Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня - Василий Песков

Да, это была настоящая боевая работа.

И не только на старте и приземлении. Объектив кинокамеры проследил для нас весь сложный путь в космос. И теперь мы еще раз всей страной, всем миром переживем у экранов тревожные и счастливые четверо суток августа.

В детстве после нового фильма хотелось кадр за кадром кому-нибудь все рассказать. Каждый фильм открывал мир для подростка. После фильма о космонавтах снова видишь себя подростком. Каждый кадр — открытие незнакомого мира. Фильм открывает двери лабораторий, институтов, фильм приводит на космодром, в дом космонавта и на берег реки, где рос космонавт.

Фильм крупным планом показывает передний край науки. Мы видим удивительные, как рисунки к фантастическим книгам, рефлекторы и антенны, огромные залы с приборами, остроумные установки в космическом центре, где космонавты проходят к старту по длинной и крутой лестнице испытаний. Чертежная доска и гимнастика, лыжи и сурдокамера, прыжки с парашютом, хоккей и полки с книгами, термокамера, катапульта, центрифуга. Об этом мире мы кое-что уже знаем. Мы уже видели «лестницу» Гагарина и Титова. Для нового фильма кинокамера искала новые точки, новые ракурсы, открывала новые институты и центры связи, центры наблюдений за космосом.

Дольше, чем в предыдущих фильмах, объектив задержался на сурдокамере. Наверное, с каждым новым полетом дольше всего космонавта будут проверять именно в этой камере. Это испытание одиночеством и тишиной. Полная тишина. Ни стука часов, ни верещанья сверчка, ни голосов, ни шагов. Весь большой мир остался за толстой стеною. Только стук сердца. И день, и два, и неделя, и больше недели. А потом вдруг сразу шум, свет! Мелькают огни: зеленые, красные, желтые, визжат сирены. Сидящие в зале вздрагивают. А он, будущий командир звездолета, спокоен. Он листает журнал в сурдокамере.

И врачи, и бесстрастная лента бумаги с километрами записей биотоков ставят оценку: годен.

По всем пунктам программы надо получить такую оценку.

* * *

Все выше и выше по лестнице испытаний ведет нас кинокамера. Одной из самых больших проблем долгого группового полета была невесомость. Характер у невесомости не из легких.

Но куда денешься? Надо искать с нею общий язык. Это значит опять тренировки, упорные, тщательно продуманные медиками. Качели, специальная физкультура, вибростенд, ротор.

Мы видим ротор. Махина из кованого металла. Пуск, и махина начинает вращаться в трех плоскостях. Это самое изощренное, какое только можно придумать, вращение. Медики довольны: космонавты даже в роторе чувствуют себя хорошо. Космонавты готовы встретиться с невесомостью. А вот она, невесомость. Ее, оказывается, можно поселить в кабине реактивного самолета. Особый летный режим, и зажигается надпись: «Невесомость». Космонавт плавает по кабине, плавают в воздухе прозрачные водяные шары, листы бумаги.

Готовы люди. Готов к старту огромный мир науки, готовы приборы и снаряжение. Все продумано до мелочей, каждый прибор многократно испытан, проверен. Все должно быть надежно: двигатели с миллионами лошадиных сил и костюм космонавта.

Простая, казалось бы, вещь — костюм. Однако посмотрите, какие сложные требования предъявляет космос к одежде. Случись в корабле авария, и костюм обязан превратиться во вторую кабину. Автоматически в костюме создается «земное» давление, включается кислород. Костюм, как городская квартира: свежий воздух, отопление, свет, радио, канализация. А если так сложен костюм, надо его еще и еще раз проверить. Тут мы знакомимся с людьми новой благородной профессии. Мы видим невысоких, таких же как космонавты, парней — испытателей. Это они на Земле «знакомились с космосом». Они первыми заходили в сурдокамеры, в термо-, баро- и прочие камеры. С большим уважением говорят космонавты об этих безвестных парнях, познавших космос в лабораториях. Испытатель надевает костюм, идет в газовую камеру, в камеру холода, ныряет в бассейн. Все в порядке.

Доспехи не пропускают ни капли воды, ни молекулы газа. Все в порядке — докладывают ученые, инженеры, испытатели, радисты. Все готово к новому старту.

И космонавты готовы. Прощание с Москвой.

Мы видим, как Попович идет с дочкою в зоопарк, видим, как Николаев покупает рыболовные снасти. Он уверен: после полета снасти понадобятся.

Последняя готовность. Таинственный, загадочный космодром. Наука в белых халатах склонилась над глобусом, над огромными «сундуками» электронной памяти. Земля еще не знает, что будет завтра, но уже направлены в небо чуткие уши локаторов, звенят на ветру антенны.

