Чикагские гангстеры могут отдыхать - Виктор Меньшов

— Ребята, вы совершаете огромную ошибку. Я же не мог простить вам долг, но и не передал ваше дело в следственные органы. Потом вы устроили какое-то дикое нападение на Володю, зачем-то пытались кого-то ограбить, убили двух ни в чем не повинных людей, а вчера ещё и эту немыслимую заваруху учинили. Что это с вами? Дикая какая-то ошибка. Ты, Абрикосов, знаешь хотя бы, что анализ подтвердил наличие в крови больших доз наркотических веществ?

— Здесь ты можешь рассказывать что угодно, — сказал я жестко. — А как догадался тот, кто грабил меня, что засаду надо устраивать в конце дня да ещё не в инкассаторской машине, где возят обычно деньги, а в курьерской?

— Да откуда я знаю! — взвизгнул шеф, некрасиво морщась. — Я, что ли, посадил его туда? Может, он лез наобум!

— Наобум с баллоном газа и в кислородной маске в машины не лезут, резонно возразил Семен. — Да ещё в первые попавшиеся. Не вяжется как-то у нас тут, а?

— Ну не я же его, в самом деле, подсадил туда, — чуть не плача выкрикнул шеф.

— Это уж пускай на твоей совести останется, — сказал я. — На эту тему устраивать диспуты нам нет резона. Да мы и не суд, не следствие.

— Да и чего тебе трястись? Получим выкуп и отпустим. Нам грех на душу незачем брать, — успокоил его Семен.

— Какой выкуп?! Какой ещё выкуп?! Да кто вам его заплатит-то? И сколько вы хотите получить?

— Немного, — ответил я. — Наши расписки и миллион долларов. Всего-то ничего.

— Да откуда у нас в банке такие деньги наличные? Давайте вы меня отпустите, а я вам гарантирую ваши расписки и по пятьдесят тысяч долларов. Все равно в кассе такой суммы нет.

— В кассе, может, и нет. А в фонде учредителей — найдется, — вступил Семен.

Ох, зря он это сказал!

Глаза у шефа округлились, сам он весь как-то сник, ссутулился, голову повесил и спросил тихо-тихо:

— Это вам жена моя доложила? Значит, я её вчера видел? А я думал, мне показалось. Вы её тоже в заложники взяли или она с вами заодно?

Мы молчали, не зная, что ответить. Шеф вздохнул и ответил сам себе:

— Значит, заодно…

И замолчал после этого надолго. Потом спросил меня:

— Следовательно, я нанимал следить за моей женой её любовника? И вы давно все продумали?

— Мы ничего не продумывали. Это ты зачем-то решил убить жену, с которой расписан почти десять лет. Это ты убил лифтера, готов был и меня убить.

— Какой лифтер? Ты что, с ума сошел? — совершенно искренне возмутился шеф. — И какие такие десять лет? Мы женаты всего два года…

Тут уж я растерялся:

— Как это — два года?

— Да вот так! — шеф полез в карман пиджака и бросил на стол паспорт, в котором стоял жирный штамп, подтверждающий его слова.

Эта чертова карусель начинала сводить меня с ума.

— А как же сосенка?

— Какая сосенка!!! — простонал шеф.

— Да там одна… — замялся я, заметив вопросительный взгляд моего друга.

— Ладно, ты тут подумай, а мы пошли. Есть точно ничего не будешь? ещё раз спросил Семен.

— Не буду, — буркнул шеф, заваливаясь лицом к стене и подтягивая к животу колени.

— Ну и ладно. Мы попозже занесем, — миролюбиво сказал Семен. — Ты отдыхай. Все будет в порядке. Получим бабки и отпустим на все четыре стороны.

— Ага, — фыркнул шеф. — Отпустите вы. Лучше пристрелите сразу, бандюги проклятые!

— И тебе спасибо, — отозвался Семен, закрывая за собой тяжелую дверь.

— Что за паника? — спросил он меня в коридоре. — Какая разница, десять лет или два года? И что за сосенка?

— Да погоди, сам пока не пойму толком…

Я попросил его отнести посуду на кухню, а сам пошел на задний двор. Так и есть! Чертовщина какая-то. На краю обрыва, на том самом месте, где сделана фотография, разученная мною почти наизусть, росла большая сосна, которая в момент съемки была ещё совсем крохотной. Если это та же сосна, то кто же тогда на фотографии рядом с Ниной? И как она здесь оказалась? Кто хозяин дачи? И зачем Нина соврала мне про десять лет?

Опять куча вопросов и ни одного вразумительного ответа. Я подошел к дереву поближе, взялся рукой за ствол и свесился вниз, очень осторожно, не люблю я высоты.

Почти под самыми ногами у меня плескалась, подмывая берег, вода. А из неё высовывались страшные зубья разбитых бетонных плит. Из их ощеренных кусков торчали хищные прутья арматуры.

