Колесничие Фортуны - Владимир Свержин

– Уйди вправо! – рявкнул Лис.

Инстинктивно подчиняясь приказу, Вик прильнул к конской холке, и в ту же секунду предназначавшееся ему копье ударило в спину торговца. «Разбойники» застыли на какое-то мгновение; воспользовавшись этим. Виконт подхватил своего спутника за шиворот, перекинул его в седло и что есть силы дал шпоры коню.

– Капитан, ты что-нибудь понимаешь? – после некоторой паузы спросил меня Рейнар.

– Только то, что это такие же разбойники, как мы с тобой.

Крис мчался по лесной дороге, рассекая туман, все еще стелившийся над землей. На счастье стажера, нападавшие не имели коней. Убедившись, что погони нет, де Монгийе свернул в лес и, осторожно сняв с седла раненого купца, уложил его на свой плащ.

– Гаплык, – мрачно произнес Лис. – Отторговался.

Копье вошло в спину бедняге по самый рожон, перебив два ребра и пронзив правое легкое. Рана, несомненно, была смертельна, и купец знал это.

– Парень! – прохрипел он из последних сил. – Сейчас я умру… Там, в правом сапоге… пергамент… – Купец дышал все с большим трудом. – …очень важные счета… В Лондоне отдай их… хозяину шорной мастерской… «Два седла», скажи:

«Барон Тичфилд…» – тут он захрипел, и темная струйка крови показалась в уголке рта.

– Все… – Виконт растерянно сидел возле бездыханного тела, смутно представляя, что ему делать дальше. Со времени нашего появления здесь ему уже доводилось применять оружие по назначению, но зрелище бессмысленной и жестокой гибели своего попутчика ошеломило его. Мысль о том, что копье, сразившее купца, предназначалось ему, явно не давала нашему коллеге покоя.

– Виконт, приди в себя. Ему ты уже ничем не поможешь, – позвал стажера Сережа. – Единственное, что ты можешь для бедолаги сделать, – это похоронить его по христианскому обычаю.

Крис, все еще толком не пришедший в себя, взвалил труп поперек седла и, пустив коня в галоп, помчался в Лондон…

…Слуга, с гербом Лауры-Катарины, вышитым на золотой котте, разыскав меня, сообщил, что Ее Высочество велит готовиться к выезду.

Хмыкнув не слишком почтительно, я сообщил посланцу, что все уже давно готово, и отправился на поиски Лиса. Еще минут через сорок величественный кортеж принцессы неспешно начал выдвигаться из Ноттингема. К немалому своему неудовольствию, я заметил, что вслед за нами, на расстоянии ярдов ста, последовал довольно крупный конный отряд принца Джона.

– А вот и обещанные проводники, – мрачно заметил Рейнар, оценивающе глядя на всадников, увязавшихся вслед за нами.

Я смотрел на эти вещи философски. Пусть себе скачут – люди подневольные, что с них возьмешь. Погода между тем стояла великолепная, и наш вояж вполне можно было считать прогулкой. Верховые Джона нас не донимали, держась отмеренной для них дистанции, и мы с удовольствием тратили дорожное время на беспечную болтовню.

– Кстати, Ваше Высочество, – обратился я к Лауре-Катарине, когда она перестала заразительно смеяться над каким-то полуприличным анекдотом, рассказанным Лисом. – А вы что делаете в Англии? Какая нелегкая занесла вас в Грейсфорд?

Прекрасная дама вдруг замолчала и грустно посмотрела куда-то на дорогу.

– Дело в том, милорд Вальдар, что вот уже неделю я являюсь законной и несомненной графиней Грейсфордской.

Я сделал удивленное лицо.

– В этом нет ничего странного, – продолжала она. – Неделю назад скончалась моя тетушка Сесилия. Царствие ей небесное. Это была воистину прекрасная женщина. Послушайте, господин Рейнар, – внезапно обратилась она к моему напарнику. – Я слышала, что вы пишете прекрасные стихи. Недаром вас величают «знаменитым гайренским менестрелем». Я была бы очень вам благодарна, если бы вы посвятили моей милой тетушке одну из своих баллад. Послушайте, эта история, право же, стоит того. Случилось все это десять лет назад, в самом начале знаменитого похода. В этот год мой дорогой отец только-только принял корону из рук моего покойного деда короля Альфонса. Мне тогда было почти семь лет, поэтому я отлично помню эту историю. Вместе с нами в королевском дворце жили две мои тетушки, сестры моего отца. Старшая из них, Бланка, была женой маркиза Конрада Монферратского, а младшая, Сесилия, была помолвлена с герцогом Болдуином Савойским. Обе тетушки были редкими красавицами. Я по сравнению с ними показалась бы дурнушкой, – скромно произнесла она, потупив очи и наблюдая из-под невероятно длинных своих ресниц за произведенным эффектом.

Мы с Лисом, не сговариваясь, начали нести какую-то куртуазную чушь о майских лилиях, живительных источниках, отраде глаз и прочей тому подобной белиберде.

