.

— У вас есть свой бухгалтер, который ведет ваши дела?

— Да.

— Как его зовут?

— Марк Аронштейн.

— Он давно на вас работает?

— Я наняла его, как только приехала сюда из Буэнос-Айреса.

— Буэнос-Айреса?

— Я думала, Хэл вам говорил об этом.

— Нет.

— Я занималась проституцией в Буэнос-Айресе.

— Понятно, — сказал он. — И долго вы этим занимались?

— Пять лет.

— И еще в Хьюстоне?

— Там только год. Я уехала почти сразу же после ареста.

«Да, довольно длинная история, — подумал он. — Уиллис подцепил настоящее сокровище».

— Так вы поехали в Аргентину прямо из Хьюстона? — спросил он.

— Нет, сначала я побывала в Мексике.

— Вы там тоже занимались проституцией?

— Нет, — улыбнулась она. — Просто хотела посмотреть страну.

— И долго вы там были?

— Месяцев шесть или что-то около того.

— Сколько вам лет, мисс Холлис?

— Вы же детектив. Попытайтесь догадаться. Я уехала из дома за три месяца до своего шестнадцатилетия, в Лос-Анджелесе прожила чуть больше года, затем переехала в Хьюстон.

— А почему в Хьюстон?

— Думала, что смогу поступить в «Райс».

— Но вы этого не сделали.

— Нет. Я встретила одного типа, который дал мне от ворот поворот.

— Джозеф Сиарт?

— Нет, Джо появился позже.

— И долго вы были в Хьюстоне?

— Я же говорила вам. Один год. Вы считаете? Затем шесть месяцев в Мексике, пять лет в Буэнос-Айресе, и здесь я живу почти полтора года. И что у вас получилось?

— Шестнадцать, когда вы уехали из дома...

— Почти шестнадцать.

— У меня получилось двадцать четыре.

— Мне будет двадцать четыре в августе.

— У вас весьма напряженная жизнь.

— Напряженнее, чем вы думаете, — сказала она.

— Вы говорили, что ваш отец купил этот дом...

— Нет, я соврала. И уверена, что вы знаете об этом.

Не надо меня проверять, мистер Карелла. Терпеть не могу нечестных людей.

— Каким образом вы приобрели этот дом?

— Разве Хэл вам не рассказал? Я приехала сюда с двумя миллионами долларов. За этот дом заплатила семьсот пятьдесят тысяч. Остальное вложила в ценные бумаги. Поэтому мне и понадобился бухгалтер.

— Марк Аронштейн.

— Да. Из компании «Харви Рот».

— Это в нашем городе?

— Да, на улице Бэттери. Около Олд Сиуолл.

— Вы когда-нибудь обсуждали с мистером Холландером финансовые проблемы?

— Никогда.

— Вас когда-нибудь проверяла налоговая служба?

— Однажды.

— Были проблемы?

— Самые обычные.

— Например?

— Удержания на П/Р.

— Что это?

— Путешествия и развлечения.

— А, — кивнул он. У полицейских не делали удержания за путешествия и развлечения. — Вы когда-нибудь говорили об этой проверке с мистером Холландером?

— Я же сказала вам, мы никогда не обсуждали с ним финансовых вопросов.

— Хотя вы знали, что он — бухгалтер?

— Нам было о чем поговорить.

— Он знал, что вы раньше занимались проституцией?

— Нет.

— А кто-нибудь из других ваших друзей?

— Нет.

— МакКеннон?

— Нет.

— Райли? Эндикотт?

— Никто из них.

— В ночь, когда был убит МакКеннон...

— Я каталась на лыжах в другом месте.

— С Нелсоном Райли.

— Да.

— А в ночь, когда был убит Холландер...

— Я была с Чипом Эндикоттом.

— И оба — ваши близкие друзья.

— Были, — уточнила она.

— Что вы имеете в виду?

— Хэл хочет, чтобы я перестала с ними встречаться.

«О, это серьезно», — подумал он.

— И вы его послушаетесь?

— Да, послушаюсь. — Она помолчала и затем добавила: — Понимаете, я его люблю.

