Дерьмовый меч. Дилогия - Инесса Ципоркина

— Сейчас-сейчас! — деловито заявил Розамунд и потащил к себе мешок, с которым Гаттер не расставался с момента выхода из эльфийского леса. Гаттер сопел, пинался и мешок не отпускал. — Дай, а то как дам! — Эльф наконец-то выдрал емкость с артефактами из ручонок юного Поппи и с головой погрузился в недра мешка. — Все тебе будет, любимая…

Он назвал меня «любимой», я не ослышалась? И это после того, как рухнула моя надежда на то, что его войско освободит мою столицу и возведет меня на престол предков? Да как он смел? Нахал! Я довольно улыбнулась.

— Ага, Исказитель Мыслей и Пространства, На-ходу-подметкоотрыватель, неисправный, Восстановитель Девственности, кхм, помыслов, Депутатская Неприкасаемость, неработающий…

— Как неработающий? — жалобно взвизгнул Лассаль. — Я ж его на себе… через три решетки… Миииааауууоооййй! То есть йооопт!

— Драконий манок, под горой не ловит, — продолжал Розамунд, не обращая внимание на кошачий мяв, — отворотное зелье, срок годности на исходе…

— Блин, а что ж мы тогда из мешка выудили? — забормотал Гаттер.

— Взрыватель Тронных залов, — мрачно пробурчала Менька.

— А-а-а, вот он! — Розамунд вынырнул, встрепанный, но довольный, держа в руке что-то сильно напоминающее еловую шишку.

— И на что она? — кисло поинтересовалась я. — Разве что Галоперидолу в задницу засунуть?

— Откуда ты знаешь? — восхитился эльф. Я поморщилась. Еще и насмехается. — Это Детектор Врагов. Он сам ведет тебя кратчайшей дорогой к тайному убежищу врага и там с первой космической ввинчивается в… ну, в общем, куда ты сказала.

— Ну и куда он указывает? — кисло поинтересовалась я.

Розамунд, прошептав по-эльфийски древнее заклинание «Покажи мне задницу врага моего» со всей дури запулил шишкой в темноту. В темноте ойкнуло. Мы, не сговариваясь, на рысях кинулись на звук. Первым поспел Лассаль, видящий в темноте как… кот. Мы подбежали к распростертому телу, на котором мой котяра танцевал лезгинку на цыпочках… то есть на когтях. Тело повизгивало и подергивалось.

— Опять ты, Цефалоанал, — вздохнула я. — Ну что, снова будешь врать, что тебя принудили, шантажировали и использовали? Сейчас тебя Детектором Врагов, гм, используют, если ты нас в тайное убежище Галоперидола не отведешь.

— А я что, я разве возражал? — заныл мой бывший царедворец. — Я и так шел вам на помощь, ваше величество, ось заплутал трошки.

Вот предатель! Предал меня, предал Галоперидола, потом опять меня, потом опять Галоперидола… И прервать эту цепь предательств может только Дерьмовый меч! Заодно и похмелится.

Видимо, Цефалоанал прочел неотвратимую судьбу свою в моем истинно королевском взоре и тоскливо свесил голову почти до самого хвоста.

— Не надо гневаться, ваше величество. Я просто иду по стопам своих предков. Вы следуете по стопам своих, я — своих. Цефалоаналы — род придворных предателей. Всем королевским семьям известна такса, по которой мы продаемся и перепродаемся. Всегда так было и всегда будет. Ваш отец — не первый король, которому я служил и которого предал.

— Ну ты урод! Я восхищаюсь тобой! — брякнул Розамунд голосом Джонни Деппа.

А Цефалоанал лишь вяло махнул рукой и потрусил куда-то в боковой тоннель. Мы, естественно, побрели следом. Без всякого, надо сказать, удовольствия.

Снова дверка. Практически такая же, как в прошлый раз. Полутемная комната и в темноте — железная койка самого спартанского вида. Тумбочка, лампа с зеленым абажуром, стакан воды, накрытый солдатским сухарем. Ты куда нас привел, предатель?!! Обратно в темницу, в камеру к еще одному несчастному? Но человек, лежащий на койке лицом к стене, обернулся и сел рывком, щурясь от света лампы.

— Ты? Ты жива?

Голос Галоперидола. А лицо… мое. Ну вылитая я! Только с бородой и усами. Что же это получается… получается, что он мне не врал? Я, значит, его дочь? Зачем тогда он ходил войной на мою страну, осаждал мою столицу, гонял мою команду по земле и по небу, будто стаю ворон, взрывал при встрече, точно… точно я уж и не знаю что?

— Мурмундия! — осторожно произнесла Мене-Текел-Фарес, впервые назвав меня по имени. От этой непривычной серьезности кожа моя покрылась мурашками. — А ведь это не Галоперидол тебя взорвал. Тебя взорвала Мордевольта.

