Каменное сердце - Кейлет Рель

Добравшись до моей избушки, мы почти синхронно разбрелись по разным углам. Инквизитор сел, судя по всему, полировать свой меч рядом с печкой. Я достала несколько лучин и принялась за работу.

Мне предстояло разобрать огненные ягоды, набранные еще месяц назад, и перетереть их в порошок. В простонародье их называли слезами Девы. Это были самые обычные плоды ландыша, которые выглядели как небольшие алые шарики.

Существовало поверье, что однажды Истле влюбилась в смертного. Он, конечно, не мог жить долго, как богиня. Увидев его смерть, Истле горько зарыдала. Она могла бы нарушить законы природы, которые сама же и создала, но решила, что это будет нечестно. Богиня никому не давала сверх того, что положено. Даже ведьмам, своим дочерям.

Слезы Истле огнем пали на землю, превратившись в плоды самого чистого и невинного цветка — ландыша.

Мама говорила, что если огненная слеза попадет в напиток человека, использующего злую магию, то лишит их сил. Всего на пару минут, но и этого бывает достаточно. Я прочитала нужный заговор, усиляя свойства порошка и ссыпала его в маленький флакон.

Когда я обернулась, Кресс смотрел на меня. Его взгляд был задумчивым. Мне показалось, в нем мелькнула толика грусти.

Глава 34

Кресс все же заставил меня переселиться. На утро он неизвестно откуда достал лошадей. На одну закинул брыкающуюся меня, на другую — мои вещи. На протестующие вопли инквизитор не обращал внимания.

— Ведьма, — улыбнулся он, — разве я спрашивал твое мнение?

— Скотина! — прошипела я. — Разве Ру говорил, что я твоя пленница?

— Пожалуешься ему, как приедет. А пока… Цыц!

И этот мужлан просто перевез меня на опушку Чащи, где обитали только лесные звери да пичуги. Ни о каких магических тварях — и травах! — речи не шло. Я могла бухтеть сколько угодно, но в одном инквизитор был прав. Чаща не обращала внимания на людей. Она меняла все вокруг на свой лад, не намереваясь кому-то вредить или помогать.

Просто однажды мы могли проснуться в другом веке или у границ Белых Садов. Такая себе перспектива.

К тому же, моя избушка была тесноватой и для одного человека. Что уж говорить о двух! И инквизитор был гораздо выше меня, шире в плечах — в общем, гора мускулов и лужица мозгов. Он попросту бился лбом о балки и постоянно задевал меня, когда проходил мимо. Каждый раз, когда мы с Крессом соприкасались, он отскакивал подальше и зыркал на меня своими темными глазищами.

Слон в посудной лавке. Не пересчитать, сколько раз он при этом задевал стол или полки, роняя на пол баночки и рассыпая ценные компоненты. Работать в таких условиях было нереально.

Каждый раз, когда мне требовалось провести простенький ритуал, я отсылала его за водой. Ведь Кресс нервно относился к ведьмам и мог просто отрубить мне голову, не дожидаясь суда, за колдовство. Я знала, что он слышит заговоры, но не реагирует. Инквизитор мог решить, что это обычное нашептывание, которым занимаются бабушки в деревнях. Ничего необычного.

А если Кресс поймет, что я колдую? Он и так от меня глаз отвести не может. Как не обернусь, смотрит. Будто стоит ему отвернуться, я тут же превращусь в гюрзу и пойду жалить невинных детишек.

И это прошел всего один день с небольшим! Один!

— Клянусь, если Ру задержится еще хоть на день, я его прокляну, — сказала я пытаясь поудобнее устроиться на лошади.

Кресс вел ее под уздцы, ни капли не торопясь добраться до нашего нового жилища. Баночке в седельных сумках опасно бряцали. Я уже почти смирилась с убытками, но все равно сердце закололо.

— Прекрати, ведьма, — спокойно произнес Кресс. — Сама же знаешь, что в этой халупе мы долго не протянем. Как мыться прикажешь?

— В тазике!

— Я поливаю, ты мылишь?

Я извернулась, чтобы посмотреть на инквизитора, и чуть не грохнулась с лошади. Кресс поправил веревки у меня на руках и затолкнул в седло, помогая усесться. Теперь я хотя бы не висела, как мешок с удобрением.

Кресс выглядел нормально, даже слишком. Никаких признаков жара и даже помешательства. Обычный инквизитор. Холодный, как ледышка. Выражение его темных глаз просто невозможно было считать.

Я так и не поняла, действительно ли он пошутил или мне показалось. Я тряхнула волосами, чтобы справиться с наваждением. Вокруг возвышались корабельные сосны, а у их подножья расстилался густой ковер трав. Воздух был напоен сладковатым ароматом сосны и приближающегося лета.

— Куда мы едем? — спросила я. — Злейск в другой стороне.

— Домой.

— Мой дом точно не там.

— А где же он?

Я опустила голову, стараясь собрать в памяти воспоминания. Казалось, все произошло в какой-то другой жизни. Слишком давно, чтобы помнить. Мама, папа, жених, зверь…

Все запылилось, затерлось. Оказалось погребено лавиной новых впечатлений.

И только чернеющие когти на моих пальцах напоминали о том, что я стала каргой. Мое сердце окаменело. Скоро и жизнь покинет меня. Говорят, каждая карга рано или поздно становится злой.

Вот я уже не помню дома. Знаю только, что там было светло и пахло мамиными пирожками, а еще пережаркой с луком и чем-то таким приятным, травяным… Дома тепло. Всегда тепло, уютно и тихо. И, конечно, дом полон радости, смеха, любви.

Это было так давно, что я почти забыла, как он выглядел. Странная вещь: в памяти осталась смерть матери, искаженное горем лицо отца, тот бородатый дядька-инквизитор, что лечился у нас от подагры, объятый пламенем. А где же другое, светлое?

Видимо, тьма прогоняет из меня все хорошее и доброе.

Инквизитор шлепнул мою лошадь по крупу, и она понеслась вперед. Я рыкнула и схватилась за луку, чтобы не свалиться в грязь.

Да, если тьма не справиться, Кресс ей поможет! Рядом с ним я чувствую злость. Постоянно.

Глава 35

Когда мы подъехали к новой избушке, я не поверила своим глазам. Кресс спокойно снял меня с лошади и принялся заносить сумки в дом, а я так и стояла во дворе, таращась на… это.

В Чаще иногда ставили избушки, но чаще всего делали землянки или просто небольшие схроны. В лесу никто и никогда не строил двухэтажные особняки. А Кресс притащил меня именно к такому монстру, с каменным фундаментом, мощеным двориком, пристроенной банькой… Да этот дом выглядел круче, чем тот, в котором жил самый богатый