Назло папе куплю маму (СИ) - Юраш Кристина

– Это что за… Одноглазый Попокрыл? – спросила я, подползая в кресле повыше.

– О! Тебя зовут… Одноглазый Попокрыл! – обрадовался Дэнфер. Фамиляр засветился и тут же прильнул к Дэнферу.

Рядом резко и гневно захлопнулась книга «Аристократические имена для семейных фамильяров».

– Опять ваши свистоперделки? – спросил Рафаэль, делая глубокий терпеливый вдох.

– Одноглазый попокрыл! – рассмеялся Дэнфер, пока это что–то ползало по его голове. Я посмотрела на чудовище, которое вполне могли звать Сигизмундом или Аурелием, и вздохнула.

– И что он умеет? – спросил Дэнфер, глядя на меня с восторгом.

– Мама не знает. Маму отключило в этот момент, – извиняющимся голосом ответила я, поглядывая на Одноглазого Попокрыла. Он повернулся ко мне большой задницей, в которую можно смело посылать все проблемы ближайшей пятилетки. Еще и место останется! Видимо, последней мыслью моей было что–то про задницу!

Дэнфер залез ко мне на колени, а я обняла его руками.

– А папа испугался. Он нес тебя в кресло и … – послышался детский шепот, который оборвался на самом интересом месте.

– Значит нужно выяснить, – вздохну Рафаэль.

– Попокрыл! А что ты умеешь? – весело спросил Дэнфер. Тот посмотрел на нас единственным очень грустным сиреневым глазиком: «А что? Я что–то уметь должен? Вы на меня посмотрите? То, что я еще летаю, это уже подвиг! А вы тут что–то от меня хотите!».

– Хотя бы безобидный, – заметил Рафаэль, как вдруг Попокрыл чихнул и … снес стол. Бедный стол протащило по всей комнате и прибило к стене. Видимо, я еще мысленно чхать хотела на магию с высокой колокольни!

Я ожидала, что меня похвалят. Честно, очень ждала. И даже смотрела на бледное лицо.

– Для первого раза, – покосились на меня величественным взглядом. – Если учитывать, что до этого вы никогда не практиковались… Вполне неплохо.

– Мам! Пап! – послышался голос Дэнфера, а он бежал к нам с какой–то штукой. – Нам еще нужно … как я провел лето!

– Ой, а что это? – спросила я, осторожно глядя на какой–то хрустальный шарик, похожий на елочную игрушку.

– Нужно воспользоваться заклинанием, чтобы он сохранил информацию, – произнес Рафаэль, глядя на шар. – В таком виде хранятся показания свидетелей.

– Понятно, – выдохнула я, понимая, что это что–то вроде камеры.

– Мне нужно, чтобы мама наложила заклинание, – протянули мне шарик. – А я все сделаю сам!

– Мама идет сюда, несет руку, – вздохнул Рафаэль, прикасаясь моей рукой к шарику и чертя моими пальцами какой–то символ. – Эксептур синт!

– Эксептур синт! – повторила я, но ничего не произошло. – Одну минутку!

Я сосредоточилась и замогильным голосом выдала: «Эксептур синт!». И, о чудо! Сработало!

Шарик был выхвачен из моих рук, а Дэнфер бросился за дверь. Я осторожно стала следовать за ним, видя, как дверь бахает в самом конце коридора.

– Подслушивать некультурно! – послышался голос Рафаэля, но я отмахнулась.

Немного ускорив шаг, я достигла двери и прислушалась.

– Это было очень скучное лето, – начал Дэнфер, держа в руках светящийся шар. – Я сидел в родовом замке вместе с дворецким.

– Мадам, подвиньтесь, – послышался тихий голос, а меня попытались сдвинуть.

– Вы же сами говорили, что подслушивать нехорошо! – прошептала я, видя, как Дэнфер задумался.

– Я не подслушиваю. Я контролирую, – послышался ответ, а мне пришлось сдвинуться.

– Каждую неделю я катался на драконе. Это так скучно, что мне быстро надоело, – вздохнул Дэнфер, глядя на магию в руках. – Каждый день папа давал мне деньги, чтобы я купил себе какую–нибудь дорогую игрушку. Я купил раз, купил два, а потом мне надоело.

Дэнфер вздохнул, почесал голову, а потом положил шарик и прошелся по комнате, заложив руки за спину.

– Потом мне снова было скучно, – начал Дэнфер, вздыхая и останавливаясь. – Однажды я взял у папы какой–то медальон, случайно разбил его. Оттуда вылезло какое–то чудище. И мы с дворецким прятались в одной из комнат, пока папа не вернулся домой. Папа был очень рад, когда на него с порога…

Дэнфер хихикнул.

