Фрактальные узоры - Пол Ди Филиппо

Знаменитое Лето Любви!

Квартилла перестала кружиться и обернула ко мне сияющее лицо.

— Лаурентиус! Это просто замечательно! Ты перенес нас в свой подземный мир!

— Где-то так, — хмыкнул я. — С ошибочкой на полсотни лет и ширину континента.

— Я и не подозревала, что в царстве Плутона есть такие чудеса! Вот Альбуция удивится!

Меня охватили угрызения совести. Взял и выдернул бедную девочку из родного времени и места, причем навсегда, из чистой жадности, чтобы и дальше лицезреть ее прелести. А что теперь — как я ей расскажу?

— Понимаешь, Квартилла… Ой!

Клинок Гермероса уперся мне в горло. Судорожно сглотнув, я измерил кадыком его остроту.

— Демон проклятый! — сплюнул вояка. — Нечистый дух! Сейчас же верни нас в Рим или я проткну тебя как мешок дерьма!

— Послушай, Гермерос… Это не так просто, как ты думаешь…

Лезвие впилось в кожу.

— Хватит отговорок! Живо!

— Я не могу!

У Гермероса, по-видимому, в спине скрывалась такая же кнопка, что у Мэри Энн. Угрюмое лицо его мгновенно вспыхнуло бешеной яростью.

— Тогда пусть я буду проклят, а ты сдохнешь!

Снова зажмурившись, я лихорадочно пытался припомнить какую-нибудь молитву.

— Эй, чувак, ты что там бузишь? — послышался незнакомый голос.

— Не горячись, брат, расслабься, — поддержал его другой.

Я открыл глаза.

По бокам Гермероса стояли двое незнакомцев. С волосами до пупка или того ниже, лица разрисованы цветочками и символами мира. На одном был высокий цилиндр, белая рубашка с кружевами и расклешенные джинсы, другой щеголял в бандане, над которой болтались тряпичные кроличьи уши, меховой жилетке на голое тело и зеленых бархатных брючках в обтяжку.

— Твоей чикалкой и поранить кого-нибудь недолго, — укоризненно заметил Цилиндр.

— Разве ты не знаешь, что сегодня в программе только кайф под солнышком? — поднял брови Кролик.

Внешность хиппи явно выбила из колеи защитника империи. Обретя наконец дар речи, он недоуменно покрутил головой.

— Мне много чего пришлось повидать: и друидов, которые мажутся синькой и бегают в чем мать родила, и вшивых сирийских отшельников, дочерна сожженных солнцем. Но я готов отдать в рабство собственную мать, если встречал когда-нибудь адово отродье, подобное тому, что ты вызвал, колдун! — Скрипнув зубами, Гермерос снова поднял меч и приставил к моему горлу. — Пускай они разорвут меня на куски, но я сделаю что задумал!

Цилиндр обернулся ко мне.

— Ты врубился в его базар, чувак?

— Он сказал, что рад вас видеть, но меня все-таки убьет.

Кролик прищелкнул языком.

— Не в кайф.

— Напряжно, — согласился Цилиндр.

— Негатив.

— Полный отстой.

Заложив в рот два пальца, Кролик издал пронзительный свист. Из толпы мгновенно материализовалась парочка здоровенных Ангелов Ада, грязных, бородатых и затянутых в кожу. Прежде чем Гермерос успел сообразить, что к чему, он уже болтался между ними со скрученными локтями.

Я с облегчением перевел дух, соображая, что сказать.

— Он тут это… спекся немного. Подержите его немного, парни, пока в себя не придет… Ах да! Только из парка не уводите, ладно?

Поднять на воздух весь Сан-Франциско в день такого знаменательного события мне совсем не улыбалось.

— Само собой, брат, — благосклонно проворчал один из Ангелов. — Мы тут для того и нужны.

Они удалились мерным шагом, волоча за собой рычащего от бессилия римлянина.

Я знал, что передышка лишь временна. Намертво привязанный силой магии, Гермерос теперь никогда не оставит меня в покое. Тем не менее на сердце стало чуть веселее.

Квартилла молча наблюдала за всей сценой, побледнев от испуга. Она робко взглянула на меня.

— У тебя могучие слуги, Лаурентиус. Удивительно, что я сумела вызвать такого сильного демона, как ты.

— Красота правит миром, — улыбнулся я.

Она зарделась от смущения.

— Мне так давно не делали комплиментов… Обычно просто сунь-вынь-спасибо-богиня — и поминай как звали.

— Ну, со мной так не будет… — Теперь уже смутился я.

Ну конечно, не будет. Мы обречены вечно толкаться в толпе.

Сзади кто-то вежливо откашлялся. Я обернулся. Двое хиппи с улыбкой смотрели на нас.

— Хотите присоединиться? — спросил Цилиндр.

— А как же!

— Клево! — одобрил Кролик. — Прикид у вас — полный улет.

