Увези меня на лимузине! - Анна Ольховская

И следом пошел процесс.

Глава 22

– Скажите, Ирина, – журналист, удобно устроившись в кресле, включил диктофон. – Сегодня четырнадцатое июля…

– Во Франции праздник! – Мадам Гайдамак, видимо, решила блеснуть умением вести светскую беседу.

– В смысле? – слегка оторопел собеседник.

– Ну, четырнадцатое июля – это ведь день взятия Бастилии, верно? – эх, ей бы веер сейчас, чтобы прикрыть оскал, выдаваемый за кокетливую улыбку.

– А, ну да, – ответная улыбка выдавилась с трудом, словно остаток зубной пасты из почти пустого тюбика.

Судя по застывшему, устремленному в пуп взгляду, светская атака Ирины внесла смятение в стройные ряды мыслей корреспондента, и теперь он собирал разбежавшуюся армию.

Его фотограф тем временем свихнувшимся кенгуру скакал по двору, запечатлевая все, что попадало в видоискатель камеры: ажурную беседку, в которой расположились участники действа, участок, дом, ограду, цветочки, небо… процесс, похоже, был практически неуправляемым.

Корреспондент наконец навел порядок на позициях и повернулся к Майорову:

– Здравствуйте, Алексей. Меня зовут Константин, и два года назад я уже имел честь беседовать с вами. Помните?

– К сожалению, Алешенька пока не в состоянии вести беседу. Он очень много занимается с логопедом, но увы… – затрещала Ирина.

И в этот момент Майоров, безучастно смотревший куда-то вдаль, повернул голову к журналисту, улыбнулся и… кивнул!

Мадам Гайдамак от неожиданности захлебнулась собственным ядом и закашлялась. А корреспондент просиял и протянул Алексею руку:

– Здравствуйте еще раз! Господи, это же чудо!

Ответное рукопожатие оказалось довольно крепким. Константин свистнул фотографу и попросил запечатлеть судьбоносный момент. Затем, мельком глянув на застывшую Ирину, обратил внимание на пунцовый отсвет от ее физиономии:

– Что с вами? Вы так покраснели! Это от кашля, да? Может, вам минералки налить?

– Да, пожалуйста, – сипло выдавила та, стараясь не смотреть на Майорова.

Лишь побелевшие костяшки судорожно вцепившихся в ручки кресла пальцев сигнализировали о едва сдерживаемой истерике.

Журналист открыл стоявшую в переносном холодильнике бутылку минеральной воды, ловко погасил бурное возмущение шипучки и разлил искрящуюся пузырьками влагу в три высоких стакана, один из которых протянул Ирине. Она взяла стакан, но рука ее так тряслась, что половина содержимого выплеснулась.

Зато Алексей справился с задачей прекрасно. Он спокойно взял стакан, отпил немного воды и остался сидеть, поглаживая запотевшие стеклянные бока.

Константин внимательно посмотрел на него, затем – на Ирину, слегка улыбнулся краешком рта и снова повернулся к основному объекту интереса его читателей:

– Алексей, от имени всех, кто любит ваше творчество, кто искренне переживал за вас все это время, хочу искренне поздравить вас с победой над болезнью!

Майоров благодарно кивнул, затем показал рукой на горло и сожалеющее покачал головой.

– Я понял, – улыбнулся журналист. – Разговаривать вы пока не можете. Но, надеюсь, сдвиги в этой области есть? – Очередной кивок. – Очень хорошо. Тогда я буду задавать вопросы, а вы – соглашаться или нет. Договорились? – «Да».

– Но ведь я могу рассказать вам все, что вас интересует! – Ирина, оправившись (в психологическом плане, конечно, а не в физиологическом) наконец от шока, решила вернуть так беспардонно выхваченную из рук инициативу. – Алешенька, конечно, чувствует себя гораздо лучше, но переутомлять его не стоит, а то опять случится кризис, у него уже так бывало. Алешенька очень нетерпеливый, он так хочет побыстрее вернуться к нормальной жизни, что постоянно торопит события. А учитывая тяжесть травм после аварии, спешка приводит к резкому ухудшению состояния. Уже была повторная кома, между прочим. Мы с его лечащим врачом решили не сообщать об этом, чтобы не расстраивать всех, кто любит Алексея Майорова…

– А где его лечащий врач? – с трудом вклинился в мутный поток откровений госпожи Гайдамак журналист.

– В санатории, конечно! – удивленно приподняла брови та. – Неужели вы решили, что мы с Алешенькой все это время находились здесь? – Если бы в этот момент корреспондент посмотрел на Майорова, то увидел бы частые кивки, но, увы, внимание его было сосредоточено на Ирине, и момент был упущен. – Сюда мы приехали в конце мая, когда необходимость в постоянном медицинском контроле отпала. Теперь нужные специалисты приезжают сюда. В основном это логопед и тренер. И, как видите, Алешенька добился потрясающих успехов!