И вот старт. Эти кадры можно смотреть без конца. Оранжевый костюм и неуклюжая походка космонавта в высоких ботинках. Люди на космодроме, занятые обычной для них работой.

Улыбки, объятия. Прощально поднятые руки Николаева перед уходом в кабину. Минутная готовность. Рев, дым. Пригнутая, намочаленная огненной бурей трава, оранжевый след, и через минуту тающая в голубом небе звезда. И голос: «Все хорошо»…

И еще один старт. Рев, дым, оранжевый след в небе… И у Поповича все хорошо. Они уже встретились, они обнимаются в космосе.

И на Земле люди обнимают друг друга. Земля видит космос дома, у телевизоров, так сказать, без отрыва от чая. Впрочем, до чая ли, если видно, как плавают в кабине карандаш и блокноты Поповича, слышно, как Николаев говорит с Хрущевым из космоса.

Четыре дня люди Земли ложились спать и встречались утром с одним вопросом: «Ну, как они там?» Люди не отходили от телевизоров, стояли в очереди за газетами. Во многих городах побывала в эти четыре дня кинокамера. И мы видим волнение, радость, заботу людей о двух парнях-коммунистах.

А потом приземление. Главный космический сувенир — борода Николаева, попавший в историю грек-парикмахер. Встреча в Караганде, потом на Волге. Почетный строй истребителей по дороге в Москву. Потом уже на московской земле — красная дорожка, объятия Хрущева, объятия матерей, объятия москвичей. Цветы и орудийные залпы. Ленинский проспект и Красная площадь. Их теперь четверо на трибуне. Невольно прикидываешь — скоро на Мавзолее уже не хватит места для космонавтов. На старте в автобусе был Космонавт-5. Есть шестой и седьмой космонавты. Их тоже ждет красная дорожка от самолета к трибуне. Летайте, друзья, всем хватит места в народных объятиях! Этим символическим кадром заканчивается фильм о двух разведчиках-коммунистах, о двух космических братьях.

Зажигается свет. Аплодисменты. Все поворачивают головы к ложе, где сидят космонавты, режиссеры, операторы. Все взволнованы. Познакомимся ближе с теми, кто держал в руках и кто направлял кинокамеру. Сценарист Евгений Рябчиков. Режиссеры: Дмитрий Александрович Боголепов и Игорь Гостев, операторы: Дмитрий Гасюк, Игорь Касаткин, Всеволод Афанасьев, Михаил Бесчетнов, Борис Головня, Асламбек Каиров, Руфим Тришин. И еще два оператора: Андриян Николаев и Павел Попович. Их работа тоже есть в фильме: они сняли Землю с высоты космоса.

* * *

Семьдесят минут в зрительном зале воскресили для нас четверо суток. Очень важных четверо суток в жизни Земли. Семьдесят минут вместили и образ героев. И фронт науки, и наши тревоги, радость и гордость. Время сулит нам много новых событий. Но для всех поколений семьдесят минут в кинозале будут радостью.

Бесценные кадры во все времена воскресят для людей величие подвига осенью 1962 года.

Не все, что снято, могло уместиться в фильме. Не все и показать можно, что снято. Пока не выпали зубы у наших врагов, кое-что надо держать под замком. Но наступит час — люди увидят эти свидетельства мощи нашей техники, нашей науки, нашего духа. Эти документы добыли для нас неутомимые люди с кинокамерой. Они сейчас в зрительном зале, они обнимаются с космонавтами. Принимают цветы. Сегодня их праздник.

А завтра — завтра опять в дорогу. А коли так, надо сказать несколько дружеских слов, которые могут годиться в дороге.

Группа работников студии научно-популярных фильмов снимала и два предыдущих фильма о космонавтах. Такое постоянство и верность большой теме накапливает опыт в работе, оттачивает мастерство. Но с каждым новым фильмом накапливаются и трудности, возникает опасность повторения. В этом фильме ее удалось избежать. Но будут еще полеты. И чтобы каждый из фильмов был произведением неповторимым, нужны новые поиски. Новых путей надо искать сценаристу и операторам. Вероятно, более динамичным может быть монтаж фильма.

И что особенно важно — надо постоянно заботиться, чтобы все кадры не теряли документальной непосредственности. Уже во втором фильме о космонавтах наметилась тенденция «украсить кадр». В бытовых сценах появились элементы игры. Это чувствует зритель. Но и там, где камера была только свидетелем события, кое-что портит «тщательно продуманный свет». Свет «ставился», как при съемках в павильоне. А это лишает кадры аромата непосредственности.