Пожалуй. Оба босые, я с мятой цветочной гирляндой на шее, небритый и испачканный рвотой, девчонка завернута в цветную простыню. В самый раз.

— Мы, кажется, не знакомы, — проговорил Цилиндр. — Мое имя Флетчер Платт, а это мой друг — Лайонел Стокли Дэвид Ван Камп, наследник овощеконсервного бизнеса, широко известный в узких кругах как ЛСД.

Приподняв цилиндр, Флетчер отвесил поклон Квартилле. ЛСД наклонился и галантно поцеловал ей руку.

— Я Лорен, а это… э-э… Квартилла, — пробормотал я.

— Ну вот и славненько. А что у вас за крыса?

— Какая крыса? — Я совсем забыл про спящую Соню. — А, она… эта, как ее… капибара. Самый большой в мире грызун, из Южной Америки.

Хиппи с сомнением переглянулись.

— Может, ее лучше на поводке? — почесал затылок ЛСД.

— Да нет, зачем… она совсем ручная.

— Клево, — с уважением кивнул Флетчер. — Так чего мы ждем? Пошли потусуемся.

И мы пошли.

Пробираясь сквозь густеющую толпу с Соней на руках, я наслаждался иллюзией свободы. В отличие от тошных квартирных вечеринок, вызывающих клаустрофобию, сборище на свежем воздухе под открытым небом казалось раем.

Я купил с лотка пару хот-догов. Квартилла с опаской откусила кусочек, а потом, распробовав, мигом проглотила остальное. Соня сжевала большую часть моего, так и не проснувшись. Потом мы стали подниматься на Холм Хиппи, чтобы получше оглядеть происходящее.

По пути я все время искал глазами Бахуса. Вряд ли он стал бы пренебрегать столь масштабным событием. Может быть, встретившись с ним, я смогу вымолить себе свободу… Да разве в такой толпе кого-нибудь найдешь? Тут небось не одна тысяча наберется. Сколько я ни вглядывался, фонтанов вина, бьющих из ладони, заметить мне не удалось.

Забравшись на самую вершину, мы без сил повалились на траву. В стороне, чуть пониже, вовсю надрывался какой-то оркестр.

— Кто играет? — спросил я.

— Да ты что, чувак, с луны свалился? — с недоумением взглянул на меня Флетчер. — Это же «Квиксильвер мессенджер сервис», не узнаешь?

— Ух ты! — Я благоговейно покачал головой. — Живая история! Как будто на Вудсток попал!

— История? Какой еще Вудсток? Ну ты, брат, совсем выпал…

Квартилла была совершенно покорена новой для нее музыкой, и я объяснил ей, кто играет. По-латыни вышло прикольно.

— Вестники Меркурия? — ахнула она, покачивая бедрами в такт ритму. — Какая честь!

Я устало откинулся на мягкую траву. Один Господь знает, куда нас забросит в следующий раз. Хоть немного расслаблюсь, пока есть возможность…

— Ты как насчет затянуться? — вторгся в мои размышления ЛСД, демонстрируя внушительных размеров косяк.

— На сто мегов, чувак!

— Чего?

— Ладно, давай…

После того как по кругу прошел третий косяк, день стал светел как стекло, и все мои заботы испарились.

— Я чувствую себя дельфийским оракулом, — хихикнула Квартилла.

— Блин! Я врубился! — просиял ЛСД. — Вот это кайф, даже школьную латынь вспомнил!

— Между прочим, даже Гусеница уж на что скряга, а дает мне время от времени затянуться трубкой! — заметил сонный голос.

Флетчер и ЛСД окаменели, уставившись на очнувшуюся «капибару». Глаза у них стали величиной с блюдца на Безумном Чаепитии.

ЛСД пришел в себя первым и медленно, очень медленно протянул Соне косяк. Сделав затяжку, она отдала его обратно.

— Благодарю вас, сэр. Я уже говорила, что вы напоминаете одного моего знакомого?

ЛСД одним махом прикончил остаток.

— Ну и ну! Вот это улет! Как ты там говорил, чувак?

— На сто мегов?

— Во-во!

Он прикурил новый косяк от старого, и мы продолжали курить уже впятером.

Ничто не нарушало мирного течения дня. Разносчики раздавали бесплатно банки холодного пива, кто-то подарил баллончик со сжатым воздухом и приделанным рожком с кнопкой. Флетчер и ЛСД упражнялись на этом музыкальном инструменте, пока не устали.

Когда парк заволокли вечерние тени и народное гулянье начало выдыхаться, настроение у меня упало. Остальные тоже загрустили.

— А скажи, чувак, правда было бы клево, если бы такие тусовки никогда не кончались? — задал Флетчер риторический, как он считал, вопрос.

Мой кайф к тому времени еще не совсем выветрился.

— Тебе в самом деле хотелось бы, чтобы жизнь стала одной сплошной вечеринкой?

— Еще бы, черт побери! Кому бы не хотелось?

Я отсыпал из кармана горсть конфети.