Открытие Хазарии (историко-географический этюд) - Лев Гумилев

От Тутинского бугра мы повернули на север, к Астрахани. Местность приобрела цивилизованный облик: поля были возделаны, протоки обсажены аллеями ив, по асфальтовым дорогам шныряли автобусы. Но бугры по-прежнему привлекали наше внимание, и, наконец, на берегу реки Царев, на бугре Муллин, где помещалось татарское кладбище, мы набрали еще горсточку битой посуды, но не хазарской, а гузской. Итак, хазары жили не в окрестностях Астрахани, а южнее ее. Вот почему попытки найти Итиль на месте Хаджи-Тархана терпели полную неудачу. Там, где сухая степь, хазарских поселков и кладбищ нет.

Путешествие по центральной дельте

От Тутинского бугра до широкой реки Бузан ландшафт не менялся, а находки встречались почти на каждом бугре. Особенно замечательным оказался бугор Бараний на протоке Болде. Он лежит в километре от берега реки, и там мы собрали коллекцию сосудов и черепков более богатую, чем даже на бугре Степана Разина. Но наши попытки выйти через дельтовые протоки к морю и обследовать снова те острова, на которых я побывал с А. А. Алексиным в 1960 г., кончились неудачей. Большая часть протоков в устье мелела, и выход в море был закрыт густыми джунглями из кустов и камыша. Это были тупики. Когда же мы все-таки пробрались на простор через банк — проход для кораблей, где фарватер был углублен, — то оказалось, что все острова за три года покрылись такой густой растительностью, что сойти на берег было невозможно. Деревья стояли густой живой изгородью, через которую надо было бы прорубать просеку топором. Разумеется, найти что-либо в такой чаще было невозможно, и мы повернули назад, к бугру Степана Разина.

Работы на бугре подходили к концу. Удалось выяснить, что под кладбище использовалась только южная часть бугра. Это наблюдение мы проверили неоднократно, и оно везде подтвердилось. Вот еще одна загадка хазарской идеологии: почему они пренебрегали северными склонами? Разрешение этой загадки не далось нам в руки.

Разведочный отряд добился больших успехов. Геля нашел на Малом Казенном бугре три хазарских погребения неплохой сохранности, на многих других окрестных буграх — остатки разрушенных погребений и собрал большую коллекцию керамики. Теперь стало очевидно, что эта страна в хазарское время была населена очень густо. Ведь большая часть наземных погребений гибнет от безжалостного времени. По инструкции, которую я дал применительно к местным условиям, места находок привязывались нивелиром к топографическим знакам. Подтвердилось наблюдение, сделанное еще в 1960 г.: не было ни одной находки ниже абсолютной отметки минус 18 м. Значит, море в XIII в. похозяйничало в этих местах.

По возвращении из западного маршрута я присоединился к Геле, и мы вместе набрели на интересное явление — хазарские жилища. Возможно, они встречались нам и раньше, но мы обратили внимание и поняли находку только после посещения «Чертова городища». На одном из бугров (Шикэ) мы наткнулись на пятна от полов жилища, в которых увязли мелкие фрагменты железных орудий и керамики. Последняя дала нам датировку — она была хазарская. Видимо, на некоторых буграх во время трансгрессии Каспия ютились хазары, не хотевшие покинуть родную землю. Вода прибывала медленно, и, очевидно, какие-нибудь старики надеялись, что они доживут свой век и прокормятся на высоких местах, поэтому они и построили хижины на бугре. Позже, во время наших странствований по дельте, мы не раз встречали подобные пятна овальной формы, но края пятен были всегда столь расплывчаты и деформированы, что составить представление о хазарской архитектуре трудно. Ясно лишь, что это были жилища, подобные тем, в которых теперь живут казахи.

Путешествие на восток дельты

16 августа 1962 г. мы с Гелей и неизменным Михаилом Александровичем Шувариным выехали на восток. Через протоки, которые стали для нас привычным пейзажем, мы выбрались в Бузан и Сумницу. Эти широкие реки четко разграничивают холмистую область центральной дельты, т. е. Хазарию, и аллювиальную равнину, расстилающуюся на восток. Мы спустились по Сумнице к протокам ее низовий, где течение становится просто бешеным, несмотря на пологий рельеф. Чтобы хоть несколько часов отдохнуть от жужжания комаров и оводов и тяжелых испарений тростниковых джунглей, окаймляющих узкие протоки, мы вышли в Иголкинский банк, где землечерпалка прорыла канал для углубления фарватера.

