Твоя маленькая ложь (СИ) - "Alena Lavr"

В конце смены, запыхаясь после быстрой ходьбы между залом и кухней, ноги несу нас с Карен в раздевалку, чтобы переодеться в человеческую одежду.

— Давай быстрее, нас уже ждут, — сообщает Карен на пол пути к двери, сходу застегивая пуговицу на рубашке.

— Боже, что еще? — устало проговариваю я, переобуваясь в туфли. — Мы работаем всю неделю по пятнадцать часов, можно уже отдохнуть?

— Вот именно! Мы работаем по пятнадцать часов, нам нужно отдохнуть! — с интригой приподнимая брови выговаривает подруга, открывая дверь. — Живее!

— По-моему, у нас разные представления об отдыхе, — мычу я, следуя за девушкой на улицу.

На нас летит очередной поток вечернего июньского ветра, и я слегка прикрываю глаза. Карен со скоростью света бросается на шею Алексу, молча ожидающего ее у автомобиля. Хмуря брови, я начинаю искать его друга, но удостоверяясь, что его сегодня нет, слегла выдыхаю с облегчением.

— Я не понял, почему ты еще не плачешь без меня? — раздается самоуверенный голос Макса позади.

Я слегла вздрагиваю, оглядываясь назад и натыкаюсь на шикарный букет кроваво-красных роз. На его лице красуется самодовольная улыбка, а белоснежные зубы заменяют несколько близлежащих уличных фонарей. Сквозь тусклое уличное освещение я замечаю, как рана на его брови благополучно затянулась.

— Кто бы сомневался, — монотонно проговариваю я, продолжая глядеть на него. — Мы вроде с тобой уже все обсудили.

Краем уха я улавливаю смешок со стороны Карен и разворачиваюсь к ней, чтобы испепелить ее самым гневным взглядом. Конечно же, все это происходит по ее инициативе.

— Обсудили, но не все, — медленно подходит Макс, вручая букет цветов. — Разве мне нельзя за тобой ухаживать? Я же все равно тебя добьюсь, — проговаривает он самодовольным голосом.

Я ухмыляюсь.

— Ты слишком самоуверен. Когда твоя самооценка будет чуть ниже уровня стратосферы, тогда я еще подумаю, — сообщаю я.

— Ты ведь прекрасно понимаешь, что этого никогда не случится, — все таким же самоуверенным голосом проговаривает он.

Раздраженно закатывая глаза, я разворачиваюсь в сторону своего дома, благо он у меня практически через дорогу от работы и не придется тащиться через весь город на такси.

— Лилибет, это еще не все! Ты все равно будешь моей! — доносится до меня его веселый голос, вперемешку со смехом Карен и Алекса.

Зачем мы вообще зашли в тот чертов бар на выпускном, связавшись с ними? Я до сих пор не могу понять, лжет Макс или просто что-то не договаривает о своей жизни. Он так умело и искусно скрывает свои эмоции и выдает собеседнику только выгодную информацию в самом лучшем свете, будто обучался этому искусству годами.

Все, хватит. Я не собираюсь заморачивать себе голову непонятными любовными мыслями о каком-то малознакомом парне, когда на кону стоит жизнь мамы. Все мои мысли сейчас нацелены на упорную работу в ресторане и на финал отбора.

Лишь мама и финал, мама и финал, мама…

***

— Как у тебя дела? — интересуюсь я у мамы, плюхаясь на свою кровать. Я перекладываю телефон на покрывало и нажимаю на кнопку громкой связи.

— Все замечательно. Ко мне здесь хорошо относятся, я много с кем познакомилась, даже встретила старых знакомых, читаю уже пятую книгу, которые постоянно откладывала дома, смотрю познавательные передачи. В общем, наслаждаюсь жизнью как могу, — ободряюще отвечает она нежным голосом. — А сегодня, представляешь, я познакомилась с девушкой, которая победила онкологию и пришла сегодня к врачам с огромной благодарностью и положительным тестом на беременность! Такие ситуации очень мотивируют жить…

Я слабо улыбаюсь, только сейчас осознавая, насколько соскучилась по маминому голосу.

— Не знала, что ты хочешь забеременеть, — говорю я, подавляя легкий смешок.

В трубке раздается веселый раскатистый смех мамы, и я улыбаюсь.

— Ну, уж нет. Теперь я буду ждать только внуков. Теперь они моя мотивация к жизни… Ах, да, совсем забыла! Как твоя работа в ресторане? Справляешься?

