Отблески Версаля - Наталия Николаевна Сотникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Новые увлечения никак не заглушали страх, таившийся в подсознании короля и лишавший его спокойного сна: а ну как графиня фон Козель пустит в ход его опрометчивое обязательство? Тогда ему суждено стать посмешищем в глазах всей Европы. В попытках овладеть брачным договором Август послал своего уполномоченного в поместье графов фон Рантцау Драге. Кристиан-Детлеф так и томился в крепости Шпандау, и в поместье хозяйствовал его младший брат, Вильгельм-Адольф фон Рантцау. После нескольких дней поисков небольшой пакет, защищенный несколькими печатями, был найден и благополучно доставлен королю. После того, как страхи Августа перед обнародованием документа растаяли, а пепел от сожженной бумаги рассыпался в камине, он понял: Анна-Констанция не лгала, утверждая, что не обладает договором. Этот вывод взволновал фон Флемминга, опасавшегося, что графиня выйдет на свободу и припомнит ему все преследования. Он вкрадчиво, но настойчиво принялся утверждать короля в мысли, что Анна-Констанция могла сохранить у себя несколько копий документа, а потому лучше оставить ее под неусыпным надзором в крепости Штолпен.
Так оно и вышло: графиня фон Козель, сама того не ведая, теперь была обречена на пожизненное заключение. Король потребовал у ее матери, Анны-Маргарете фон Брокдорф, вернуть ему обеих дочерей. Когда та попробовала было воспротивиться, он пригрозил ей прекратить финансовую помощь и забрать девочек силой. Естественно, беззащитная пожилая женщина уступила. Август приказал также забрать маленького Фридриха-Августа фон Козеля из поместья Пильниц к своему двору и назначил ему гофмейстера, ответственного за воспитание.
Веселая Саксония
Жизнь при дрезденском дворе била ключом, увеселения следовали одно за другим непрерывной чередой. На первом месте стояла охота на оленей, кабана, лис, зайцев, дичь. Больше всего Август увлекался стрельбой в цель и охотой на кабанов, на которую он зачастую выходил один на один с охотничьим ножом. Далее шли различные состязания, ночная стрельба в цель и по птицам.
Более утонченные развлечения представляли собой балы и маскарады, устраиваемые во дворце курфюрста или на Старом рынке. Во время карнавала они давались ежедневно в продолжение нескольких недель. На эти балы могли являться все прилично одетые посетители в маске, но для простого народа было отведено особое помещение, для благородных и сановников — другое, причем перед входом туда надлежало снять маску.
Бешеной популярностью пользовался театр, вход в который был бесплатным, просто надлежало являться туда также в достойной одежде. Сей храм лицедейства обслуживали две труппы, итальянская и французская, причем солисты получали огромное жалованье. Общие расходы по содержанию театра доходили до 85 000 талеров в год, не считая отдельных расходов на постановку каждой оперы, иногда доходившие до 50 тысяч талеров. На сцене оперного театра помещалось до 500 человек, мог проехать целый эскадрон кавалерии, а при изображении шествий восточных героев в ход пускали мулов, верблюдов и даже диких животных.
Естественно, участие в таком культурном времяпрепровождении требовало немалых сил, и общество в урочный час усаживалось за трапезы. Сам Август был настоящим чревоугодником. Он обожал деликатесы, и для их доставки к королевскому столу были учреждены две курьерские кареты. Во вторник и пятницу в Лейпциг доставляли свежую рыбу, панцирных и устрицы из Гамбурга, в четверг и воскресенье их уже подавали на королевский стол, ибо Август поглощал устриц десятками. Во все прочие дни он услаждал свой привередливый вкус свежей спаржей, нежными пулярками[9], парой дюжин виноградных улиток, карпами в медовом соусе, фаршированной щукой, каплунами, фазанами, зажаренным целиком кабаненком, бычьими хвостами в соусе из петрушки с морковью. На десерт подавались все виды орехов, конфеты, мармелад, разнообразные фрукты. Все это обильно орошалось токайским вином, которого Август выпивал две-три бутылки в день, по праздничным же поводам — от шести до семи. Перепить его не удавалось никому, причем на следующий день он не испытывал никаких неприятных последствий. Нередко ежедневные застолья затягивались до трех часов. Неудивительно, что при росте метр семьдесят шесть сантиметров вес короля доходил до ста двадцати килограмм. Данные некоторых источников о двух центнерах все-таки вызывают сомнение.
К праздникам в Дрездене привлекались все сословия. Во время карнавала крестьяне приезжали из деревень и танцевали на улицах. Август часто устраивал праздники в честь аллегорических божеств: Дианы — в своих садах, Нептуна — на Эльбе и Сатурна — на горах.
Какой-то современник писал: «Дрезден представляется волшебной страной, превзошедшей фантазию древних поэтов. Здесь никто не скучает, можно удивляться, что среди вечной сутолоки толпы людей, как будто только и думающих о том, как бы повеселиться, в делах не замечается застоя. Хотя бы всю ночь напролет шло веселье, утром все оказываются на своих местах: купцы в лавках, солдаты на параде, писаря в канцеляриях, советники в своих коллегиях, а судьи в суде. Здесь праздники никогда не прекращаются…».
Надо заметить, что Август был также несравненным мастером рекламы: он регулярно заказывал граверам изображения своих праздников на больших листах меди, а затем рассылал их по всей Европе. Он сам много строил в Дрездене и заставлял своих царедворцев сносить деревянные дома и на их месте строить дворцы. Был также приглашен ко двору лучший венецианский ведутист[10] Бернардо Белотто, в поте лица работавший над видами Дрездена, с которых, опять-таки, снимались копии для продажи в других европейских городах. Слава Дрездена и его повелителя множилась, повседневная ее поддержка требовала неустанных трудов, хотя и весьма приятного свойства. Что было Августу до страданий его бывшей любовницы?
В стенах замка Штолпен
Всю весну 1718 года Анна-Констанция писала бесконечные письма, требуя денег на свое содержание. У нее не было средств на оплату прислуги и провизии, и она предлагала вычитать эти деньги из ее личного состояния. Заключенная постоянно болела, ибо условия содержания в замке были довольно суровыми. Из плохо застекленных окон невыносимо дуло, воздух был тяжелым и влажным, отчего холод проникал, казалось, до костей, а камин больше коптил, нежели согревал. Анну-Констанцию не переставали мучить хвори, но ей запрещалось
