(не) девственница для дракона (СИ) - Люта Мария

— Откуда такие мысли?

— Ребекка натолкнула.

— Она у тебя молодец.

— Да. Скажите, нас действительно ждет война с драконами?

— Боюсь, это лишь вопрос времени.

- Урховы драконы снова хотят на нас напасть!?

— Нет, они не хотят. Гершандт хочет.

— Король Араты? — у меня отлегло от сердца. — Он самый миролюбивый старик, да и не дурак ведь: прошлый раз в войне с драконами Арата едва устояла.

Габриэль кивнул.

— Он хочет казаться слабым. Но это уловка, Анна. Стариков, как и женщин, не стоит сбрасывать со счетов.

Я нахмурилась, пораженная глобальностью новости и той простотой, с которой Габриэль ее произнес.

Подумать только — война… Война!

Я очень испугалась. Большинство вещей, что казались мне важными до этого момента, утратили свою значимость. Неуд по ББП вообще казался детскими переживаниями.

Многие мальчишки мечтают о войнах, о ратных сражениях, но они глупы. В войне нет ничего романтического. Она искажает понимание добра и зла, правильности поступков. Она извлекает наружу самые худшие качества людей. Да, в ней есть место героизму. Но чаще всего именно герои и лучшие из лучших гибнут первыми. Это я успела хорошенько уяснить из многочисленных рассказов дедушки. И это была одна из причин, почему я не особо огорчалась в отсутствии у меня большого магического потенциала — быть боевиком я бы все равно не смогла.

— Я не хотел тебя напугать, Анна, — Габриэль прикоснулся к моему лбу, словно разглаживал морщинку. — Возможно, все обойдется. Надо всего лишь готовится, а переживать пока без толку.

— Именно поэтому вы взялись обучать меня? Чтобы учить защищаться?

Габриэль кивнул, внимательно за мной следя.

— Спасибо, — ответила со всей серьезностью. Я действительно была благодарной. — Я буду стараться.

— Анна, ты любишь Арату? — Ректор удержал меня за руку, когда я уже хотела войти в лавку.

— Да… Я не знаю. Наверное. Меня многое не устраивает, но я ведь здесь родилась… А почему вы спрашиваете?

— Да так, не бери в голову. Пойдем.

— Пойдем? Вы серьезно!? Вы собираетесь присутствовать при том, как я выбираю себе нательное белье?

— Конечно. Я ведь планирую разорвать как минимум одну твою рубашку, так что я вправе помочь тебе с выбором.

От такой наглости я опешила и растерялась.

— Знаете, я обещаю прилежно учиться на ваших допзанятиях, но не удивляйтесь, если я в один вот такой прекрасный момент, наподобие этого, использую все знания и навыки против вас же.

Габриэль сжал губы и посмотрел на меня так внимательно, проникновенно… Печально. Вся веселость враз покинула его.

А потом я вспомнила о той женщине, что ударила его в спину… Тем кинжалом, которым владею теперь я. Проклятый Урх! Но я ведь просто пошутила!

— Заходи, Анна. Не переживай, я лишь постою в сторонке.

Мадам Жюстин была известной личностью в Арате, но славилась она в основном своими широкими взглядами, весьма вольным трактованием норм законов, морали и этикета, а также экстравагантными нарядами на грани дозволенного. Прилежные адептки, вроде меня, старались избегать лавку мадам Жюстин и без крайней надобности вообще сюда не заглядывать. Разве что иногда, чтобы лишь взглянуть краем глаза… Зато, как говорят, многие столичные модницы, мечтающие произвести неизгладимое впечатление, обшивались именно у нее.

Когда мы вошли, мадам Жюстин читала за столом. Ее ноги были закинуты на стол, при этом платье сползло почти до самых бедер, оголяя стройные длинные ноги, обтянутые кружевными чулками. Ничего более непристойного и в то же время более притягательного я в жизни не видела.

— Мадам Жюстин, хорошего дня! — поздоровался Габриэль, склонив голову и сдвинув пятки вместе. Он же, кажется, непристойности вовсе не замечал.

