Его благородная невеста - Шайла Блэк

– Да, маленькая драконша, Неллуин – простушка и глупышка, и если ее сестра хоть немного на нее похожа, то нечего и надеяться на то, что хоть одна из них сумеет очаровать мужчину, когда рядом находишься ты, – проговорил Арик.

Гвинет нахмурилась – не собиралась она терять голову из-за его комплиментов.

– Не смей оскорблять моих кузин и тут же расхваливать меня, – произнесла она.

– Я сказал тебе правду. Неллуин знает, что у нее нет и десятой доли твоей красоты, поэтому она и ездит сюда со своими “добрыми” известиями.

Гвинет бросила на Арика яростный взгляд.

– Что за чушь! – воскликнула она. – Да Неллуин – единственная из всех, кто был добр со мной с тех пор, как умерли мои родители!

– Ну да, добра, но только для достижения собственных целей, – усмехнулся Арик. – К тому же одной болтовни Неллуин хватит для того, чтобы заставить мужчину сбежать не только из собственного замка, но и из страны. Неудивительно, что у сэра Ранкина так много любовниц.

– Откуда тебе это известно? – Гвинет вопросительно посмотрела на Арика, ее опять стали терзать смутные сомнения. Вновь он говорит таким тоном, словно хорошо знает сэра Ранкина. И сэр Пенли ему тоже знаком – это ясно. Так кто же он, ее муж? Кем он был в прошлом?

– Слухи, моя дорогая драконша, слухи, не более того, – поморщившись, промолвил Арик. – Но если леди Лисса говорит с такой же скоростью, как леди Неллуин, то сэр Пенли очень скоро придет к выводу, что война между Йорками и Ланкастерами гораздо предпочтительнее войны домашней.

Почему-то слова Арика о том, откуда ему многое известно о сэре Ранкине и сэре Пенли, прозвучали не слишком убедительно. Однако Гвинет сразу поняла: большего ей от него не услышать.

– Лисса говорит немного, – заметила Гвинет.

Арик с усмешкой повернулся к ней.

– А почему, собственно? – спросил он. – Не потому ли, что Неллуин может выболтать все за двоих?

Гвинет в шутку ущипнула его за руку.

– Ну хватит! Ужасно, что ты говоришь такое о членах моей семьи, – промолвила она. – Подумай только, если бы я, познакомившись с твоими родными, стала бы говорить о них такие же гадости! Тебе такое могло бы понравиться?

Арик молчал так долго, что Гвинет уже было подумала, что он и вовсе ей не ответит. Ветер по-прежнему обдувал холм, трещали сверчки, квакали лягушки, мерцали звезды. А ее муж все так же срывал и срывал травинки. Наконец Арик вздохнул.

– Мои родители умерли, сестер у меня нет, – промолвил он. – А если бы ты знала моего младшего брата, то поняла бы, что его достаточно бранят, больше и не надо.

До сих пор Арик ни разу не рассказывал Гвинет о себе. И вот теперь, когда она узнала о нем хоть что-то, в груди у нее почему-то потеплело.

– Мне хотелось бы познакомиться с твоим братом, – сказала Гвинет.

Арик решительно помотал головой.

– Этого не будет, Гвинет, – уверенно промолвил он. – Я тебе уже сказал, что для меня прошлое осталось в прошлом.

Да, он это действительно говорил, но Гвинет что-то не верилось, что Арик никогда больше не захочет встречаться со своей семьей.

– Разве ты не скучаешь по своему брату? – спросила она.

– Он… моложе меня и временами ведет себя неподобающим образом – по юношеской глупости, уверен. Но все равно, у нас очень мало общего, – проговорил он.

– Но он же твой брат, твоя семья!

Пожав плечами, Арик посмотрел на Гвинет.

– Знаешь, у меня есть друзья, к которым я привязан гораздо больше, – сказал он. – Вот они для меня семья.

– И ты не хочешь больше их видеть? Но это же бессмысленно, – заметила Гвинет. – Наверняка ты по ним скучаешь.

На лице Арика появилось задумчивое выражение, что-то согрело его холодные глаза цвета серого камня.

– Да, скучаю… А ты? – сменил он немного тему разговора. – Тебе ведь сильно недостает родителей, это сразу видно.

У Гвинет засосало под ложечкой, когда она подумала о том, что родителей нет в ее жизни вот уже десять лет.

– Да, я скучаю по ним каждый день…

Кивнув, Арик взял ее за руку, их пальцы переплелись, и Гвинет ощутила тепло его руки.

– Расскажи мне, как вы жили вместе, – попросил Арик.

Неужели это ему действительно интересно? Гвинет внимательно посмотрела на его ястребиное лицо. Лицо воина, а не колдуна, на чью помощь она должна рассчитывать, было внимательным и полным любопытства.

– Когда я была ребенком, моя жизнь была… беспечной, – начала Гвинет. – Было много смеха, праздников, мало войн. У наших слуг было довольно еды, каждый имел хороший дом. Мой отец не допускал жестокости… – Гвинет улыбнулась, но ее глаза наполнились слезами, – И у него всегда находилась для меня минутка-другая.

– А твоя мать? – поинтересовался Арик.

– Мама научила меня шить и управлять замком. И еще они с папой обучили меня чтению и арифметике. Они часто позволяли мне спать между ними и будили меня поцелуями.

– И что же с ними случилось? – участливо спросил Арик, побуждая Гвинет продолжить свой рассказ.

– Когда мне было восемь лет, мама умерла при родах сына, – объяснила Гвинет. – Она вообще тяжело переносила роды, все ее дети умирали в первую же неделю. Кроме меня… – добавила она еле слышно. – Последний ребенок забрал в страну мертвых и мою маму.

Гвинет снова будто воочию увидела боль в глазах своего отца, сообщившего ей, что ее матери больше нет в живых. Тогда она с криками убежала в свою комнату, расположенную в одной из башен замка, где ее утешали отец и повитуха. Даже сейчас, десять лет спустя, Гвинет была готова заливаться слезами из-за той утраты.

Шмыгнув носом, Гвинет продолжила:

– Вскоре после этого отец поехал в Лондон. Через две недели мы получили письмо, в котором говорилось, что как-то вечером он принялся пить эль, но так и не остановился… – Теплые слезы рекой потекли по ее щекам.

– И тогда в ваш замок приехал твой дядя?

Гвинет смахнула слезы.

– Да, – кивнула она. – Дядя Бардрик приехал в Пенхерст со своей женой тетей Уэлсой и дочерьми – Неллуин и Лиссой. До этого мы были не знакомы. Я думала, что они будут обращаться со мной как с членом семьи, с родней, хотя мысль о том, что мне придется жить без родителей, была невыносима, пугала меня. Но долгие недели, пока их не было, утешало хотя бы то, что я не одна на свете. Однако как только они приехали, я стала молить Бога, чтобы они поскорее уехали.

– Они были жестоки с тобой? – таким резким тоном спросил Арик, что Гвинет вздрогнула.

– Нет, не со мной, только со слугами, а ведь многие из них голодали последние годы, – ответила Гвинет. – А я… Ко мне они, скорее, были равнодушны. Правда, мою комнату они отдали Неллуин и Лиссе и заставили меня работать на кухне. В остальном я их мало интересовала – во всяком случае, до приезда сэра Пенли.