– Набросилось чудовище. А вот чудовище было не радо, что набросилось на папу, – вздохнул Дэнфер. – Я хотел оставить его себе, но папа сказал, что смерть была для него лучшим вариантом.

Дэнфер вздохнул и упал в кресло, рассевшись в нем в позе директора.

– Мордехай потом отмывал коридор. И ругался. Я приказал ему взять вину на себя. Потом мне снова было скучно, – заметил Дэнфер. – Я стащил у папы какую–то склянку. В ней было что–то черное. Оттуда послышался голос. Какой–то дядька предлагал мне игрушки и конфеты в обмен на свободу. Потом он пообещал мне настоящего дракона. Я сказал ему, что дракон у меня уже есть. Потом дядька обещал мне золото. Я показал, сколько у меня лежит карманных денег и дядька заплакал. Я поставил склянку с жадным дядькой обратно в папин шкаф.

Дэнфер покачался на кресле, разглядывая потолок.

– Потом мне снова было скучно, – произнес он, выпячивая губу и дергая ногами. – И я решил сварить зелье. У папы много всяких ингредиентов. Я положил все. Было весело. Потом пришел папа. Снова ушел. А потом нам восстанавливали замок. Потом мне снова было скучно.

Ребенок вздохнул, скрипнул креслом.

– А потом я купил маму! И сразу стало весело! – голос Дэнфера тут же оживился. – С мамой всегда весело! Особенно, когда папа мечтает ее задушить!

– Так, все! – меня отодвинули и распахнули дверь, а Дэнфер поднял вопросительный взгляд. – Ты мне уже на двадцать лет тюрьмы наговорил! Я напишу, ты прочитаешь.

Рафаэль что–то писал, взяв со стола перо и бумаги.

– Вот! – протянул он сыну. – Так ты провел лето.

После пятой попытки стало ясно, что у Дэнфера не получается натурально сочинять! Выглядел он так, словно за кадром мама и папа стоят с ремнями.

– Я не хочу читать это! – под конец возмутился он. – Это же неправда!

– Все пишут неправду в таких… эм.. сочинениях, – успокоила я ребенка. – Приукрашают где–то…

– А я не хочу приукрашать, – уперся Дэнфер, обиженно засопев.

– Что будем делать? – спросила я, глядя на гордого «неприукрашателя».

– Мордехай, принеси все зелье смены облика, все, что осталось! – скомандовал Рафаэль. – Мадам! Мне нужна будет очень ваша помощь! Я бы и сам попробовал, но это запрещенное зелье. И рассчитано на людей. Не на вампиров.

– Отлично, – кивнула я.

– Слушаюсь! – произнес гоблин, косясь на меня, пока Дэнфер освобождал кресло.

– Дэнфер, я очень надеюсь на твое благоразумие в Академии. Ты должен вести себя так, как подобает аристократу. Не бегать по коридорам. Это недопустимо! Держаться с достоинством! Чтобы мне не пришлось за тебя краснеть. На уроках слушать внимательно. Дисциплину не нарушать, – строго произнес Рафаэль.

– Папа, а ты как себя вел в Академии? – спросил Дэнфер, глядя на отца.

– Я никогда не нарушал дисциплину! И всегда был образцовым студентом, – гордо произнес Рафаэль. – Поэтому я надеюсь, что ты будешь вести себя, как и подобает Дэнферу Малеволенту!

– Вот! – прибежал гоблин с какими–то склянками. – Я собрал чемоданы юного господина! Завтра он отбывает в Академию.

Склянки звякнули об стол, а я прикинула, что мне придется их пить.

– Дэнфер, будь так любезен! – произнес Рафаэль, осторожно выдергивая волос ребенка. Он бросил его в зелье и то почему–то забурлило. – Мадам, пока вы пьете и плюетесь, я пишу вам то, что вы должны сказать!

Я взяла склянку и понюхала. Пахло прелыми носками. Так, ладно! Я попробовала первый глоток, чувствуя привкус противного лекарства. Зажав нос, я осушила зелье, как вдруг почувствовала, что уменьшаюсь и…

– Превосходно, – заметил Рафаэль, а Дэнфер смотрел на меня с изумлением. Я тоже осмотрела себя, видя на себе дорогой халатик. Ой! У меня что? Клыки?

– Шарик, – напомнили мне, а я вопросительно посмотрела, забыв заклинание. После пары неудачных попыток шарик снова стал чистым и вспыхнул.

Мама для торжественности забралась на стул, пока Дэнфер не выдержал и рассмеялся.