– Безусловно, – улыбнулся Константин. – Но, Ирина, это ведь настоящая сенсация! Зачем вам понадобилось проплачивать материал? Да за такой эксклюзив вас просто озолотили бы!

– Ну… – мадам слегка замялась, но довольно быстро выправила вмятину: – Я же проплатила не сам материал, а его срочный выход, чтобы статья появилась в ближайшем номере, а не к Новому году.

– Впрочем, это ваше дело, – пожал плечами журналист. – А насчет выхода материала даже не сомневайтесь – такую конфетку мы подарим нашим читателям уже в августе. Конечно, это будет не очень просто, но ради вас, Алексей, мы сделаем все возможное. А сейчас, если не возражаете, давайте-ка проведем небольшую фотосессию. Или для вас это пока слишком сложно?

Вместо ответа Майоров довольно легко поднялся с кресла, вышел из беседки и, развернувшись, застыл в приглашающем полупоклоне.

Константин даже зааплодировал от восторга. Он действительно был искренне рад явным успехам недавнего калеки. Оказалось, что первое впечатление было обманчиво. Да, внешний вид звезды ощутимо потускнел, но журналист прекрасно знал, что это – дело легко поправимое. Если есть внутреннее здоровье, да плюс к этому – достаточное количество денежных знаков, внешняя оболочка восстанавливается фантастически быстро.

И Алексей попал в безжалостные лапы фотографа. Но для него это дело было привычным, навыки, наработанные годами, напомнили о своем существовании, поэтому процесс оказался вовсе даже не утомительным, а скорее – упоительным. Он возвращал Майорову его прошлое, становясь своеобразным мостиком в будущее.

Главное, чтобы оно было – будущее.

Фотосессия продолжалась около часа, и если бы не Ирина, то могла бы продлиться и дальше. Но фотографироваться с ней еще и еще, на чем настаивала мадам, Алексей больше не мог и поэтому показал знаками, что устал.

– Ирочка, а как насчет чуточку подкрепиться? – оживленно потер ладони Константин. – Потрудились мы славно, снимки получились классные…

– Мне бы хотелось просмотреть их и самой выбрать наиболее, на мой взгляд, интересные, – Ирина улыбнулась и взяла журналиста под руку, придушив ее, руку, хилой грудью, в стратегических целях усиленной поролоновыми вкладками, – да и саму статью не забудьте прислать мне на согласование.

– Это еще зачем? – Константин, ненавязчиво пытавшийся освободиться от поролоновой примочки, удивленно посмотрел на плотно приклеившуюся даму, а затем – на Алексея. – Если уж с кем и следует согласовывать текст, так это с господином Майоровым. Вы-то тут при чем?

– Как это – при чем?! – Ирина мгновенно отлипла и раздула капюшон кобры. – А кто оплатил ваше появление здесь, Майоров?!

– А разве нет? – журналист ехидно прищурился.

– Но он пока не в состоянии распоряжаться своими средствами!

– Зато вы, как вижу, ими неплохо распоряжаетесь. Или вы надеетесь убедить меня, что полгода живете на личные сбережения администратора? Оплачиваете дорогостоящее лечение, этот дом, статьи в прессе? О друзьях Алексея даже не заикайтесь, от их помощи вы публично отказались.

– Нет, я… – запальчиво начала было Ирина, но потом, словно опомнившись, криво улыбнулась: – Да, конечно же, вы правы. Мы живем на деньги Алешеньки. На наше счастье, у него осталась определенная сумма наличными, но почти все они потрачены на лечение. Слава богу, что Алешенька скоро вернется к нормальной жизни и снимет с меня эту тяжкую обязанность. А сейчас, – она снова подхватила корреспондента под руку, попыталась проделать то же и с Алексеем, но тот отошел в сторону, – хватит болтать, к столу, к столу!

Стол накрыли все в той же беседке. Зачем идти в дом, если на воздухе такое благолепие? Легкий ветерок, погода не жаркая, а весьма комфортная, в лесу за воротами щебечут птицы – пастораль, только овечек не хватает для завершенности картины. Нет, не тех, неопрятных, с грязными подбрюшьями и обкаканными курдюками, а чисто вымытых, белоснежных кудрявых ангелочков с голубыми и розовыми бантиками на шеях.

Возле тарелки Алексея лежала только вилка. Майоров надменно приподнял брови и постучал ею по стакану, указав на нож.

– Ирочка, Алексею забыли нож положить.

– Да, Костя, я вижу, одну минуточку, – и мадам, свирепо глянув на Майорова, побежала в дом.

– Простите, если я буду бестактен, – корреспондент внимательно смотрел вслед торопившейся Ирине, – но у меня создалось впечатление, что не все так безоблачно в ваших с женой отношениях.