Замуж за Черного Властелина, или Мужики везде одинаковы - Юлия Славачевская

— Ты не можешь остаться?

Моему удивлению не было предела. Он совсем не понимает, о чем я? Пришлось втолковывать:

— Я не хочу оставаться! Там моя семья! Я там родилась и выросла, а здесь все чужое. Мы из разных миров, и нам не место в мире друг друга. И не представляю я себе жизни без многих благ цивилизации, а он не выживет в моем мире, он не представляет нашего уклада и общих правил. Мне об этом говорить — лишь душу травить! Все, что я могу сделать — найти ему жену и, стиснув зубы, благословить их брак. А потом всю оставшуюся жизнь вспоминать о Кондраде, как о несбывшейся мечте. Пожалуйста, давайте закончим на этом!

— Как скажешь, девочка. На вот, выпей. — С этими словами Цесариус сунул мне в руки кружку с травяным настоем.

После успокаивающего отвара я действительно уснула и проснулась уже утром от шума. В моей комнате стоял пчелиный гул человеческих голосов и было настоящее столпотворение. Какие-то люди толпами сновали туда-сюда с бумагами и вещами. Что-то я ничего не понимаю. Какого лешего они тут шляются? Им делать нечего? Оказалось — есть чего, просто один чрезвычайно назойливый мужчина избрал мою комнату своей штаб-квартирой в это прекрасное утро, чтоб его! В смысле — мужчину, а не утро. Сидит себе, понимаешь, за столом, указания раздает, и совести ни в одном глазу! Настроение, и так неважнецкое, стремительно падало вниз. Мне надоело смотреть на снующий муравейник, и я поинтересовалась:

— И какого хрена?

— А, ты проснулась? — как ни в чем не бывало обратился ко мне Кондрад и повысил голос на присутствующих: — Все вон! Ванну сюда, живо!

— А разве не видно? — запоздало пробурчала я себе под нос, с ужасом наблюдая за приготовлениями к утренним водным процедурам. После ночных событий мне не улыбалось светить перед ним неглиже, и я попыталась отвертеться:

— Что-то мне не хочется купаться сегодня…

Ага, так меня и послушали! Кондрад мгновенно оглох на оба уха и принялся выковыривать меня из-под одеяла, куда я постаралась завернуться со всем прилежанием. Естественно, я активно сопротивлялась сему процессу. Наконец ему надоела бессмысленная возня, и меня просто-напросто выдернули из постели и замочили вместе с рубашкой, мило поинтересовавшись:

— Принцесса с утра не в духе?

— Ты еще спрашиваешь?

— Спрашиваю, — согласился мужчина. — И желаю знать причину столь странного поведения.

— Ты осел? — безнадежно спросила я, не рассчитывая на положительный ответ. Разжевала недогадливому мужику: — Я девушка. Мне стыдно и неудобно. Я теперь понятия не имею, как с тобой себя вести, но точно знаю одно: лучше б я тебя никогда не видела. Я не готова ни с того ни с сего по твоей милости стать индейцем и поменять постоянный цвет кожи с белого, на красный!

Вы думаете, подействовало? Как бы не так! Все с тем же невозмутимым видом Кондрад избавил меня от рубашки, по-простому разодрав ее на части, и принялся за мытье, абсолютно игнорируя и мой стыд, и мои возмущенные вопли. Уже закончив и взяв на руки, он прошептал мне на ухо:

— Мы вернемся к ночному разговору и продолжим начатое, когда ты окончательно поправишься, — и скользнул губами по щеке, чем окончательно вогнал меня в краску.

Я возмущенно засопела, не представляя, как ответить на его откровенный выпад. Брыкаться и верещать представлялось более чем глупым занятием — перевес силы был на его стороне, молчание же могло быть расценено как знак согласия с неприличными намеками. Поэтому я сделала невинное выражение лица и полюбопытствовала:

— А тебе можно с простолюдинками? Репутацию не потеряешь?

Водрузив меня на стол и отдавая во власть Цесариуса, созерцающего нашу пикировку с мудрой отеческой улыбкой, Властелин ответил приторным тоном:

— Во-первых, ты уже постаралась вовсю, и заботиться о моем погибшем реноме нет никакого смысла. Раньше надо было думать, когда оставляла меня с кляпом во рту, прикованного на большой кровати. Ах да, забыл интересную подробность… совершенно голого. Во-вторых… — Он подвинул ко мне пакет, лежащий на краю стола: — Здесь письмо от Иалоны для тебя и два приказа. Первый — о введении тебя в ранг принцессы Лайе и присвоении титула герцогини Райнер, и второй — на право владения двумя поместьями: Райнер и Гайно. — Насмешливо глядя в мои обалдевшие глаза, добил: — Так что ты теперь аристократка, и препятствий больше нет. Какие еще будут возражения?