— Ох! И вам хорошего дня! — мурлыкнула женщина грудным голосом и неторопливо, одна за другой, убрала ноги со стола. При этом не было заметно, чтобы она ощущала хоть какую-то неловкость. У меня же покраснели даже уши. Сама женщина была одета в роскошное платье, но с непозволительно глубоким вырезом и разрезом по самое бедро! У нее были белые вьющиеся волосы, что легким облачком обрамляли лицо. Глаза были подведены черной краской, а на губах алела помада. В руках же она держала мужскую сигару, но не зажженную, как будто ей нравился только ее запах.

— Не заметила, как вы вошли, — мадам Жюстин наклонила голову набок и, слегка прищурившись, медленно произнесла: — Ректор Габриэль, полагаю. Я права?

Габриэль кивнул и улыбнулся краешками губ.

— Ну а эта прелестная молодая особа… Дайте-ка я подумаю… Неужели это мистрес Анна Чаус!? Искренне рада вас видеть, милочка! Признаюсь, я восхищаюсь вами! — Мадам действительно выглядела жутко обрадованной. Я же была крайне удивленной. С такой реакцией мне еще не доводилось сталкиваться. — Нужно иметь немалую смелость, чтобы сделать то, что сделали вы. По крайней мере, в наше время. И в нашей стране.

— Поверьте, смелость тут ни при чем. Дело-то, как оказалось, нехитрое, — я была совершенно сконфужена и не знала, как себя вести. Мадам Жюстин мне понравилась, да и как было не симпатизировать ей, когда она так открыто выказывала благосклонность ко мне? Но при этом я была не готова обсуждать с нею настолько деликатные темы. К тому же, в присутствии Габриэля. Поэтому я попыталась отвечать пространственно и шутя, делая вид, что это вовсе не я мечтаю провалиться сквозь землю.

Мадам Жюстин рассмеялась:

— Главное, чтобы повезло с партнером, ведь так? — она мне подмигнула, я же попыталась применить заклятие перемещения — тщенто. Потом женщина спросила совершенно серьезно: — Ты ведь не жалеешь?

— Нет, — ответила твердо и, что самое интересное — правдиво. Я действительно не жалела. Уже нет.

И тут я неосторожно бросила взгляд на Габриэля. Он тоже посмотрел на меня, не скрывая интерес. Я в очередной раз смутилась и быстро отвела взгляд… чтобы встретиться глазами с Жюстин. Та удивленно приподняла бровь, прекрасно поняв наше с Габриэлем переглядывание.

Проклятый Урх, вляпалась на ровном месте!

— Не переживай, Анна. Все в порядке. Никто не узнает вашу тайну. И знай, что ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, что бы не случилось. Или просто поболтать о том о сем! — мадам Жюстин мне весело подмигнула и обвела рукой зал, — проходи осмотрись, если понадобится помощь — дай знать.

— Непременно, — ответила я и постаралась как можно быстрее пройти в дальний угол зала, там как раз располагался отдел нательных рубашек. Честно говоря, подмывало и вовсе улизнуть из магазина, но я сдержалась. Мадам Жюстин вызывала противоречивые чувства. Я и восхищалась ее образом и легкостью в общении на щепетильные темы, но и одновременно считала непозволительно раскрепощенной.

Мне пришлось сделать над собой усилие и напомнить себе, зачем я вообще сюда явилась.

Когда я "включила" глаза, то увидела невероятно восхитительную вещь. Это абсолютно точно была нательная рубашка — но какая! Тонкая, словно дымка, с невесомыми кружевами, на ощупь — восхитительно нежная и прохладная. Она притягивала к себе взоры даже на витрине, когда же она будет надета на обнаженное женское тело, мое тело… "Нет, Анна, — одернула я сама себя, — она точно тебе не по карману! Можно даже не смотреть на ценник…" И все же повернула желтую бумажку… Что ж, она мне не по карману раза два… двадцать.

Со вздохом сожаления отошла в конец отдела, туда, где предлагались рубашки подешевле. Выбрав простую белую, без магии и украшений, вернулась к хозяйке лавки.

— Вот эту мне, пожалуйста, — на Габриэля я старалась не смотреть даже, словно его тут и нет.

— Хорошо. Анна, ты уже думала над платьем на бал в честь Дня прощания с зимой?

Конечно, нет! До него еще больше двух месяцев! Вслух же сказала:

— У меня есть платье. Я его уже второй год одеваю, оно неплохое… — платье в впраду было сносным. И тут я обмерла, — Но оно белое…

Мадам Жюстин участливо покачала головой, давая мне самой справиться с очередным потрясением.