Бегство Отщепенца - Дина Бакулина

Женя снова задумалась, а потом опять ни с того ни с сего разозлилась.

— А то, что я нужна в этом измерении, вам, конечно, Мудрые сказали, да? — спросила она нервно, с вызовом. — Конечно, ведь они же знают всё на свете!

— Мудрые знают многое, — спокойно ответил Лоиз. — Но всё знает только Творец.

— Понимаю… — тихо сказала Женя. — Это я понимаю…

— Если понимаешь, то почему так напряжена, почему так нервничаешь? Зачем? — бесстрастно вопрошал Лоиз.

— Просто нервничаю и всё!.. — снова с вызовом ответила Женя. — Потому, что я совсем не похожа на вас. И потому, что я нормальный, живой человек. А нормальным обыкновенным людям свойственно время от времени проявлять человеческие чувства. А знаете, Лоиз, вы, по-видимому, очень гордитесь этим своим равнодушным немигающим взглядом, холодным и бесчувственным. А я бы на вашем месте никогда не стала этим гордиться.

Женя уже и сама поняла, что говорит совсем не то и не так, что её занесло куда-то… Ведь на самом деле она всегда уважала Лоиза и особенно за эту его способность бесстрастно реагировать на происходящее, не поддаваться панике и принимать взвешенные решения.

— Просто, как ты справедливо заметила, Женя, мы очень разные, — спокойно пояснил Лоиз. — Мне странно, что ты никак не можешь догадаться: моё, как ты выражаешься, «бесчувствие» — только видимость. На самом деле мне пришлось очень долго вырабатывать в себе привычку сдерживать эмоции. Понимаешь, Женя, если я на публике обычно стараюсь не кричать, не топать ногами и не выходить из себя, это вовсе не значит, что я не способен любить, страдать и сопереживать. Видишь ли, даже когда сердце моё до самых краёв переполняется болью, я и тогда стараюсь сохранять внешнее спокойствие. Неужели же это так трудно понять? Потому что я должен стараться быть примером, образцом твёрдости и спокойствия для людей, для всех тех, за кого я ответственен. Понимаешь?

Лоиз снова спокойно и изучающе смотрел на Женю. Под его пристальным, но миролюбивым взглядом Женя тоже совершенно успокоилась. Она только покорно кивнула и негромко ответила:

— Понимаю. Правда! Я теперь всё понимаю. Пожалуйста, простите меня, Наставник Лоиз, за эту дерзость и грубость.

— Я знаю, Женя, что тебе очень хочется стать Кандидатом, чтобы со временем присоединиться к жителям Грота, но тебе предназначено другое. И это другое, каким бы трудным оно ни оказалось, будет для всех, в том числе и для тебя, и полезнее, и важнее.

Некоторое время Женя молча обдумывала услышанное. Она не только решила быстро и безоговорочно принять слова Лоиза, но и тотчас же поверила в них. Пусть он не обещает ей счастливого будущего, но если только её обыкновенная жизнь может когда-нибудь стать по-настоящему полезной…

— Хорошо. Значит, так и будет, Наставник, — тихо и твёрдо ответила Женя. Попрощавшись, она почти бесшумно вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

ИСПЫТАНИЕ 

В пять часов утра Робина разбудил странный грохот за окном. Этот шум был похож на стрёкот гигантских крыльев. Через несколько секунд в дверь громко постучали. Всё ещё непрестанно зевая, Робин сунул ноги в тапочки и, забыв переодеть свою полосатую пижаму, поплёлся открывать дверь. На пороге стоял Сысой.

— Ты ещё не готов? — удивлённо спросил он, нахмурив брови.

— К чему? — не понял Робин.

— Как к чему? К Испытанию.

— Ох! — Робин мгновенно проснулся. — Я сейчас!

И он со всех ног побежал собираться: быстро надел тёмно-синий спортивный костюм, вымыл лицо и вышел в прихожую. Сысоя там уже не было. Наставник громко позвал Робина из кухни. На кухонном столе Кандидата уже поджидали яичница из четырёх яиц с сыром, мягкий чёрный хлеб и большой кусок красной рыбы.

— Мне столько не съесть, — взглянув на накрытый стол, сказал Робин.

— Тебе необходимо подкрепиться, — настойчиво посоветовал Сысой. — Пожалуйста, дружок, послушайся моего совета и поешь как следует.

Робин согласился. Он уселся за стол и, несмотря на то что не чувствовал никакого аппетита, начал есть. Сысой задумчиво смотрел на него, но сам не притрагивался к пище. Еда была вкусной, но Робин жевал безо всякой охоты. После двух чашек крепкого чая он окончательно проснулся. То, что он не чувствовал особого трепета накануне такого важного события, удивляло беглеца. Вместо вполне естественного сейчас страха перед неизвестностью его занимали сейчас совсем иные мысли.