— Да, мам, все хорошо. Уже завтра перекину тебе первую зарплату. Там немного, но я заработаю еще, — отвечаю я, разглядывая пышный букет кровавых роз, который Карен притащила ночью ко мне домой, пока я спала.

— Милая, прошу тебя, не забывай отдыхать, всех денег не заработаешь!

— Хорошо, мам… я скоро приду к тебе, как появится свободная минутка.

В трубке раздается медленный вздох.

— Нет, Эли, не хочу, чтобы ты видела меня в такой обстановке. Давай чуточку попозже, — грустным голосом проговаривает она.

— Что? — удивляюсь я. — Но, мам!

— Эли, прости, но таково мое желание…

***

Почему Чарльз не звонит и не отвечает уже третью неделю?

Я живо беру в руки телефон, пальцы быстро стучат по сенсорной клавиатуре, набирая ему тревожное сообщение с бесконечными знаками вопроса. Какое это сообщение по счету? Седьмое или десятое за неделю?

— Хансен, прекрати сидеть в своем телефоне и займись работой, посетители ждут! — на одном дыхании проговаривает Вероника, грозно складывая руки на груди.

Я молча убираю телефон в карман, беру блокнот в руки и направляюсь в зал, полностью погруженная в свои мысли. Может быть, у Чака что-то случилось? Наверное, стоит позвонить его маме сегодня вечером.

После последней встречи с Максом, мы с Карен не разговариваем уже пятый день подряд, проходя мимо друг друга. Безусловно, я уже успела соскучиться по нашим разговорам, шуткам и бесконечным перепалкам по пустякам, но для меня сейчас приоритетнее работа и подготовка к отбору. Я не собираюсь после пятнадцатичасовых смен еще с кем-то встречаться и уделять внимание кому-то еще, кроме своей кровати, которая каждый день ждет меня с распростёртыми объятиями.

— У тебя все нормально? — обеспокоенно спрашивает Арон, снимая белый колпак с головы. — Ты уже десять минут не можешь выдать нам чек.

Я не сразу поднимаю голову, еще какое-то время думая, что его голос мне лишь кажется, но, когда он мягко дотрагивается до моего плеча — резко вздрагиваю.

— Что? Я? Да, у меня все хорошо, — растерянно произношу я, прикрепляя готовый чек небольшим магнитом к стойке и ухожу обратно в зал, принимать заказы у новых посетителей, оставляя су-шефа наедине в полном недоумении.

***

— Элизабет, не переживай. Он просто очень занят, — успокаивает меня мама Чака, когда я все-таки решаюсь позвонить ей поздно вечером после работы. — Он даже мне не каждый день звонит. Отец уехал на сделку по поводу нового объекта, а Чарли оставил за главного и, сама понимаешь…

— Да, конечно, я все понимаю, — тихо проговариваю я, вырисовывая кривоватые узоры на листке бумаги. — Мне главное нужно было услышать, что у него все в порядке.

— Безусловно, у него все хорошо, просто дай ему немного времени, — отвечает Ребекка, громко вздыхая. — А у тебя все хорошо? Я так надеялась, что ты придешь к нам на ужин тогда. Чарли так ничего и не объяснил…

Закрывая глаза, я делаю глубокий вдох.

— Да, то есть, не все так гладко, — я громко выдыхаю, направляя взор на потолок. — У мамы проблемы со здоровьем, и я пытаюсь ей помочь чем могу.

— Боже, что случилось? Что-то серьезное? Может, мы можем чем-то помочь? — быстро проговаривает растерянным голосом она.

Некоторое время я молчу и, напряженно сжимая губы, стараясь сдерживать слезы.

— Нет, нет, ничего серьезного, — всего лишь выпаливаю я.

— Если что, ты можешь спокойно рассчитывать на нашу помощь, ведь с каждым может случиться какая-то беда и никто от этого не застрахован, — ласково проговаривает Ребекка, словно успокаивая младенца.

— Хорошо, буду знать. До свидания.

Я кладу трубку и сгибаюсь пополам от боли, которая выворачивает изнутри. Слезы заполоняют весь взор, стекая по щекам, шее, рукам. До сих пор не могу поверить, что это случилось с моей мамой. Почему? И главное — за что? Это испытание, которое послано нам свыше или просто череда совпадений?

Я прихожу в себя от невыносимой боли в коленях. Оказывается, все это время я лежала и заснула в позе эмбриона прямо на диване в гостиной. Часы над телевизором констатируют около восьми часов утра, и я резко подрываюсь с дивана, направляясь в ванную комнату.