Я… ик! Хто?.. Прынцесса? Ой! Моей бедной голове этой подлянки точно не пережить! Видимо, в моих глазах отразилось полное отсутствие умственной деятельности. Понимая, что добиваться какого-либо разумного отклика в ближайшее время бесполезно, меня оставили в покое, перебазировав на кровать и сообщив:

— У тебя есть пара часов, чтобы прийти в себя. Потом мы уезжаем.

Меня хватило исключительно на одно слово:

— Зачем?.. — Я даже не рассчитывала быть правильно понятой, но ошиблась. В ответ услышала:

— Затем, что я всегда держу обещания. Я обещал найти — нашел! Я обещал жениться — женюсь! Надеюсь, ты уразумела, и мне не придется еще раз это повторять?

— Ик! Ты меня ни с кем не перепутал? — в тщетной надежде сопротивлялась я.

Но услышала:

— Не волнуйся! Я в трезвом уме и здравой памяти! — С этим оптимистичным утверждением наглец вышел за дверь.

Я немедленно прокомментировала:

— Очень в этом сомневаюсь! — Обратилась к лекарю: Цесариус, у вас яд есть? Не проспонсируете?

— Тебе зачем? — настороженно спросил старик. — Не вздумай! Молодая еще о таких вещах замышлять.

Я отмахнулась:

— Да я не для себя! Жутко хочется несварение желудка устроить одному нахальному, высокомерному, беспринципному кандидату. Нужно объяснять кому?

— Нет, я понял, — усмехнулся алхимик. — Но чем ты недовольна?

Я отрезала, не зная, как правильно квалифицировать обуревающие меня чувства:

— Всем! Я за него замуж не выйду. Ишь ты, слово он держит. Обломится! Не на ту напал!

— А может, все-таки на ту? — возразил мне Цесариус. — Девочка, неужели ты думаешь — у него спокойная и размеренная жизнь?

— А разве не так?

— Конечно нет. Только за последние дни на Властелина было совершено по крайней мере три покушения.

— Сколько?!

— Три. И это только те, о которых мне известно, — поведал алхимик.

— Что значит «известно»? — нахмурилась я, недопонимая.

— Три раза Кондрад обращался ко мне за помощью, — разъяснил мне лекарь. Лукаво ухмыльнулся: — Но я тебе ничего не говорил. Мне моя голова еще дорога.

— Да, безусловно, — согласилась я. — А с ним все в порядке? Что-то серьезное?

— В порядке, — успокоил меня Цесариус. — Пара средних ножевых ранений и отравление. Раны зажили на нем быстро, а привычка к ядам — очень полезная вещь в наше неспокойное время. Ну да хватит об этом. А то вдруг кто-то подслушает и донесет Властелину? Тогда всыплют мне плетей и на прежние заслуги не посмотрят. — Осведомился: — Письмо читать будешь?

Я согласно кивнула. Получив кучу бумаг, покрутила их в руках и выяснила очевидное: читать на их языке я не умею. Признавая поражение, я обратилась за помощью к лекарю:

— Вы мне не поможете прочитать?

— С удовольствием! — не стал противиться алхимик.

Взял в руки послание и начал читать:

«Возлюбленная названая сестра наша Илона! В знак нашей признательности и благодарности в столь важном для нас деле, Мы, Иалона, наследная принцесса Лайе, признаем тебя своей сестрой и принцессой Лайе. Также Мы даруем тебе титул герцогини Райнер как второму по значимости лицу Государства и наделяем тебя землями Райнер и Гайно. К сему посланию прилагаются официальные документы на владения титулом и угодьями.

Да пребудет с тобой благодать богов.

Цесариус закончил и сообщил:

— В официальной части все, но есть еще приватное послание. Читать?

— Угу, — дала я согласие и вся обратилась во внимание.

«Илоночка…» — начал было лекарь и вдруг запнулся.

Я поинтересовалась:

— Что такое? Неразборчиво написано?

— Э-э-э… нет! Просто тут их величество кое-что пометил и приписки сделал своей рукой. Читать?

— Читайте, — безрадостно позволила я, не забыв прокомментировать: — Везде свой нос сует! И ведь не прищемит никто. Жалость какая!

Сделав вид, что не расслышал мой пламенный призыв к членовредительству, Цесариус деликатно уточнил, с трудом сдерживая смех:

— Читаю подряд.

«Илоночка, я несказанно счастлива, что ты жива, и пребываю в надежде на скорую встречу…»

Кондрад: «Это вряд ли!»

Иалона: «Меня сильно опечалило известие о твоей болезни. Я неописуемо расстроилась и долго плакала».

Кондрад: «Не сомневаюсь!»

Иалона: «Не беспокойся, я обязательно разберусь и покараю мерзавца, посмевшего покуситься на особу из королевской семьи».