Перелом - Робин Кук

— Спускайтесь побыстрее и поздоровайтесь с дядей, — добродушным тоном распорядилась Алексис.

Когда девочки сошли с последней ступеньки, Джек поразился росту Трейси. Она была на три-четыре дюйма выше матери, и ее макушка находилась на уровне глаз Джека. Он сразу увидел, что Трейси увлекается пирсингом: одна фенечка была у нее в ноздре, а другая — на обнаженном пупке.

Она была в коротком топике без рукавов, обтягивающем внушительных размеров грудь, и в широких гаремных шароварах с сильно заниженным поясом. Одежда придавала ей сексуальный вид и полностью соответствовала нагловатому взгляду.

— Это ваш дядя, девочки, — представила брата Алексис.

— Почему вы к нам никогда не приезжали? — с ходу поинтересовалась Трейси, демонстративно засунув обе руки в карманы широких штанов.

— А правда, что твои дочки погибли в самолетной аварии? — почти одновременно спросила Кристина.

— Девочки! — произнесла Алексис строгим голосом. Затем, повернувшись к Джеку, добавила извиняющимся тоном: — Прости. Ты же знаешь детей. Неизвестно, что они вдруг могут выкинуть.

— Все в порядке. К сожалению, от таких вопросов никуда не денешься. — Глядя в глаза Трейси, он продолжил: — Может быть, через день-другой мы сможем все обсудить. Я постараюсь объяснить, почему оставался в стороне от семьи. — Посмотрев вниз на Кристину, Джек добавил: — Да, я потерял двух замечательных дочек в авиационной катастрофе.

— Кристина, — вмешалась Алексис, — поскольку ты единственная, кто выполнил домашнее задание, проводи, пожалуйста, дядю Джека в нижнюю комнату для гостей. А Трейси и Меган отправятся наверх и закончат работу. А ты, Джек, как я полагаю, голоден.

Джек согласно кивнул. В аэропорту он съел пару сандвичей, но с тех пор прошло уже несколько часов. Только сейчас он почувствовал, что проголодался.

— Как ты относишься к спагетти? У меня есть замечательный соус «маринара», и я могла бы быстро соорудить салат.

— Это замечательно.

Комната для гостей, как и ожидал Джек, оказалась в полуподвальном этаже, и два окна доходили почти до потолка. В комнате было холодно и сыро, словно в овощехранилище. Стены были выкрашены в зеленый цвет разных оттенков. Меблировка состояла из широченной кровати, письменного стола, мягкого кресла с лампой для чтения и телевизора с плоским экраном. К комнате примыкала ванная.

Пока Джек доставал из сумки и развешивал в стенном шкафу вещи, Кристина сидела в кресле. Положив руки на подлокотники и болтая ногами, она изучала дядю критическим взглядом.

— А ты тощее, чем папа, — сказала она.

— Это хорошо или плохо? — поинтересовался Джек.

Он поставил баскетбольные кеды на пол шкафа и отнес бритвенный прибор в ванную. Ему понравилось, что там была мощная душевая установка.

— Сколько лет было твоим дочкам, когда они разбились на самолете?

Джек ожидал, что после его неполного ответа Кристина вернется к этой болезненной теме, но прямой вопрос девочки заставил его вздрогнуть. Это случилось пятнадцать лет назад. Когда он вез семью в аэропорт, чтобы отправить на самолете местной авиалинии домой в Шампань, на небе собирались грозовые тучи, а по радио сообщили о мощных торнадо, перемещающихся по прериям Среднего Запада. Он был вынужден стать патологоанатомом после того, как гигантский медицинский концерн поглотил его вполне успешную практику окулиста. Джек пытался уговорить Мэрилин перебраться жить в Чикаго, но та отказалась ради детей. И была, конечно, права.

Прошедшие годы не изгладили из его памяти минуты прощания. Он снова увидел, как Мэрилин, Тамара и Лидия шли к самолету. Из всех троих лишь Мэрилин обернулась и помахала ему, прежде чем скрыться в салоне машины.

А через двадцать минут после взлета самолет на полной скорости врезался в плодородную почву прерий. В самолет ударила молния, и машина попала в мощный воздушный поток. Все находившиеся на борту погибли мгновенно.

— С тобой все в порядке, дядя Джек? — спросила Кристина, увидев, что Джек сидит совершенно неподвижно.

— Все отлично, — с явным облегчением ответил Джек.

Он снова пережил тот момент, о котором старался даже не думать, и это не вызвало обычной тяжелой реакции. Он не почувствовал удушья, и сердце билось ровно, и на голову не опустилось тяжелое черное покрывало. Возможно, Алексис была права, когда сказала по телефону, что он смог преодолеть свое горе и двинуться дальше.

