Пламя страсти - Эхсан Шаукат

-- Я... Я убила его нечаянно... Он хотел изнасиловать меня... Я защищалась...

Абулшер мрачно произнес:

-- Верно говорят, что за женское целомудрие надо платить.

-- Я не подумала, что они станут подозревать кого-нибудь из местных

жителей. Поэтому я и не говорила об этом. Теперь я сама расскажу им...

Абулшер вздохнул:

-- От этого не будет никакого толка. Они уже наверняка знают, кто настоящий

убийца. Но они не допустят, чтобы пострадала репутация семьи британского

полковника.

Он надолго замолчал, погрузившись в раздумье. Потом обратился к брату:

-- Когда мы должны ехать?

-- Чем раньше, тем лучше. Англичане уже выслали за тобой патруль.

-- Мы возьмем с собой эту женщину?

-- Это нужно решать тебе.

-- Тогда мы возьмем ее. Фарида, к вечеру надо одеть ее мужчиной. И

понадобится еда в дорогу. Мы уезжаем надолго.

Остаток дня пролетел незаметно. Эвелин сидела на женской половине, ее сердце

сжималось от беспокойства и страха. Джамиля беспрерывно причитала и хныкала,

сетуя на разлуку с мужем, но все же занималась делом -- месила тесто для

лепешек, чистила и тушила овощи. Фарида собирала одежду. Мужчины готовили

лошадей. Около шести часов в комнате женщин появился еще один тхалец,

пожилой. Это был дядя Фариды, он сказал, что останется в доме на время

отсутствия Абулшера.

Фарида принялась за туалет Эвелин. Первым делом она усадила ее на кровать и

покрыла плечи полотенцем. Распустила белокурые волосы и, прежде чем Эвелин

успела что-либо сказать, быстрыми движениями остро наточенного ножа обрезала

их. Эвелин закрыла глаза и стиснула зубы -- порвалась последняя нить, которая

связывала ее с прошлым. Фарида взяла палочку и стала намазывать ей на волосы

что-то липкое. Это была хна. Эвелин поняла, что ее будут красить и пыталась

протестовать, но старшая жена была непреклонна. Вскоре волосы Эвелин

приобрели тускло-рыжий цвет. Водопад волнистых золотисто-белокурых волос мисс

Беллингэм превратился в простую и грубоватую прическу тхальского мальчишки.

Затем Фарида натерла кожу Эвелин соком кожуры грецких орехов и кожа быстро

потемнела.

Далее старшая жена принесла длинную полосу тонкой ткани, которой туго

замотала пышную грудь Эвелин. Фарида надела на нее мужские шаровары и длинную

серую рубаху. Мужской наряд дополнили кожаные сапоги с загнутыми вверх носами

и коричневая чалма. Когда Эвелин взглянула в зеркало, то увидела невысокого

стройного рыжеватого подростка...

Едва Фарида закончила одевать Эвелин, как Абулшер крикнул, что пора ехать.

Эвелин выбежала из дома, радуясь той свободе, которую давало ей превращение в

мужчину. Абулшер и его брат уже сели на коней. Они привязали мешки с

провизией к седлам, за спины закинули ружья. Эвелин взобралась на низкорослую

гнедую лошадку. Новое седло показалось ей поначалу неудобным.

Они помахали стоящим у дома женщинам и направили лошадей в сторону ближайшего

перевала...

* * *

После трех часов пути они сделали привал у горной речки. Имхет развел костер,

они поели лепешек и овощей. После ужина Эвелин легла на расстеленное на земле

одеяло. Над ней был бескрайний усеянный звездами небосклон. Она смотрела на

своих спутников, которые продолжали сидеть у костра.

Братья были совершенно не похожи друг на друга. Это сначала удивляло Эвелин,

но теперь она знала, что Имхет -- брат Абулшера по крови. В младенчестве их

кормила одна и та же женщина, они вместе росли, а когда им было по

четырнадцать лет, то однажды каждый из них разрезал кинжалом палец и они

смешали капающую кровь, поклявшись в вечной дружбе. Эвелин не могла понять

смысл подобных мистических ритуалов. Ей они казались несерьезными и даже

забавными, а здесь они значили очень много. Каждая народность, каждая секта,

каждая каста имела собственный кодекс обычаев и правил, нередко резко

отличных друг от друга. Европейцу нечего было даже пытаться проникнуть за

плотную завесу тайн, окутывавших столь многое в этой непостижимой стране.

Эвелин прикрыла глаза. Натруженное после долгой скачки в непривычном седле

тело приятно расслабилось. Она заснула, но ненадолго. Ее пробудил какой-то

невнятный шум. Круглая луна освещала их бивак холодным серебристым сиянием.

Инстинктивно она протянула руку, думая, что рядом с ней лежит Абулшер. Но его

не было. В тревоге Эвелин подняла голову и огляделась.

Она увидела обоих братьев, тот и другой были раздеты. Имхет сидел, поджав под

себя колени и прислонившись спиной к дереву. Абулшер лежал перед ним,

приподняв согнутые ноги. Эвелин быстро перевернулась на живот и устремила

свой взор в их сторону. Темнокожий Имхет нежно поглаживал руками живот и

бедра брата. Эвелин увидела его вздымающийся член, он имел такие внушительные

размеры, что о них трудно было догадаться, если судить по небольшому росту

этого человека. Сейчас этот член был зажат между коленями Абулшера, из них

торчала его розоватая верхушка. Имхет наклонился, сложил губы трубочкой и

втянул в них тугой орган своего брата. Абулшер что-то бормотал, пребывая в

экстазе: поднимая и опуская колени, он потирал ими длиннющий фаллос брата.

Неожиданно Имхет мягко оттолкнул от себя Абулшера, вскочил и выпрямился.

Абулшер поспешно встал на колени, положил свою голову на руки и раздвинул

ноги. Приземистый Имхет тоже опустился на колени позади него, расставил

мускулистые шары его ягодиц, отыскал в них ход, окруженный складками кожи и

без труда вонзил в него свой увесистый фаллос. С полминуты он держал его там

неподвижным, гортанным голосом произнося нежные слова в адрес брата, потом

втиснулся до предела. Свои руки Имхет протянул к раздувшемуся и

вздрагивающему члену Абулшера, обхватил его и принялся массировать. Оба стали

двигаться в едином ритме, их напрягшиеся тела забились в неистовой тряске.

Ночь оглушалась похожим на конское ржанье гиканьем и звонкими шлепками

крепких бедер по упругим ягодицам...

Эвелин не могла оторвать от них глаз. Ее поражало поведение Абулшера. Он,

который мог быть таким грубым с женщиной, сейчас делал все, чтобы усладить

этого плотоядного коротышку. Было ясно, что Абулшер получал мазохистское

удовольствие, рабски покоряя свое тело прихотями брата по крови...

В конце концов вожделение обоих достигло пароксизма, фрикции стали бешеными.