Мой блудный папаша сидел, разглядывая собственные руки и жевал собственную бороду, явно не зная, что сказать. Ну да. Тронный зал взорвала Мордевольта. И меня с папочкой заодно. Выходит, что Галоперидол мне не враг? Или не совсем враг? Или совсем не враг? А может, все-таки враг, но частично? Процентов, скажем, на десять? В этих чертовых высших кругах всякое случается.

Потуга двадцать восьмая

— Я знаю, о чем ты думаешь, — печально вздохнул Галоперидол. — Зачем он воюет со мной, если он мой отец, так? К сожалению, мои дети умом в матерей пошли — что ты, что Финлепсин, что Прозак, что, гм, всякие разные прочие. Вы хорошие ребята, но не видите дальше собственного носа. Ну подумай сама: на твоей коронации, в присутствии королей окрестных стран наше с тобой сходство не заметил бы только слепой. Но и ему рядом стоящие все бы доходчиво объяснили. Так что тебя могли объявить бастардом и узурпаторшей трона буквально в момент возложения короны на твою бедовую голову. И чтобы этого не случилось, мне до зарезу нужно было завоевать ипритскую территорию. А там бы я мог сам тебя короновать и торжественно отбыть восвояси.

— А что, объяснить по-хорошему было нельзя? — возмутилась я.

— Да как бы я тебе объяснил, если ты чуть что — прыг на коня или на дракона — да только тебя и видели? С тобой тяжелее, чем с Финлепсином — он хотя бы тормоз, а ты еще и шустрая… не по-детски.

— Кстати! Где мой… брат? — поинтересовалась я, запнувшись на последнем слове. Не зря, конечно, у меня было такое… родственное чувство к этому красавчику с косой, но что он мой брат, до сих пор не верилось.

— Где-то в парке бродит, страдает. Похоже, не зная о вашем родстве, он позволил себе несколько, гм, увлечься. Надеюсь, ты не… — и Галоперидол уставился на меня с беспокойством во взоре.

— Не, — категорически заявила я. — Папочка, позволь тебе представить моего официального ухаже… хаха… поклонника — принца эльфов Розамунда.

— Да знаю я этого хаха, — буркнул папочка. — Он еще у моего отца девушек отбивал. Ненадежный парень. Если этого древнего Мафусаила вообще можно назвать парнем. Хотя не мое это дело — тебе в любовных делах советовать. Сам-то я… — и Галоперидол опять пригорюнился.

— Вот-вот! — буркнул ненадежный Мафусаил Розамунд. — Что, опять твои женщины воду мутят? Я хотя бы с подругами своих баб романов не завожу, а ты только этим и занимаешься. Знал ведь, что Мордевольта подруга Инсолемнии, а Инсолемния — подруга Макадамии. Женился на Инсолемнии, а с остальными двумя шахер-махерами заниматься вздумал? Наклепал незаконнорожденных, теперь расхлебывай.

— Ну, с Инсолемнией у нас сразу как-то не заладилось… — вздохнул мой непутевый папахен. — А с Макадамией…

— А с Макадамией, женой ипритского короля, заладилось, — скучающе подытожил Розамунд. — И с Мордевольтой, их дорогой наставницей, тоже заладилось. Давай, колись, с кем у тебя еще заладилось, чтоб нам знать, кто твою дочку следующим взрывать станет.

— Больше ни с кем, клянусь! — испуганно вскинулся Галоперидол. — Я и с этими тремя не знал, как разобраться!

— А что тут разбираться? Тут не разбираться, а выбирать надо. Одну из нас выбрать, а вторую казнить, как королям и положено, — прозвучал ядовитый голос из темного угла.

В круге света неожиданно возникло странное существо: женщина в костюме придворного шута. Колпак с бубенчиками, лосины, туфли с загнутыми носами, а на физиономии — выражение глубокого презрения ко всему миру.

— Дорогая, ты опять за ролевые игры принялась? — с тоской вопросил Галоперидол. — Ну сколько можно? Монашка, поселянка, озорная медсестра — это я еще понимаю, но какие чувства я могу испытывать к шуту? Тебе не кажется, что твое мнение о моей, гм, всеядности несколько преувеличено?

— Молчи, болван! — отрезала костюмированная особа. — Я пробралась во дворец не для того, чтобы слушать насмешки!

— Тогда надо было одеться по-другому, — ехидно парировала я.

— Деточка, — с ядом в голосе произнесла наряженная шутом тетка, — помолчи, пока старшие разговаривают. Я двадцать лет терпела интрижку своего мужа с моей подружкой и твоей маменькой, гадюкой Макадамией. Неужели мне еще столько же терпеть, пока ты не подрастешь и не поумнеешь?

— А ты ва-аще кто така-ая? — Я пустила в ход тяжелую артиллерию. И услышала хоровой вздох: кажется, до остальных уже дошло, кто перед нами. Тетка поглядела на меня, иронически выгнув бровь. А-а, понятно. Это Инсолемния, законная супруга моего незаконного папаши.