— Сколько им было лет?

— Столько же, сколько тебе и Меган.

— Это было ужасно?

— Да, это было очень страшно.

Вернувшись в гостиную, объединенную с кухней, Джек и Алексис уселись за семейный стол ужинать. Девочки поднялись наверх. Утром их ждала школа. Джек осмотрел комнату. Она была просторной, уютной и полностью соответствовала внешнему виду дома. Стены были выкрашены в светло-желтый солнечный цвет. Напротив большого камина стоял удобный, обитый цветастой тканью диван с множеством подушек. Над камином — огромный плоский экран. Таких больших телевизоров Джек еще не видел. Занавеси на окнах-эркерах были из той же ткани, что и обивка дивана, а сами окна выходили на террасу. Сразу за террасой располагался бассейн. За бассейном — лужайка и какое-то сооружение, в темноте похожее на беседку.

— Прекрасный дом, — заметил Джек.

На самом деле дом был более чем прекрасным. По сравнению с той убогой квартирой, где он жил последние десять лет, жилище сестры казалось ему олицетворением роскоши.

— Крэг, как я уже говорила, настоящий добытчик, — ответила Алексис, вываливая спагетти в дуршлаг.

— А где он? — поинтересовался Джек.

Поскольку никто не упоминал его имени, Джек решил, что его в доме нет. Возможно, он отправился по срочному вызову или совещается со своим адвокатом.

— Он спит в верхней комнате для гостей, — ответила Алексис. — Мы спим в раздельных комнатах с того времени, как он перебрался в город.

— А я решил, что он уехал по вызову.

— Нет, Крэг освободился от практики, наняв кого-то на время суда. Так рекомендовал ему адвокат. Думаю, что адвокат прав. Несмотря на то что он очень предан своей профессии, мне не хотелось бы сейчас стать его пациентом.

— Меня удивляет, что Крэг вообще способен спать. Я бы на его месте не мог.

— Я думаю, что он пьет снотворное, — сказала Алексис, раскладывая спагетти по тарелкам. — Сегодня у него был трудный день. Начался суд, и он очень подавлен. Что вполне понятно. Кроме того, он что-то выпил. По-моему, скотч. Но для беспокойства оснований нет. По крайней мере пока.

Джек кивнул, но ничего не сказал.

— А ты хочешь выпить? Лично я ничего не имею против бокала вина.

— Вино — это прекрасно, — согласился Джек.

Что касается депрессии, то он знал о ней гораздо больше, чем ему хотелось. После крушения самолета он боролся с ней много лет.

Алексис принесла открытую бутылку белого вина и пару бокалов.

— Крэг знал, что я приеду? — задал Джек вопрос, который следовало бы задать еще до того, как он согласился отправиться в Бостон.

— Конечно, знал, — ответила Алексис, наливая вино. — По правде говоря, прежде чем позвонить тебе, мы обсудили это с ним.

— И он не возражал?

— Он сомневался, следует ли тебе вмешиваться, но сказал, что оставляет решение за мной. Если быть честной, он не был в восторге от этой идеи и сказал нечто такое, что меня поразило. Крэг считает, что ты, мягко говоря, его не любишь. Ноты же ничего подобного никогда не говорил. Разве не так?

— Никогда, — ответил Джек и приступил к еде.

Не переставая жевать, он размышлял, насколько далеко может зайти их беседа. Еще до помолвки сестры с Крэгом он считал, что этот человек не подходит Алексис. Он полагал, сам не зная почему, что брак с врачами всегда таит в себе риск. Но распространяться на эту тему он тогда не стал. Лишь сравнительно недавно Джек смог объяснить то, что подсказывало ему чутье. Дело в том, что эту профессию часто выбирают страдающие нарциссизмом типы. Джек был уверен, что бесконечная преданность Крэга медицине почти гарантировала, что все личные отношения окажутся ослабленными.

— Я убедила его, что ты относишься к нему нормально, — продолжала Алексис. — Как-то ты мне сказал, что восхищен им, и я передала ему твои слова. Я правильно их поняла?

— Я сказал тебе, что восхищен его преданностью делу, — ответил Джек, понимая, что старается увильнуть от прямого ответа.

— А мне казалось, ты говорил, что его достижения вызывают у тебя чувство зависти. Разве не так?

— Несомненно. Я преклонялся перед его способностью совмещать фундаментальную научную работу с успешной клинической практикой. Он публиковал серьезные научные статьи, а это недостижимо для многих врачей. Я попытался заняться наукой в свою бытность офтальмологом, но это были смехотворные потуги.