Сказочные повести. Выпуск третий - Анатолий Алексин

— Неспроста она это затеяла, — сказал я себе. — Уж не Иван ли Царевич тому причиной?

Вскочила Яга в вагон, я за ней. Так и есть! Иван Царевич капустой дремал на лавке, спал, что называется, богатырским сном. Царя-батюшку в град-столицу навестить ехал.

Метнулась Яга кошкой и, распахнув мешок, столкнула в него легкомысленного пассажира. Другие пассажиры ничего не заметили — умеет же Яга добрым людям глаза отводить!

Раздумывать было некогда. Нацепил я на ухо контролерскую фуражку и к ней. Пусть попробует контролеру отвести глаза!

— Ваш билетик, бабуся!

Закудахтала Яга:

— Какой билетик? Знать не знаю и знать не желаю! Я на пенсии.

Эх, думаю, дал маху. Она же точно на пенсии и давно уже, лет триста как состарилась. Но и отступать нельзя.

— Куда же вы едете? — Спрашиваю.

— Куды придется, я не грамотная! — огрызнулась Яга.

Ничего не оставалось делать, как действовать напрямик.

— А что это у вас в мешке, почтенная сыроежка, то есть я хотел сказать, пенсионерка?

Из мешка предательски торчали подбитые золотыми гвоздями царевичевы сапоги.

— Сапоги, вишь, купила на базаре. Не слепой, а спрашиваешь!

— Так. А в сапогах что?

— Ах, кудах! — заворковала злыдня.

Спихнул Кот мешок — Иван Царевич и выпади, ненаглядный. Сидит на полу, глаза протирает. Всем хорош молодец, жаль только, что третий сын у царя. Третий-то сын у царя непременно дурак.

Зазевался Кот, Яга шасть в форточку, обернулась кукушкой и — ку-ку!

Ухватился Кот за стоп-кран. Не хотелось ему отпускать Ягу безнаказанно. Возле станции Быстряково магазин стоит. Вроде избушки. Были куриные ножи, да съели.

Смотрит Кот, Яга в магазин нырнула. Он за ней. А в магазине очередь за сосисками. Растолкала она толпу: для нее — что лес, что люди — и навалилась горбом на прилавок:

— Свешайте мне мешочек!

— Какой мешочек? — Продавщица в недоумении.

— Да вот этот. — Развернула Яга свой мешочек размером чуть ли не с магазин.

Растерялась продавщица, позеленела слегка. По всему видно, была она раньше заколдованной Василисой, в лягушках сидела.

А Баба-Яга ласково у нее спрашивает:

— Что, голубушка, сосиски из свежих иванов-царевичей?

Окончательно позеленела продавщица и бух в обморок.

Натрясла Яга сосисок в мешок на скорую руку и бегом на станцию.

Кот туда-сюда, еле из толпы выскочил. Бежит, не отстает, а догнать не может.

— Вижу, — продолжал Кот, — мечется она по платформе. Это значит, ступу с помелом украли.

Оказывается дворник не за ту метлу схватился, помело в руки подвернулось. Хлопнуло помело его легонько по лбу, он так и сел в ступу. Летает в ступе дворник, вопит, домой просится.

Видит Яга такое лихо, свистнула в два пальца, поймала ступу за бока. Вытряхнула из нее дворника и, свистнув три раза в три пальца, пропала, точно ее и не было здесь никогда.

— Таким-то образом и состоялось мое знакомство с сыроежкой местного значения, — закончил Кот.

Но недовольные слушатели опять начали галдеть:

— А мы где были?

Кот выставил перед собой лапу.

— Я же сказал, все по порядку!

Глава двенадцатая

Волшебные коньки

— Ого! — оглянулся Кот. — Мы и не заметили, как много пути осталось позади.

Тот, кто еще недавно отказывался от себя, встревожился:

— Неужели наше путешествие кончается? Ты же не успеешь рассказать про нас.

— Про вас? Пожалуйста! Только, чур, не обижаться.

— Разве было что-то обидное для меня?

— Для кого как. Но поверишь ли, тебя я видел в пустой стеклянной банке. Ты сидел в ней и весьма огорчался, что крышка от банки потерялась. Мало того, что ты был виден со всех сторон, на тебя еще и дождик сверху капал. Вот тебе и пришлось из банки вылезать.

Невидимка не согласился.

— Такого в жизни не бывает, чтобы кто-нибудь в банке сидел. Пустые выдумки!

— Банка, точно, была пустая. Если не считать тебя, не правда ли?

— Эх, была бы она с медом! — размечтался Бумажный. — Ты бы ее с собой захватил.

Кот махнул лапой.

— Никакого порядка у меня не получается, беда мне с вами!

«Пустые выдумки» Кота больше никто не пожелал слушать. Каждый задумался о своем.