Глава 11

У обочины рядом с домом Нелсона Райли примостилась полицейская машина. Мэрилин, подъехавшая туда в десять часов утра, сразу же заметила ее. «Ого», — подумала она, однако после некоторого колебания глубоко вздохнула и вошла в подъезд.

В будние дни лифт обслуживал негр, нанимаемый шляпной мастерской, расположенной на шестом этаже этого здания. Но по субботам и воскресеньям мастерская не работала, и лифт был на самообслуживании. А это означало, что приходилось самостоятельно управлять допотопным барабанным механизмом, приводящим подъемник в движение.

У Мэрилин всегда бывали проблемы с этим лифтом, ей никогда не удавалось остановить его на нужной отметке. Вот и сейчас она поворачивала рычаг то вверх, то вниз, пока, наконец, кабина не замерла точно на уровне этажа. На дверцах лифта четвертого этажа красовалась нарисованная когда-то Райли обнаженная толстуха; когда двери открывались, она разъезжалась пополам — от ямочки между грудей до пупка и далее. Мэрилин с трудом раздвинула украшенную голой красоткой дверь, потом закрыла ее за собой, как это необходимо было сделать, когда лифт находился на самообслуживании, и пошла по коридору к мансарде Райли.

Дверь в его мастерскую была открыта.

Внутри она увидела двух полицейских в форме. Один что-то писал в своем блокноте, другой внимательно слушал, уперев руки в боки. Райли убежденно доказывал им, что кто-то ночью был в его мастерской.

— Как только сняли полицейскую охрану, тут же кто-то проник сюда.

— Что такое «полицейская охрана»? — спросил полицейский с блокнотом.

— Здесь был полицейский, который охранял меня в течение суток.

— Зачем?

— Они считали, что мне нужна охрана.

— Кто считал?

— Детективы, расследующие преступление.

— Кто конкретно?

— Восемьдесят седьмой участок.

Полицейский, стоявший рядом, спросил:

— Что за преступление?

— Убийство, — ответил Райли. — Привет Мэрилин, заходи.

— Ты слышал, Франк? — осведомился полицейский с блокнотом.

— Слыхал, Чарли, — буркнул второй.

— Это кто? — спросил Фрэнк, когда Мэрилин прошла в мастерскую.

— Моя приятельница, — Райли поцеловал Мэрилин в щеку.

— Почему вы решили, что сюда кто-то проникал? — продолжал задавать вопросы Чарли.

— В жилом помещении окно взломано. Ты представляешь? — Райли обратился к Мэрилин.

— Вы здесь и живете? — спросил Фрэнк.

— И живу, и работаю, — ответил Райли.

— А что у вас за работа? — подключился Чарли.

— Работаю с красками.

— Правда? — обрадовался Фрэнк. — А вы мне не дадите свою визитку? Моей теще надо покрасить дом.

— Я пишу картины, — обиделся Райли. — Вот эти, например, — он кивнул в сторону холстов, уставленных по стенкам мастерской.

— И это все вы нарисовали? — удивился Фрэнк.

— Да.

Фрэнк бросил на них взгляд, затем удовлетворенно кивнул.

— Так, значит, вы здесь спите? — спросил Чарли. — Вот на этом водяном матраце?

— Да.

— Ну и как водяные матрацы?

— Отлично, — сказал Райли. — Вот взгляните на окно. Видите, оно взломано.

Чарли подошел к окну у подножия кровати и стал внимательно его рассматривать. Фрэнк заглядывал через его плечо. Мэрилин, стоящая поодаль, закатила глаза.

— Вот видите эти следы? — спросил Чарли.

— Да.

— Их раньше не было?

— Нет.

— Они только что появились, так?

— Да.

— И что ты думаешь, Фрэнк?

— Похоже, что здесь поковырялись, — пожал плечами Фрэнк.

— Что-нибудь пропало? — спросил Чарли.

— Нет, похоже, что нет.

— Так почему вы нас вызвали? — спросил Фрэнк.

— Если кто-то проникает в дом, наверное это достаточная причина для того, чтобы вызвать полицию.

— Зачем же он сюда проник, если ничего не взял? — сказал Чарли.

— Да у меня и брать-то нечего, — сказал Райли, оглядывая свое жилье.

— Каждое полотно мистера Райли стоит больше пяти тысяч долларов, — вмешалась Мэрилин.