Вода в канале неслась как сумасшедшая, но кругом было море по колено (буквально), и мы с Гелей вышли на круглые островки, образованные выкидом землечерпалки. Вдруг… кость, очень древняя и разбитая человеком, затем черепок, окатанный водой! Мы бросились искать и собрали целую коллекцию фрагментов больших сосудов из черной, плохо отмученной глины с вмятинами от пальцев древних мастеров. Кроме этих, нашлись еще черепки сероглинных, тонкостенных сосудов меньших размеров. И те и другие были знакомы нам, так как аналогичные сосуды мы уже встречали в хазарских погребениях. Что означала эта находка?

Землечерпалка прошла культурный слой хазарского поселения и выкинула черепки VI в. со дна морского. Абсолютная отметка дна канала — минус 29,6 м. Так как ветровые нагоны в этой части Каспия достигают 2 м, то во время существования поселения уровень моря должен был быть минимум на 3 м ниже, т. е. море стояло на отметке минус 32,5 м. Такую же цифру мы получили при исследовании Дербентской стены, значит, все наши расчеты подтвердились.

Итак, наконец-то мы попали на самую древнюю хазарскую землю. Мы стояли по колено в воде, а между нашими ступнями и слоями, содержавшими хазарские памятники, было еще полтора метра донных отложений. Да, Хазария — это в полном смысле русская Атлантида, а область бэровских бугров только ее северная окраина. Гипотеза претворилась в реальность. Факты, подтвердившие мысль, лежали на моих ладонях.

Однако возвращаться домой было рано. Надо было очертить Хазарию с северо-востока, так же как мы очертили ее с запада.

Мы поднялись по широкой реке Кигачу, текущей в низких степных берегах, на которых мы находили только татарскую керамику XIV в. Здесь была сухая трава на склонах, легкий, колючий воздух, так не похожий на густую атмосферу дельты, и у излучины реки мы увидели форпост пустыни — огромные барханы. Здесь не было следов хазарской керамики, но зато снова начали попадаться обломки гузских черепков. Граница Хазарии замкнулась. Мы вышли в Ахтубу и поднялись по ней, насколько позволил ее фарватер. Есть места, где песок намыт настолько, что эту могучую реку можно легко перейти вброд. На левом берегу Ахтубы количество гузских черепков местами очень велико. Очевидно, кочевники пригоняли сюда стада на зимовку, чтобы весной отойти обратно в Рын-пески. Хазарских черепков здесь нет.

Теперь, очертив границу Хазарии, мы можем и должны дать ответ на вопрос: были ли хазары кочевниками? Территория, на которой есть хазарские памятники, меньше всего пригодна для кочевого скотоводства. Летом пышные луга дают возможность прокормить большие стада, зимой здесь есть укрытия в приречных лесах и возможности подкорма, если запасено сено. Возможно, что хазары весной выгоняли скот на близлежащие пастбища, но даже это предположение — лишь гипотеза, которую невозможно ни доказать, ни обосновать. Рыболовам и садоводам кочевой быт всегда чужд, а жители дельты Волги были именно таковыми. Скорее всего традиции кочевого быта сохранились у потомков тюркютов, поселившихся в Хазарии, и это дало повод многим исследователям считать хазар кочевым народом.

Впрочем, оседлость не мешает ни совершать далекие походы, ни завоевывать чужие земли, ни жить за счет побежденных соседей. Все это хазары делали успешно и не вопреки тому, что у них были «села и нивы», как сказал поэт, а благодаря этому. И в те отдаленные времена для войны были нужны деньги и еще раз деньги, а интенсивное земледелие приносит больше прибавочного продукта, чем экстенсивное кочевое скотоводство.

Маршруты, которые мы делали уже в 1963 г., позволили уточнить много деталей, но не дали ничего принципиально нового. Историческая география, сказав свое слово, уступила место археологии, науке о памятниках: погребениях и вещах, в них найденных. Первые рассказывают о смерти, вторые — о былой жизни. Для исследователя то и другое одинаково важно.

Глава седьмая

Могилы и размышления

О жизни и о смерти

Люди, принадлежащие к разным народам, разнятся между собою не столько по образу жизни, сколько по отношению к смерти. На первый взгляд — это парадокс. Принято считать, что смерть равняет все и всех. Но так ли это? Подумаем и разберемся.

В жизни человек минувших эпох хотел иметь пищу и женщину, кров над головой и детей — продолжателей его рода, своеобразное ощущение бессмертия в потомстве. Чтобы осуществить эти скромные чаяния, ему были нужны орудия и оружие, предпочтительно наилучшие из тех, какие в его время на тогдашнем уровне техники существовали. Если он их и не изобрел сам, то воспроизводил все, что видел у соседей, а если и это оказывалось сложно, то выменивал или отнимал нужную вещь. Этим объясняется, что ареалы распространения тех или иных типов орудий (ножей, керамики и т. п.) всегда шире ареалов распространения племен. Археологическая культура и этническое единство совпадают редко.