Танковые асы вермахта. Воспоминания офицеров 35-го танкового полка. 1939–1945 - Ганс Шойфлер

Вдруг мой радист в отчаянии воскликнул:

– Господин лейтенант, господин лейтенант! Лиммер установил заряды!

Это означало, что мы больше не можем ждать. Оставалось только одно: добираться до цели любой ценой! Мы пропустили еще немало грузовиков, прежде чем подкрались к дороге. Проклятье! Вдоль дороги шла канава. Мы пошли дальше, пока не нашли крошечные мостки. Они сломались, когда по ним поехала автомобильная радиостанция. Колеса ушли в землю, а сама машина увязла. С севера шли два грузовика с русскими солдатами. Мы выпрыгнули из машины, и бронеавтомобиль с пушечным вооружением рванул вперед и кинул нам буксировочный трос. Мы прицепились. Рывок… и мы были снова свободны. Мы быстро вернулись в поле, сняли шлемы и фуражки и демонстративно закурили. Русские смотрели на нас с подозрением, но не останавливались. Даже танк на окраине деревни не ждал нас.

Но теперь мы стали осторожнее и двигались параллельно дороге, пока не добрались до перекрестка. Затем нахально пересекли его. Русские нас пропустили.

Немецкая авиация бомбила Бахмач. Нам это было на руку, поскольку отвлекало внимание противника от нас. К западу от себя мы увидели железнодорожную ветку.

В 8:45 мы подошли к западной окраине Бахмача. В 2 километрах впереди мы обнаружили будку охраны переезда. Я решил произвести взрыв между Бахмачом и этой самой будкой. Товарный поезд подошел и остановился близ города. Грузовики двигались по дороге в направлении поезда. Я приказал автомобильной радиостанции и бронеавтомобилям с пулеметным вооружением спрятаться за стогами сена и замаскироваться.

Я поехал дальше на бронеавтомобиле с пушечным вооружением. Приданный мне сапер унтер-офицер Швейкль и я сидели на броне, когда мы тронулись. Черт, в 500 метрах перед собой мы увидели пулеметную точку железнодорожной охраны русских. Что было делать? Нам следовало пользоваться возможностью. Едва придет новость о подрыве Лиммера, нам никогда не добраться до путей. Русские уже изучали нас. Канава и заболоченный участок не позволяли машинам проехать дальше. Мы спрыгнули и пошли пешком.

Автомобильное движение по дороге не прекращалось. Железнодорожная охрана посмотрела на нас с подозрением. Мы со Швейклем, идя по полю, тащили 3 килограмма взрывчатки, запальный шнур и взрыватель. На нас не было шлемофонов или танкистских курток. Вооружение наше состояло из одного пистолета. Со скучающим видом мы шли по капустным грядкам. Что могло быть лучше, чем подойти к этим пяти русским солдатам на бронеавтомобиле с пушечным вооружением? Что нам следовало делать? Все зависело от того, что предпримет мой добрый Энгельхард в бронеавтомобиле. Что он выберет? Я не знал ответов. Если он откроет огонь, он выдаст нас и погибнет там, всего в 150 метрах от насыпи, совсем рядом с целью. А если он не начнет стрелять? Что он сможет сделать тогда? Мы обливались холодным потом, но фельдфебель Энгельхард сохранял спокойствие, словно перебрал пива. Он медленно подал назад, а любопытные русские остались стоять там, где стояли. Груз приняли с моих плеч, но я не мог себе объяснить, почему русские не опознали бронеавтомобиль. Пятеро красноармейцев медленно пошли назад в направлении Бахмача.

В это время мы подъехали к зеленым насаждениям вдоль железнодорожной ветки. Не обратив на нас внимания, мимо проследовал какой-то гражданский. Вдоль насыпи шла длинная колонна русской пехоты. Солдаты вышли из товарного поезда, который из-за опасности воздушного налета, очевидно, разгружался у будки охраны переезда.

Швейкль отступил в лес, чтобы наблюдать за русскими; я пополз вперед к насыпи. Железнодорожные пути были метрах в десяти прямо передо мной. С другой стороны путей шла еще одна тонкая полоска зеленных насаждений; это значит, нам было где спрятаться. Подошел Швейкль со взрывчаткой. Справа мы вдруг увидели трех приближающихся к нам красноармейцев. Таким образом, нам, сверх всего прочего, требовалось установить заряды немедленно! По рельсам застучала колесами дрезина.

