Повседневная жизнь первых российских ракетчиков и космонавтов - Эдуард Буйновский

Научно-исследовательский институт по системам управления ракет (НИИ 885) располагался в те времена на Авиамоторной улице, что в районе шоссе Энтузиастов. Директором института и главным конструктором по радиосистемам управления был Михаил Сергеевич Рязанский, а его заместителем и главным конструктором по автономным системам управления — Николай Алексеевич Пилюгин. Оба — ближайшие сподвижники Королева, входящие в его знаменитую «шестерку» Совета Главных конструкторов. Естественно, что все, что проектировалось, создавалось, собиралось в этом институте, делалось под неусыпным контролем военного представительства, которым тогда руководил полковник Иванов Анатолий Михайлович. Я попал в тематическую группу, руководимую Михаилом Наумовичем Брегманом, моим пока единственным знакомым в этом новом коллективе.

Мой мудрый начальник сделал одно доброе дело: прямо на следующий день после моего прихода на службу он определил тематику моей будущей деятельности — контроль разработки системы управления новой королевской ракеты — и сразу же отправил меня на комплексный стенд, где начиналась отработка системы управления для этой ракеты. Мне было приказано денно и нощно находиться на стенде, изучать, осваивать, знакомиться с разработчиками и испытателями, работать со схемами. В общем, пустили меня, как говорится, в свободное плавание.

Это были времена, когда весь советский народ под мудрым руководством нашей партии в лице Никиты Сергеевича Хрущева занимался двумя важнейшими проблемами: выращиванием где только можно кукурузы и созданием «ракетного щита Родины». Если по части кукурузы были проблемы (ну никак она не хотела произрастать за Полярным кругом!), то с ракетами было попроще. Бурными темпами формировался, развивался и креп военно-промышленный комплекс, куда со временем вошли все наиболее значимые отечественные научно-исследовательские, опытно-конструкторские и промышленные организации и предприятия всех республик тогдашнего Советского Союза. При этом наши мудрые руководители спустили в эти организации четкую директиву: наряду с основной тематикой каждое такое предприятие должно выпускать что-нибудь из ширпотреба. Идея в общем-то хорошая и разумная, ибо предприятия военных отраслей имели для этого хороший технический и технологический потенциал. А далее, как всегда у нас. Директиву «спустили», а разумно организовать работу забыли. Вот и получилось, что в Астрахани современный завод по изготовлению сложнейших бортовых вычислительных комплексов в качестве продукции народного потребления выпускал… прищепки для белья и заколки для женских причесок. А крупнейший завод по производству ракет в Днепропетровске наладил в двух полуразвалившихся бараках производство в качестве ширпотреба популярных тогда тракторов «Беларусь». При этом в год украинцы выпускали тракторов больше, чем Минский тракторный завод — основной производитель этой продукции! Вот такие «перекосы» социалистического планового хозяйства.

Подошло время заменить «старушку» Р-7 на более совершенную ракету с современными боевыми и техническими характеристиками. Естественно, что эту работу поручили ОКБ-1, возглавляемому Королевым. Так появилась ракета Р-9 (изделие 8К75).

Это была красивая, изящная, современная по тем временам ракета! Ее создатели не без гордости все время подчеркивали, что в ней реализован «принцип Циолковского», суть которого в том, что двигатели Р-9 работали последовательно: заканчивали работу двигатели первой ступени ракеты, после чего включались двигатели второй ступени (в отличие от «семерки», где двигатели всех ступеней «пакета» запускались одновременно прямо на старте). Как подсчитал в свое время гениальный Константин Эдуардович, выходной энергетический эффект получается значительный, что дало возможность существенно увеличить дальность полета новой ракеты. Одна маленькая «недоработка» была у этой ракеты. Команда на выключение двигательной установки поступала на борт ракеты по каналам радиосистемы управления. А это значит, что любой «недоброжелатель со стороны» может повлиять на процесс управления ракетой и привести к невыполнению боевой задачи. Естественно, что более современной и надежной должна быть и ее система управления. Вот над этим и трудился дружный коллектив энтузиастов во главе с Николаем Алексеевичем Пилюгиным, к тому времени уже членом-корреспондентом Академии наук, Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской премии.