Полине задумываться было в общем-то не о чем. Главное, все нашлись и Иван Царевич избежал неприятностей. Полина была всем довольна.

Кот взял ее за руку.

— Может быть, ты нам расскажешь что-нибудь без выдумки?

— Не знаю, — отвечала Полина. — Я могу только рассказать, почему солнце ходит.

— Почему же ходит солнце?

— По небу, потому что у солнца есть маленькие ножки. У луны еще поменьше, поэтому она ходит ночью медленно, а солнце днем — быстро.

— Вот как! А правда ли, что ты была Иваном Царевичем?

— Я и есть Иван Царевич. Бабой-Ягой был мой папа — это у нас игра такая. Я сижу в избушке, а Баба-Яга прилетает и меня крадет.

— Да это все неправда! Некоторые это называют выдумками. Разве бывают папы бабами-ягами?

— Не знаю. Мой бывает.

— Кем же тоща бывает твоя мама?

— С мамой мы на каток ездим.

— Здорово! Папа — Баба-Яга, мама на коньках катается!

— Нет, — собралась было возразить Полина, — мама не умеет, это я…

Но промолчала. Ей не хотелось показаться хвастунишкой, потому что стояла она на коньках тоже еще не очень твердо. И все-таки катание на коньках — для нее любимое занятие. Она даже заняла одиннадцатое место на соревнованиях однажды, и не самое последнее. В награду она получила зеленую рыбку на новогоднюю елку.

Не всегда Полина бывает ровного поведения, но эта ее маленькая победа, наверное, и сослужила ей хорошую службу. Девочка, как все, она попала в сказку. Для того, конечно, чтобы потом рассказать ее другим. Ведь сказка — это дважды рассказанная быль. То, о чем здесь рассказано — про коньки и про зеленую рыбку, было на самом деле и снова повторится зимой. Звучит музыка, горят яркие прожектора. В воздухе мелькают пушинки снежинок. И маленькая девочка, пока еще не совсем четко, рисует на льду фигуры. Цепкий мороз хватает за носы немногих зрителей, а ей жарко. Ее везут и кружат волшебные коньки. Они рисуют на льду зимнюю сказку. Но тише, пусть это останется тайной. В конце концов, что такое волшебство? Это когда что-то научишься хорошо делать. Снежинки это умеют.

Глава тринадцатая

Дедушка Полип

Посоветовавшись с Котом, Полина написала домой открытку. Она ведь ушла без спроса. Писать она не умела, но она знала, что дома ее каракули отлично поймут.

Полина попросила своих друзей подождать ее и отправилась на лесную почту. Кот сказал ей, что почта находится поблизости, за первым-вторым деревом.

Приятное на свете всегда соседствует с неприятным.

Приятно было то, что светило яркое солнце, щебетали вездесущие птицы.

В своей придорожной каморке сидел и щебетал дедушка Полип.

И это было неприятно.

Дедушка Полип был невероятно злобен, но по необходимости имел много различных масок. Добрых масок, разумеется.

Дедушка Полип надевал очередную маску и все говорили:

— Смотрите, какой добрый старичок!

Никто не знал, какое у него лицо на самом деле.

Говорить он уже давно разучился. И во всем виновата его великая доброта. Это она отучила его говорить нормальным человеческим языком и заставила щебетать и щелкать, чуть ли не по-птичьи. О нет, птичий язык был ему недоступен. Кому взбредет в голову спутать слащавый щебет обманщика с честным птичьим пением? Певчие птицы — серьезный и строгий народ и предпочитают всяческим подозрительным сластям крепкое и здоровое зерно.

Они никогда не польстятся на карамель, по крайней мере, на ту, что варит в своей каморке дедушка Полип. От этой-то карамели он весь насквозь и просластился.

Зачем же ему нужна карамель, когда у него и так нет ни одного зуба?

О, затем и нужна, чтобы как можно больше угостить ею доверчивых детей.

Так он мстит за свою беззубость. Его бы вата, он весь мир сделал бы липучим и тянучим, лишь бы никто не был счастливее его хоть на один зуб.

Дети, вот где загвоздка! Они же могут вырасти здоровыми и веселыми! Это ему ужасный убыток. Этого он не мог допустить и заранее злобился. При этом выражение его ярмарочного лица, намалеванного плохим художником, было самое доброе. Как же, дети! Замешкался ребенок, он тут как тут.

— Вот тебе, деточка, конфетка. И голубая, и розовая, и разлюли-малиновая. — И пойдет сюсюкать и пришептывать, дыша карамелью.

Дети не всегда помнят, что сладости хороши только в праздники. Но дедушка Полип подстерегает их чуть ли не каждый день. И тогда начинаются капризы.

— Хочу то, хочу это! — И показывают пальцем на цветастые обертки.