"Не дай Бог загреметь туда! — мелькнуло в голове. — Костей не соберешь, и отскрести нечего будет".

И тут меня кто-то взял за плечо. Я испуганно вздрогнул, подавшись назад всем корпусом. И резко обернулся. За спиной у меня стояла Нина, озорно улыбаясь.

— Испугался?

Она легко ступила рядом со мной на самый краешек, у меня даже дух захватило.

— Это здесь хотели берег укреплять, — показала она пальцем на чудовищные обломки внизу. — Подогнали плавучий кран, стали плиты сгружать, а они сорвались — и вдребезги. Потом больше и не пробовали, махнули рукой, как водится. Валится берег, и пусть его валится. Только строить здесь запретили.

— Пойдем отсюда подальше, — я взял её за руку и потянул от страшного края.

— Что, высоты боишься? — спросила Нина, хитро улыбаясь.

— Если честно, то да, — признался я.

Нина оглянулась по сторонам и потянулась ко мне губами, прильнув всем телом. Но я отстранился. Она, конечно, растерялась немного и явно обиделась.

— Что с тобой?

— Подожди, Нина. Скажи, сколько времени ты замужем? — спросил я, чувствуя себя свиньей.

— Я же говорила тебе, — удивилась она вопросу. — Более десяти лет. А что, что-то не так?

— Да все так, — уклончиво протянул я. — Только твой муж почему-то утверждает, что вы женаты всего два года. И в его паспорте штамп стоит соответствующий…

— Ах, это! — она с облегчением рассмеялась. — Дело в том, что сначала мы жили незарегистрированные. И только два года назад он удостоил меня чести стать его супругой.

Тут и я почувствовал облегчение. А Нина, наоборот, вдруг нахмурилась и посерьезнела.

— Не веришь мне до конца, а? — она пыталась поймать мой взгляд.

А я его прятал. Что я мог ответить? Я и сам пока не знал, верю или нет. Правда, очень хотелось верить.

Так и сказал ей. Она, кажется, поняла меня правильно. По крайней мере повеселела. Мы стояли обнявшись, нам было так хорошо, что не хотелось возвращаться к реальности. Но пришлось. Нас позвали в дом, вежливо покричав в окно.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Семен собрался в Москву договариваться насчет выкупа. Мишаня и Серега упорно настаивали на том, что ехать должен кто-то из них. Я их поддержал, поскольку наши с Семеном физиономии наверняка уже в руках у каждого мента в городе. Семен согласился со мной.

Решили послать Серегу как менее приметного. Ему предстояло договориться о передаче денег и заложника. Решили назначить место встречи неподалеку от дачи, чтобы сразу по получении выкупа мы смотались. Вряд ли банк обратится в милицию, но чем черт не шутит. Да и место надо уже менять. Это же азбука. Что-что, а ее-то заучили. Заодно я написал Сереге адрес, куда он должен заехать и заказать новые паспорта для меня, Нины и Семена с семьей.

— А может, и вам с нами махнуть к господам капиталистам, а, ребят? спросил Семен Серегу и Мишаню.

— Не, братан, — ответил за обоих Серега. — Ты уж извини, но мы тут останемся. Искать нас вряд ли будут, не опознали небось.

Одним словом, отказались они. Нина, оказывается, умница такая: запарковала в городе две машины, принадлежащие её фирме. Она выдала Сереге ключи и подробно объяснила, где найти одну из них.

Мы ещё раз обговорили место передачи выкупа, которое приметили ещё вчера, и проводили Серегу до электрички, оставив дома Нину и Мишаню.

Обратно пришли в приподнятом настроении. Наша авантюра двигалась к завершению, и, судя по всему, достаточно удачно. Вроде ничего не должно нам помешать. Конечно, оставался Володя, непримиримый враг, но он на совет учредителей никакого влияния не имел. Семен сразу пошел кормить шефа, предложить по крайней мере, а я поднялся наверх. Мишаня в одной из комнат что-то колдовал около пулемета.

— На хрена ты эту тяжесть волок с собой? — удивился я. — Если что, мы же не собираемся воевать по-настоящему. И где Нина?

— Нина отдыхает. Она не выспалась, — ответил Мишаня. — А с пулеметом-то престранная вещь приключилась. Я его зачем взял? Я все никак понять-то не могу, что там на горке произошло.

— А что ещё могло произойти? — удивился я. — Растерялась Нина, сбился прицел либо она ствол резко опустила. А что?

— Да так, — уклончиво ответил тот. — Ты вот подойди-ка сюда. Я в Афгане знаешь кто был? Пулеметчик-снайпер. У меня глаз — алмаз и руки железные. А пулемет я так стволом вверх задрал, что скорее себе за спину запустил бы, чем вниз.

— Ну, дернула там… Ствол и опустился.

— Да? А ты попробуй, — он пригласил меня к пулемету.