Видимо, подобная реакция вполне удовлетворила Ее Высочество, и, томно вздохнув, она продолжала.

– Когда король Ричард отправился в крестовый поход, он с войском пошел морем мимо Геркулесовых Столбов. Однако большой отряд английских и гасконских рыцарей в это время находился в Наваррском королевстве, которое, как вам, конечно же, известно, граничит с Арагоном. Король Ричард, а вместе с ним и папа Климент III просили моего отца пропустить это войско через наши земли с тем, чтобы, погрузившись в порту на Средиземном море на корабли, предоставленные венецианцами, они могли присоединиться к королевскому флоту на Кипре. Мой отец, подумав несколько дней, согласился. Вскоре доблестные рыцари, защитники гроба Господня, были уже в Барселоне. Командовал этим отрядом граф Освальд Грейсфорд. Это был настоящий рыцарь, – мечтательно промолвила она, одарив меня при этом таким взором, что со мной едва не сделалась икота. – Отважный, обходительный, красивый. Он был на двенадцать лет старше моей тетушки, но разве это имеет значение для настоящей любви?

– Ровным счетом никакого, – немедленно рассеял я «сомнения» принцессы, отмечая про себя, что в общем-то гожусь ей в отцы.

Улыбнувшись моему ответу, Лаура продолжала:

– Как только лорд Освальд и тетя Сесилия увидели друг друга, они поняли, что это – судьба и что противиться ей бессмысленно и глупо. Спустя три дня своего пребывания в столице граф Грейсфорд пришел к моему отцу и просил у него руки его сестры. Отец отказал, ибо тетушка была уже помолвлена, и это был, несомненно, очень выгодный брак. Ничто не могло изменить волю короля, и тетя Сесилия, носившая тогда тот же титул, который я ношу сейчас, – многозначительно добавила она, – знала это лучше, чем кто-либо другой. Однако в нашем роду все обладают несгибаемой волей. Услышав отказ, данный братом ее любимому, принцесса Каталунская велела седлать коней и на следующий день они уже венчались в ближайшей церкви Кастилии. Узнав об этом, отец пришел в ярость и велел крестоносному воинству немедленно убираться из его владений. Тут он получил еще одно известие, что вторая его сестра – Бланка – изъявила желание ехать вместе с крестоносцами, чтобы воссоединиться со своим супругом маркизом Монферратским. Так мои милые тетушки оставили королевский двор в благословенной Барселоне и разъехались: одна – сюда, в туманную Британию, а другая – в знойную Палестину. Однако удел их ждал один, ибо вскоре обе они стали вдовами.

– Очень печальная история, – отозвался я.

– Да, – согласилась Лаура, – очень грустная. О смерти Конрада Монферратского вы, несомненно, слышали. О ней много говорили в свое время. Граф Освальд умер немногим раньше. По приказу короля Ричарда он возглавил посольство, отправленное в Аламут, страшную крепость, в которой живет, наверное, самый страшный человек на свете – Хасан, прозванный Старцем Горы, – при упоминании этого имени принцесса зябко поежилась.

«Нет, детка, – невольно подумал я, – самого страшного человека, с некоторой натяжкой, конечно, можно именовать старцем, но живет он никак не на Востоке и не в крепости Аламут. Хотя, безусловно, в чем-то Аламут и Трифель, несомненно, схожи. И что во всем этом самое печальное – это то, что ты его почему-то очень интересуешь. Интересно почему?»

– Возвращаясь назад из посольства, граф Освальд тяжело заболел и вскоре скончался. Когда его близкий друг и соратник сэр Джордж Талбот принес тетушке эту страшную весть, она чуть с ума не сошла от горя. Удалившись в Грейсфорд, она стала настоящей затворницей. Имея богатейшие владения, она жила впроголодь, а вместо подобающих ей по происхождению одежд носила грубую власяницу. Она пережила своего мужа всего на восемь лет, но каждый год был для нее десятилетием…

Мы с Лисом переглянулись.

– Простите, сударыня, как вы назвали человека, принесшего скорбную весть?

– Сэр Джордж Талбот. Вы его знаете?

– Более того, – усмехнулся я, – господин Рейнар приходится ему родственником по материнской линии.

– Что, правда? – внезапно воодушевилась Лаура. – Вы знаете, господа, девчонкой я была в него страстно влюблена и жутко ревновала его к своей тете Бланке, чьим кавалером он был. Он был такой… – Девушка зарделась и замолчала, уносясь в воспоминания. – Вы знаете, – продолжила она после минутного замешательства, – даже мой отец, который после случая с тетей Сесилией с большой неприязнью относился к рыцарям короля Ричарда, охотно принимал его при своем дворе. Раньше сэр Джордж часто посещал Барселону, и всякий раз мой отец находил в его лице умного собеседника и толкового советчика. После того как закончился траур по убитому мужу тети Бланки, отец даже начал поговаривать, что желал бы видеть его мужем своей сестры.