Русские продолжали приближаться. Мы затаились. Ничего не произошло. Я установил два заряда, затем услышал голоса, доносившиеся откуда-то справа. Русские были в 10 метрах от нас и продолжали приближаться; судя по всему, они нас по-прежнему не видели. Я на секунду засомневался. Вся операция подвергалась риску. Швейкль сделал единственно возможное. Он вполз на плоскую насыпь; я скользнул за ним. Мы втиснулись между рельсами, когда русские подошли прямо к тому месту, где были расположены наши заряды. Мы попытались сделаться как можно незаметнее и вжали головы между шпалами, а носами зарылись в острый гравий. Затем услышали сзади глухой грохот и гром и удивленные возгласы. Скорее всего, они обнаружили наши подрывные заряды и ударили по ним прикладами винтовок или подошвами сапога. Наши сердца, казалось, остановились, в жилах застыла кровь.

Я не знал, о чем они думали. Судя по всему, не о немецкой взрывчатке, которая через пять минут должна была разнести пути, поскольку их голоса стали удаляться. И лишь с другой стороны мы продолжали слышать громкие разговоры марширующей пехоты.

Мы сползли вниз и подхватили наши «тюки», остановившись, чтобы еще раз быстро оглядеться. Мы установили свои заряды на прижимной пластине рельсов. Каждый из нас выбрал по два рельса. Мы засунули заряды и побежали со всех ног. Когда мы пробежали 200 метров по картофельному полю, они взорвались: бум-бум – бум-бум! В воздух взлетели обломки железа. Сначала мы подумали, что это, по всей вероятности, артиллерийский огонь, но то были куски рельсов от устроенного нами взрыва.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Имеется в виду сын генерал-полковника вермахта Гейнца Гудериана, Гейнц Гюнтер. Во время войны он занимал и более ответственные посты. 5 октября 1944 г. удостоен Рыцарского креста, будучи офицером по оперативным вопросам при штабе 116-й танковой дивизии. В послевоенном бундесвере был командиром дивизии. (Примеч. ред.)

2

Всего на Бзуре, по немецким данным, было взято в плен 170 тыс. польских солдат и офицеров. Однако некоторые польские соединения во главе с командующим армией «Познань» генералом Кутшебой к Варшаве пробились. (Примеч. ред.)

3

10 мая 1940 г. впервые в военной истории воздушный десант (85 человек), высаженный на грузовых планерах прямо на форт Эбен-Эмаэль, имевший гарнизон 1200 человек, сумел овладеть этим сильнейшим укреплением бельгийской оборонительной системы, заставив его защитников сдаться в полдень 11 мая. Германские десантники удержали мосты через канал Альберт до подхода сухопутных сил. (Примеч. ред.)

4

Видимо, бронеавтомобиля Schneider P16 AMC-29, имевшего 37-мм пушку. Хотя и бронеавтомобиль Panhard P178 AMD-35, имевший 25-мм пушку, при удачном попадании также мог поразить Pz IV ранних модификаций. (Примеч. ред.)

5

Очевидно, полугусеничный бронетранспортер Sd.Klz.251. (Примеч. пер.)

6

«Кюбель» – четвертьтонный автомобиль общего назначения повышенной проходимости, был массовой штабной машиной вермахта. (Примеч. пер.)

7

Очевидно, автор напутал в записях – Невер в стороне. (Примеч. ред.)

8

Танкисты называли танк Pz I «крупповским спортивным автомобилем», поскольку он изготавливался известным оружейным концерном и был немногим больше спортивного автомобиля. (Примеч. ред.)

9

Имеет место географическая путаница. Из Лиона автор мог видеть подступающие к долине Роны «зеленые хребты» гор Виваре (высоты до 1754 м), восточного края Центрального массива. Севенны (высоты до 1703 м), юго-восточный край Центрального массива, подступают к долине Роны с запада южнее гор Виваре. (Примеч. ред.)

10

В это время итальянцы, напав 10 июня на Францию силами 32 дивизий, оказались в тяжелом положении, будучи побитыми 6 французскими дивизиями французской Альпийской армии, защищавшей франко-итальянскую границу. (Примеч. ред.)

11

В немецких танках трансмиссия находилась в передней части машины. (Примеч. ред.)

12

Убит 3 октября 1942 г. недалеко от населенного пункта Сторожевое в Советском Союзе в должности командира корпуса и звании генерала танковых войск. (Примеч. пер.)