Яд или лекарство? Как растения, порошки и таблетки повлияли на историю медицины - Томас Хэджер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эрлих был мэтром красителей, он открывал новые, проверял, с какими тканями какие из них склонны связываться, пытался понять причины этих связей. Он знал, что некоторые красители также прилипают к бактериям, предпочитая их человеческим клеткам, что привело его к блестящей идее. Почему бы не использовать эти специфические для бактерий красители в качестве оружия? Что, если прикрепить к красителям яд, превратить их в управляемые ракеты, которые будут прикрепляться к бактериям и убивать их, не причиняя никакого вреда окружающим человеческим тканям? Можно ли таким образом вылечить бактериальную инфекцию внутри организма?
Он назвал свою задумку Zauberkugeln – волшебные шары. Сегодня мы используем другой термин. Представьте, что полицейский детектив преследует убийцу в переполненном фойе театра. Полицейский вытаскивает пистолет и, не прицеливаясь, стреляет в середину толпы. Не переживайте: его оружие заряжено волшебными пулями, которые со свистом проносятся мимо невинных и находят дорогу к единственной цели – к убийце, поражая виновника без вреда для остальных в комнате.
Как это представлял себе Эрлих, лекарство работает как магическая пуля: убивает только захватчика, не трогая хозяина-пациента. Сегодня мы называем такие медикаменты «волшебная пуля».Эрлих потратил год на реализацию своей медицинской задумки. После создания и тестирования сотен химикатов, претерпевая поражение за поражением, в 1909 году он пришел к лекарству на основе красителей, и оно, казалось, работало – по крайней мере, против одного типа бактерий. Он назвал его сальварсаном. Это была грубая штука: похожая на краситель основа соединялась с ядовитым мышьяком; она вызывала ужасающие побочные эффекты. Но срабатывала против сифилиса – убийцы, еще более ужасного, чем лекарство Эрлиха. До сальварсана не существовало средства против этой планомерно набиравшей обороты болезни. Наконец появилось современное, высокотехнологичное лекарство, вышедшее из научной лаборатории.
Сальварсан Эрлиха был не слишком хорошей волшебной пулей – слишком токсичный для обычных тканей и срабатывающий только против одного заболевания, – но он доказал, что ученый может разработать новое химическое вещество, предназначенное для остановки бактериальной инфекции, и что оно может работать. Это было великолепно.
И никуда не привело. Несмотря на то что Эрлих с головой погрузился в поиск других волшебных пуль, он их больше не нашел. Как и все остальные исследователи в 1910-х и 1920-х годах. Возможно, сальварсан оказался счастливой случайностью. Большинство ученых оставили поиски.
Компания Bayer была одной из немногих, кто придерживался этого направления исследований. В 1920-х годах она с головой ушла в поиски очередного антибактериального препарата. Для этого компания инвестировала и создала нечто новое: крупномасштабный интегрированный процесс, посвященный созданию, тестированию и маркетингу новых синтетических лекарств. Вместо того чтобы полагаться на удачные и неудачные озарения отдельных гениев, таких как Эрлих, лаборатории Bayer привлекли в эту сферу команды технических специалистов, современную корпоративную организацию и большие деньги, превратив разработку лекарств в заводскую операцию – конвейерное производство открытий. Они сделали для лекарств то, что Генри Форд сделал для автомобилей в Америке.
У Bayer уже были команды химиков, которые искали новые красители. Эти эксперты по работе с молекулами постоянно придумывали новые вещества, большинство из которых были вариациями синтетических красителей, полученных из каменноугольной смолы. Каждый месяц специалисты Bayer выпускали сотни новых химикатов. И почти ни один из них не был проверен на применимость в медицине. Никто не знал, как они могут подействовать. Возможно, в ходе исследований красителей химики уже создали новое мощное лекарство и оно просто пылилось в кладовке. А может быть, они сидели на золотой жиле.
Поэтому компания Bayer решила проверить все химикаты на предмет использования в качестве медикаментов. Ну, возможно, не все, но под руководством медицинского специалиста они могли, по крайней мере, протестировать бо́льшую их часть, а затем следовать наиболее перспективным направлениям. Обязательно обнаружится что-то новое, что-то интересное. Даже если был только намек на что-то положительное, этот намек мог быть исследован химиками, создающими новые вариации, играющими с молекулой, тестирующими ее, получая большую целительную силу. В конце концов, Bayer могли получить еще один аспирин или даже лучше – одну из волшебных пуль Эрлиха, способную побороть бактериальные инфекции.
У компании было много химиков, менеджеров и достаточно пространства на фабрике. Чего не хватало, так это врачей. Поэтому они наняли молодого тихого доктора, который был готов к трудностям. Его звали Герхард Домагк. И оказалось, что это лучший выбор.
Совершеннолетие Домагка выпало на период, когда он служил в немецком полевом госпитале в Первую мировую войну, распределяя, раздевая и обмывая раненых на дребезжащих тележках, время от времени ассистируя на операциях. Люди, которым он помогал, были исполосованы новыми разрывными пулями и ранены пулеметным огнем, многие лежали в грязи окопов, пока их не спасли, поэтому их раны были глубокими, рваными и грязными.
Оказывая помощь этим искалеченным телам, он увидел то, что изменило его жизнь.
Казалось, умелые хирурги без счета спасали солдатские жизни: залечивали раны, зашивали их и отправляли больных восстанавливаться в палатки. Но через несколько дней все шло не так, как предполагалось.Раны становились красными и появлялись выделения – первые признаки инфекции, которая превращала тщательно зашитые ткани в гноящиеся, чернеющие, зловонные язвы. Подобные послеоперационные раневые инфекции убивали бесчисленное количество солдат во время Первой мировой войны. Инфекции вызывались бактериями, это было известно, но всех их не могли удалить ни чистка, ни дезинфекция. Часто заражение начиналось как стрептококковая инфекция, затем она переходила в анаэробную инфекцию, когда бактерии проникали в кровь, выделяя яды и разъедая тело по мере своего продвижения. Врачи пытались опередить инфекцию, раз за разом ампутируя конечности, пытаясь вырезать зараженные участки прежде, чем бактерии продвинутся дальше. Но слишком часто проигрывали. Солдаты умирали сотнями тысяч – по некоторым подсчетам, во время Первой мировой войны от раневых инфекций погибло больше людей, чем от пуль.
«Я поклялся перед Богом и самим собой противостоять этому разрушительному безумию», – писал позже Домагк. Поиск способа борьбы с раневыми инфекциями стал целью его жизни. Он поступил в медицинскую школу и провел несколько лет в университетской лаборатории в качестве медицинского исследователя, где показал себя серьезным и дотошным человеком и выдвинул многообещающие идеи по борьбе с бактериальными
