Счастливый Петербург. Точные адреса прекрасных мгновений - Роман Сергеевич Всеволодов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разумеется, виноват случай, и адрес счастья вполне мог бы быть иным, попадись другая конфигурация размена. Но сошлось именно так, как сошлось. Кто испытал подобное — поймет, с кем не случалось, тот осудит.
Глава 20
Измайловский и Михайловский сад — Сергей Носов
Сергей Носов — прозаик, поэт, драматург.
Член Союза писателей России.
Родился в 1957 году в Ленинграде.
Лауреат премии «Национальный бестселлер», литературной премии имени Гоголя, театральной премии имени Андрея Толубеева, премии профессионального конкурса журналистов «Золотое перо» — совместно с Геннадием Григорьевым — за цикл передач «Литературные фанты».
О том, что Сергей Носов — один из лучших петербургских прозаиков, я знал еще задолго до того, как он стал лауреатом самых престижных премий и имя его начало появляться не только в толстых литературных, но и глянцевых журналах, которые желали заполучить на свои страницы литературную знаменитость.
Еще лет двадцать назад руководитель литературного объединения «Молодой Петербург» Е. В. Лукин пригласил в качестве гостя Сергея Носова, которого сам хорошо знал. Оба писателя учились вместе поэтическому мастерству у самого Глеба Семенова.
Носов поразил меня еще тогда, двадцать лет назад. Он оказался совершенно не похож на многочисленных скучных писателей, которые рьяно учили молодежь, произносили невыносимо долгие речи и требовали к себе восторженного почитания.
Носов, которого мы увидели тогда, был удивительно лаконичен и совершенно не собирался никого ничему учить. Его ответы на вопросы молодых литераторов блистали остроумием, легкостью и какой-то особой мудростью.
Он напоминал нам античного философа, способного сказать самые сокровенные вещи о сути мироздания всего в нескольких фразах и сделать это удивительно легко, непринужденно и даже весело.
Я тогда на долгие годы стал поклонником его творчества, в котором мир представал совершенно особенным, — в гротескном преломлении, но оно не искажало мир, а придавало ему дополнительное, космическое измерение. Казалось, что Носов знает о мире и человеке то, что о них никто, кроме него, не ведает.
Не случайно впоследствии именно Носов написал удивительную книгу «Тайны петербургских памятников», и многие читатели вдруг увидели родной город совершенно другим. Они мимо проходили, а писатель заметил удивительное и им об этом рассказал.
Что касается мест, связанных со счастьем, то Сергей Носов на мой вопрос отвечает сразу:
Сергей Носов: Это — два сада. Один — Михайловский — сад детства моей мамы. Другой — Измайловский — сад моего детства и моих детей (ее внуков). Моя мама до войны и в блокаду жила рядом — прямо в часовне у Спаса-на-Крови (тогда там была коммунальная квартира и еще отдельные жилые комнаты, как это ни покажется странным; в общем жилой дом, причем двухэтажный).
С таким же теплом С. Носов вспоминает и «Измайловский сад», где прошло его детство, а потом и детство его детей.
В новой книге С. Носова есть строчки, посвященные Измайловскому саду: «Афиши обычно вывешивались или на чугунной ограде, или с торцов гранитных сооружений у входа в сад, сказать иначе, пилонов. О том, что эти каменные строения полые, я ни за что бы не догадался, если бы не боковые окошечки — по паре у каждого. Впрочем, окошечки были постоянно закрыты, все кроме одного — у левого пилона: там, в темноте, как белка в дупле, пряталась кассирша, продавщица билетов. Возможно, она там проживала безвылазно. Действительно, я не понимал, как туда можно попасть, если только не через окошечко (о наличии дверцы со стороны сада мысль мне в голову не приходила). Однажды бабушка вместе со мной шла вдоль Фонтанки — посмотрела на афишу и захотела в кино. В окошечке она купила билет, а меня, шкета, пропустили бесплатно, — на мою скромную персону даже не распространялся возрастной запрет „детям до 16“. Фильм назывался „В джазе только девушки“, и можно сказать с уверенностью, что во всем мировом прокате („Некоторые любят погорячее“) он не имел более благодарного зрителя, чем я. Не помню, понравилось ли кино бабушке, но я в деревянном зале бывшего театра „Буфф“ едва не визжал от восторга, особенно когда начинались погони с переодеванием. А еще раньше, там же, в Измайловском саду, посмотрел с отцом „Трех мушкетеров“ (мне должно было исполниться вот-вот шесть). Я уже видел много чего на экране, но почему-то именно этот фильм оставлял ощущение чего-то невероятного. Я знал, что кино снимают, но не понимал, как это может быть сделано, — только что была драка, секунды не прошло, и уже все скачут на конях. Я все время хватал отца за руку и спрашивал, будут ли еще драки. „Будут, будут!“ И они — были. О, счастье!»
Глава 21
Мойка, 48 — Евгений Лукин
Евгений Лукин — поэт, прозаик, переводчик. Член Союза писателей России. Лауреат ряда литературных премий, в том числе премии имени Гоголя и премии журнала «Нева».
Родился в 1956 году в Новгородской области. Автор двадцати книг прозы и поэзии. Его стихотворные переложения древнерусских песен «Слово о полку Игореве», «Слово о погибели Русской земли» и «Задонщина» были высоко оценены Д. С. Лихачевым, Л. А. Дмитриевым и другими учеными.
Евгений Лукин — блестящий поэт, прозаик, переводчик и, безусловно, одна из самых ключевых фигур современного культурного Петербурга. Благодаря ему когда-то и у меня появился свой счастливый адрес. Дом на Большой Конюшенной, где проходили встречи созданного Е. В. Лукиным вместе с А. Д. Ахматовым литературного объединения «Молодой Петербург». Этот дом стал главным адресом моей юности со всеми ее поисками и открытиями, тревожными и счастливыми мгновениями.
Евгений Валентинович, есть ли в Петербурге место, связанное с вашим личным счастьем?
Евгений Лукин: Счастье — это встреча. Встреча с учителем, встреча с другом, встреча с любимой. А встреча неизбежно предполагает некое место, имеющее конкретные координаты. Для меня таким счастливым местом встречи стал Герценовский педагогический университет, а точнее его главное здание — бывший дворец графа Кирилла Разумовского. Как известно, фасадом дворец обращен к реке Мойке, где перед ним возвышается бронзовая статуя педагога Ушинского. А вот тыльный фасад дворца менее известен, однако он не менее великолепен, чем лицевой. Он выходит в тенистый сад, который с давних времен называется Мамкиным, поскольку когда-то няньки водили сюда гулять юных питомцев Императорского воспитательного дома — предшественника Герценовского университета. Со стороны Казанской улицы сад обступает старинная чугунная решетка, исполненная архитектором Воронихиным.
В главном здании