Робин понимал, что если ему удастся пройти Испытание, он станет жителем Грота и хранителем Священного огня. А это значит, что в его жизни появится очень ясная и определённая цель. Кроме того, если в конце концов Робин станет жителем Грота, он, видимо, сможет увидеть тех самых Мудрых, о которых так много читал в последнее время и чьи труды изучал. Возможно, он сможет даже общаться с Мудрыми, и, может быть, благодаря такому общению ему и самому удастся со временем стать мудрее. Но это были пока только надежды и предположения.

Робину очень хотелось успешно пройти Испытание, и всё же заманчивый мир Грота казался ему незнакомым, чужим. А к местным жителям Робин уже привык, более того — он успел не только привязаться к Деревне, но и полюбить её. Он знал, что если ему не удастся пройти Испытание, ему придётся вернуться обратно, и тогда он будет, как и прежде, жить в Деревне. Но ведь Грот нуждается в пополнении сил!..

Робину не хотелось думать о возможном провале на Испытании, но и не думать об этом у него не получалось. Беглец полностью отдавал себе отчёт в том, какие большие надежды возложили на него Наставники — люди, которых он уважал, которым был обязан жизнью, и друзья, которых он искренне любил.

Так или иначе, но сегодня утром Робин был почти спокоен. Он даже сам удивлялся своему спокойствию.

Сысой точно так же немногословен, как и в любой другой день. Похоже, он не собирался ни говорить ничего нового, ни давать важные «последние советы». Видимо, старик пришёл только затем чтобы сопроводить Кандидата до стоящего на улице вертолёта да ещё, пожалуй, затем чтобы приготовить Робину яичницу.

Уже выходя вместе с Наставником на улицу, Робин спросил:

— Ты не знаешь, Сысой, хотя бы сколько их будет, этих Испытаний?

— Не знаю, — ответил Сысой. — А если бы знал, то, наверное, не удержался и предупредил бы тебя. Видимо поэтому Наставников и не искушают подобным знанием. Мне неизвестно, ни какие это Испытания, ни сколько их будет. Может, три или больше, а может быть, и всего одно. Надеюсь, Робин, ты хорошо помнишь Правила для Кандидата?

— Да, вчера весь вечер повторял. Знаю их наизусть, — заверил юноша.

Сысой и Робин неторопливо подходили к притихшему на время вертолёту. Похоже, никому не хотелось расставаться. Оба некоторое время молчали. Наконец Сысой первым нарушил молчание:

— Лоиз передаёт тебе привет. Он тоже переживает за тебя. Мы оба… и я лично… — Сысой смущённо кашлянул, — я от всей души желаю тебе успеха, дружище!

Потом, видимо, собравшись с силами, Наставник твёрдо добавил:

— Я верю в тебя, Робин, и надеюсь, что ты сумеешь выдержать Испытание.

Кандидат благодарно кивнул в ответ. Они подошли к вертолёту. Дверь машины автоматически открылась.

— Я лечу один? — уже зная ответ, на всякий случай спросил Робин.

— Да, — ответил старик.

Садясь в кабину вертолёта, Робин спросил:

— Сысой, вспомните, пожалуйста, — может быть, есть что-нибудь особенно важное, что мне нужно знать для успешного прохождения Испытания?

— Рассуждение, Робин! При любых обстоятельствах старайся быть рассудительным!

— Рассуждение… — задумчиво повторил беглец.

Дверь самоуправляемого вертолёта закрылась. Сысой, отойдя на несколько шагов, ещё некоторое время стоял на взлётной площадке. Как только Наставник помахал Робину рукой, вертолёт плавно и очень быстро поднялся в небо, а через несколько секунд и вовсе исчез из поля зрения Сысоя.

Едва лишь двери «умной машины» захлопнулись за Робином, вертолёт без пилота тут же взмыл в воздух. Пассажир не успел даже по-настоящему испугаться или удивиться. Как только вертолёт прибыл на место, дверь автоматически открылась, Робин покинул кабину, и вертолёт тут же начал подниматься в воздух, а вскоре вовсе скрылся из глаз.

Кандидат растерянно стоял в незнакомой местности и смотрел вслед быстро удалявшейся машине. Было бы намного лучше и спокойнее, если бы вертолёт остался на месте посадки, на всякий случай поджидая пассажира. Но теперь последняя надежда на отступление исчезла. «Он больше не вернётся», — понял Робин и начал осматриваться.

Перед ним лежала с виду совсем обыкновенная, покрытая зелёной травой поляна. Вдалеке темнели деревья. «Опять лес, — только и успел подумать Робин. — Всегда одно и то же — лес…»

Но тут в ушах у него зазвенело, мысли спутались, а тело охватила внезапная слабость, и он упал на землю.