Конечно, система управления ракеты 60-х годов ни в какое сравнение не идет, например, с бортовыми программно-вычислительными комплексами ракет и космических аппаратов конца XX века. Но по тем временам ракета Р-9 имела систему управления, в которой были воплощены наиболее передовые мысли, конструкторские и технологические решения. Кроме уже упомянутой системы угловой стабилизации, ракетой в полете управляют, удерживают на расчетной траектории, регулируют тягу двигателей и в заданный момент их выключают еще несколько бортовых систем, построенных на различных физических принципах и имеющих свой состав бортовых приборов. В соответствии с заданной циклограммой управляют работой всей совокупности этих приборов бортовые программные электромеханические устройства. И ведь мало создать такой умный бортовой прибор, надо разработать и «подстыковать» к нему еще и сложную наземную аппаратуру, которая в режимах автономных, комплексных и предстартовых испытаний должна следить за надежным функционированием бортовых систем вплоть до старта ракеты.

Создание современных систем управления для любых сложных комплексов, включая и ракетные, можно популярно и наглядно представить в виде знаменитого райкинского костюма. И действительно, в огромной армии «портных» — разработчиков системы можно выделить специалистов по созданию чувствительных элементов системы — гиро-приборов, кто-то разрабатывает приборы усиления и преобразования, кто-то мудрит над сложным кабельным хозяйством, системные лаборатории «колдуют» над циклограммой работы всей системы управления, воплощая ее в многочисленные бортовые коммуникационные приборы, энергетики думают над созданием эффективных бортовых источников питания. Сложнейшая, кропотливая работа! И на каждом участке есть свой военпред-контролер, который внимательно следит и за выполнением требований военного ведомства (в виде исходных данных или технических заданий), и за соблюдением норм многочисленных ГОСТов и другой нормативной документации. В отличие от знаменитой интермедии Райкина, в общей схеме создания системы управления нового изделия есть объединяющее начало, общее звено, подразделение, куда стекаются как ручейки результаты творческих мук всего коллектива разработчиков (схемы, чертежи, графики, циклограммы) и где, собственно, и начинается долгий и сложный процесс рождения новой системы. Это — комплексные лаборатории, отделы, которые, как показала жизнь, первыми получают как благодарности и награды при удачных пусках, так и нарекания, вплоть до увольнений, — при отказах, сбоях и авариях, независимо по чьей вине это происходит. Моя трудовая деятельность на новом для меня поприще началась с непосредственного взаимодействия именно с таким подразделением.

С самых первых шагов своей практической деятельности я попал в несколько пикантное положение. С одной стороны, я — новичок, который впервые на стенде увидел нагромождение приборов, разъемов, проводов, что в совокупности называется системой управления и что мне в самое ближайшее время надо досконально изучить. Конечно, с помощью разработчика этих приборов. А с другой стороны, я должен контролировать их действия, следить за тем, чтобы ни один дефект, ни одна недоработка схемы не осталась за пределами их внимания. Здесь нужно выбрать правильную линию поведения по отношению к разработчикам. Если есть необходимость, приходи и честно говори, что не могу разобраться в схеме или не знаю, как работает тот или иной прибор. И всегда с их стороны была помощь и поддержка. Но и представитель заказчика, когда находил в их работе ошибки, дефекты и несоответствия документации (а это одна из основных его функций), должен не стараться, грубо говоря, «тыкать их носом» (бывали среди нас и такие), а по мере сил и возможностей предлагать им для рассмотрения варианты правильного решения. Я, например, со временем выработал для себя четкое и строгое правило: мои знания схемы, прибора должны быть если не выше, то, во всяком случае, на уровне знаний разработчиков. В дальнейшем это правило позволило мне принимать правильные, технически грамотные и обоснованные решения, всегда достойно представлять свое ведомство, на равных вести диалог с разработчиками и принимать активное участие как в решении принципиальных вопросов, так и в поиске схемных ошибок и распутывании сложнейших комплексных «узлов». Было приятно, что к твоему мнению прислушиваются и приглашают тебя не как контролера, а как специалиста, когда надо разобраться с каким-то сложным, запутанным вопросом.