Между завтра и вчера (Ванильный вкус поцелуя) - Элли Десмонд

— Я подумала, что должна по-человечески поговорить с тобой, — пробормотала Дженифер, нервно сжимая и разжимая пальцы.

— Поговорила? Отлично! — Он взял ее за плечи, развернул на сто восемьдесят градусов и бесцеремонно вывел во двор. — Желаю счастья!

Чувствуя себя побежденной, а не победительницей, Дженифер сделала несколько шагов по направлению к калитке и остановилась посреди дорожки как вкопанная, не смея оглядываться назад и не в состоянии продолжать путь.

— В чем дело, Джен? — послышался у нее из-за спины голос Райана.

Она медленно повернула голову. Он стоял в дверном проеме, прислонившись спиной к косяку, засунув большие пальцы рук под пояс брюк.

— Я не могу, не могу уйти отсюда, черт побери! — жалостливо пробормотала Дженифер.

…Во второй половине следующего дня к Ховардам пожаловала Изабелла. Пройдя к столу во дворе и грациозным движением изящной руки поставив на него корзину с гроздьями крупного белого винограда, она повернулась к Дженифер, только что вернувшейся с Эл с пляжа, и сообщила:

— Я бы хотела побеседовать с тобой с глазу на глаз. Может, пройдем вон туда? — Она кивком указала на покрытую зеленой краской низкую скамеечку, проглядывавшую сквозь стволы деревьев из глубины сада, и, не дожидаясь ответа, направилась к ней.

Ее идеально обработанные ногти на обутых в открытые босоножки ногах покрывал такой же, как на ногтях рук, перламутровый лак, ее пятки были нежными и гладкими, как у ребенка. Следуя за ней по саду, Дженифер рассматривала ее идеально уложенные блестящие рыжие волосы, ее насыщенно-малинового цвета платье с соблазнительным овальным вырезом на спине и ругала себя. За то, что, накупавшись с Эл, столь небрежно завязала свои локоны в хвост, и за то, что нарядилась сегодня в блекло-сиреневое простенькое платьице на пуговицах спереди.

Изабелла уселась на скамейку и посмотрела прямо в глаза Дженифер, оставшейся стоять и чувствовавшей себя серой мышкой.

— Вы с Райаном встречаетесь, верно? — без предисловий начала она.

— Можно сказать, — сильно смутившись, ответила Дженифер.

— Он тебе нравится?

Не видя смысла в отрицании очевидного, Дженифер кивнула.

— Ты ведь не хочешь заставить его страдать?

— Естественно… А почему ты спрашиваешь у меня об этом? — предчувствуя что-то страшное, спросила Дженифер.

— Он сказал мне, что на выходные вы собрались вдвоем съездить к нему домой и что вернетесь не раньше понедельника, — игнорируя ее вопрос, произнесла Изабелла.

— Правильно, — ответила Дженифер и, чересчур напуганная странным поведением соседки, забыла о своем смущении. — Скажи мне, в чем дело, Изабелла. К чему ты клонишь? Пришла сюда, потому что приревновала его ко мне?

Аккуратно накрашенные перламутровой помадой губы Изабеллы растянулись в печальной улыбке.

— Даже не знаю, что тебе ответить, Дженифер. Если быть предельно искренней, признаюсь: я действительно ревную к тебе Райана и завидую твоей молодости. Мне уже сорок семь, мое время ушло.

Она задумчиво помолчала и продолжила:

— Но пришла я к тебе вовсе не из-за ревности. Я знаю Райана с самого детства и люблю его как надежного друга и исключительно порядочного человека. Он не заслуживает, чтобы его дурачили.

У Дженифер потемнело в глазах. Безумный страх, все это время лишь щекотавший ее сердце, теперь сжал его цепкой холодной хваткой.

Изабелла, не добавляя больше ни слова, опустила руку в большой накладной карман сбоку на платье, извлекла оттуда конверт и протянула Дженифер.

Та недоуменно взглянула на нее, рассмотрела конверт, ничем особенным не отличавшийся, раскрыла его, достала пожелтевшую от времени фотографию. И чуть не вскрикнула от ужаса и неожиданности, увидев на ней изображение полуторагодовалой Элис.

Да, да, девочка со снимка смотрела на нее точно такими же, как у Эл, миндалевидными глазами. На ее пухлых щечках тоже играли ямочки, а губки напоминали бантик — именно так в том возрасте обожала их складывать Эл. Только этот ребенок был наряжен в странную юбку в складочку, блузку, каких давным-давно дети не носили, и чепец, отделанный кружевом. Если бы не старомодная одежда и не желтизна карточки, Дженифер ни секунды не усомнилась бы, что видит на ней свою дочь.

Ей показалось, вся кроль незаметно вытекла из нее.

— Где ты это взяла? — слабым, едва различимым голосом прошептала она.

— Из фотоальбома, который я нашла в прошлом году у себя дома, — ответила Изабелла. — Увидев твою дочку, я сразу заметила в ней поразительное сходство с кем-то из своих знакомых, потом весь день терзалась, вспоминая, с кем же именно. А сегодня вдруг догадалась. — Она махнула рукой, указывая на фотографию. — Это мать Райана в детстве.

— Нет, нет, это невозможно. — Дженифер отчаянно закрутила головой, сознавая, что пропала, отказываясь верить в то, что ее сокровенная тайна раскрылась столь непредвиденным образом, в столь неподходящий момент.

— Мой отец и отец Райана дружили в молодости, хотя с Филипом, твоим дедом, их связывали более близкие, чуть ли не братские отношения, — спокойно сказала Изабелла. — Райан был поздним ребенком у своих родителей. Леона родила его, по-моему, в тридцать пять лет.

Дженифер слушала и не слышала ее. Весь сегодняшний день до настоящего момента она была окрылена счастьем — каждый миг, каждый час хотела кричать на весь мир о подарке, который наконец-то преподнесла ей судьба. В ее голове то и дело звучал исполненный нежности голос Райана: «Почему я, болван, не понял тогда, восемь лет назад, что повстречал свою единственную любовь? Мы созданы друг для друга, Джен…»

И вот над этим счастьем, только-только зародившимся и еще неокрепшим, нависла свинцовая беспощадная туча.

5

Дженифер очнулась от своих мыслей, туго соображая, но отчетливо понимая, что лгать Изабелле смешно и бессмысленно, и произнесла глухим, не своим голосом:

— Что ты собираешься делать?

— Ты признаешь, что Элис — дочь Райана? — спросила Изабелла.

Дженифер тяжело опустилась на скамейку рядом с ней и уставилась на кусок покрытой травой земли под своими ногами.

— У меня нет другого выхода.

— В таком случае, я должна спросить у тебя, что ты собираешься делать, дорогая? — мягко и вместе с тем строго произнесла Изабелла.

— Не знаю, — выдохнула Дженифер. — Не знаю, не знаю, не знаю!

Она зажмурилась и больно, чуть ли не до крови, прикусила нижнюю губу, неистово желая проснуться сейчас и понять, что визит Изабеллы и эта проклятая фотография всего лишь приснились ей. Когда она вновь открыла глаза, в них блестели слезы.