Заповедник, где обитает смерть - Екатерина Островская

– Да, – строго произнес полковник. – Его по всей Европе ищут, а он в нашем районе.

Полицейский начальник вздохнул, переживая, видимо, не очень оперативную работу полиции и спецслужб, взял со стола рюмку и сказал капитану:

– Ну, давай по одной, а то впереди работы невпроворот. Когда еще домой вернемся?

Полицейские выпили, закусили лососиной, не глядя на других сидящих за этим же столом людей, словно их не было вовсе.

– Кто-нибудь мне объяснит, что произошло? – обратился к ним Филатов. – Кого хоть замочили?

– Откуда у вас такая терминология? – повернул к нему голову полковник, подвигая заодно администратору пустую рюмку. – Вы что, сидели?

Иван покосился на администратора, поспешившего наполнить до краев полковничью рюмку, и ответил:

– Славу богу, нет.

– Тогда молчите, а то мы быстро исправим этот пробел в вашей биографии.

– Это свидетели, – подсказал капитан. – Только они ничего не видели. В зале находились, когда кто-то тех во дворе замо… в смысле, убил.

– Вы бы хоть просветили нас, – вдруг осмелела Вера. – Кого убили? За что? Ведь теперь домой страшно возвращаться.

Полковник с капитаном внимательно взглянули на нее, потом на Эмму.

– Вам, девушки, ничего не грозит. Даже наоборот, – строго сообщил старший по званию. – Только что возле ресторана был застрелен известный киллер Кирпиченко со своими подручными, личность которых мы в ближайшее время установим.

– Это который Кирпиченко? – удивился Филатов. – Тот самый, что в прошлом году в Москве банкира застрелил? Про которого по телику говорили…

– Угу, – кивнул головой полковник. – Он еще одного вора в законе ликвидировал. И ведь что, паразит, делал: всегда оставлял на месте преступления букетик незабудок, как свою визитную карточку. Банкира и охранника его уложил, потом на лобовое стекло, под дворники, цветочки. Сел в свою машину и уехал преспокойненько. А теперь лежит там между сосен…

– Незабудки, – прошептал Иван. – Какой ужас!

– Да не бойтесь вы, – успокоил его полковник. – Выпейте лучше с нами за компанию рюмочку.

Иван протянул руку к бутылке и тут же отдернул:

– Я за рулем.

– Это хорошо, – сурово произнес полковник. – Нам больше достанется.

И кивнул капитану:

– Наливай, Гришин.

Но сколько им досталось на самом деле, осталось тайной, потому что в зал начали входить разные полицейские чины и люди в штатском.

– Всех переписали? – спросил один из них в начищенных до блеска ботинках, в которых отражались красные и зеленые огоньки софитов.

– Так точно, – вскочил капитан. – Всех. И уже проверили по ЦАБу.

– Тогда отпускайте, чего им здесь торчать?

Волошин с Филатовым задерживаться не собирались, помогли выбраться из-за стола девушкам и поспешили к выходу. За спиной прозвучал голос полковника:

– Ну, давай, капитан, еще по стаканчику, а то сейчас примчится какой-нибудь хмырь из прокуратуры – при нем не расслабиться будет.

Садясь в машину, Филатов шепнул другу:

– Ты понял, кого сегодня убрали?

А поскольку Алексей промолчал, то сам же и ответил:

– Это был Незабудка!

Но Волошин, да и Вера, наверное, уже и сами догадались об этом. А Эмма, если и слышала слова Ивана, конечно же, ничего не поняла.

Машина шла сквозь темноту ночи мимо заснеженных полей, уснувших сосен и покрытых инеем берез, мимо проносились столбы и темные дома, почти неразличимые в пространстве, где-то вдали среди холмов затерялись деревушки, но не было приветливых огоньков, и вообще ничего – только мрак.

Глава 14

О кончине Незабудки организаторы игры узнали удивительно скоро. Филатова это поразило и испортило настроение. За завтраком он сказал другу:

– Меня заказали какому-то Чеху.

Удивительно, что Вера не задавала никаких вопросов, а ведь события, произошедшие накануне в ресторане, наверняка должны были навести ее на кое-какие размышления. Даже не на размышления, а на догадки. На самом деле и Волошин, и Филатов думали, что их помощнице уже давно стало ясно: игра, в которой принимают участие ее работодатели, не обычная компьютерная развлекаловка, а полный опасности кошмар – для мужчин кошмар, не говоря уже о тихой и скромной девушке. Но Вера относилась ко всему чрезвычайно спокойно. Даже теперь.

Спросила только:

– Вы хотите, наверное, получить данные на Чеха?

Иван кивнул. Вскоре он рассматривал фотографию плохо выбритого мужчины с тяжелым взглядом.

– Сразу видно: профессиональный киллер. Не какой-то там цветочек незабудка, а самый настоящий зверь! Чем-то моего второго тестя напоминает, – сказал Филатов другу. – И почему чешская полиция не арестовывает его? По роже видно: маньяк-убийца.

Удивительным оказалось другое: на счету Чеха было всего десять тысяч и ни одной ликвидации противника. Иван тут же предположил, что его просто трудно найти.

– Какой-то городишко, – прочитал он. – Усти-над-Лабом. Впервые слышу. И ведь никого не убил… Может, у него тактика такая хитрая вроде нашей?

Филатов оглянулся на Веру, но та никак не отреагировала, и потому Иван, понизив голос, закончил:

– А на него охотились трое, и все того. Удачливый человек.

– Удачливые – это мы с тобой, – ответил Волошин. – До сих пор живы.

Он постучал рукой по деревянному дверному косяку. Друг его сделал то же самое, а Вера, давая понять, что все слышит и понимает, постучала согнутым пальцем себя по голове.

– А самый богатый участник – Бароло, – напомнила она, не оборачиваясь.

Но от этого факта никому веселее не стало.

– К чему деньги снятся? – спросил вдруг Филатов.

– К деньгам, – успокоила его девушка.

Алексей лишь пожал плечами и тут же вспомнил, что и ему тоже недавно снились пачки банкнот. А Филатов, наклонившись к нему, перешел на шепот:

– Сижу я будто за рулем своего «БМВ», никуда не еду. За окном – лес, снег, дорога пустая. Вдруг слышу: звяк, звяк – монетки посыпались с моего сиденья: наверное, из карманов выпали. Хочу наклониться и не могу, словно ремнем безопасности пристегнут. Пытаюсь отстегнуться, а ремня нет, и пошевелиться уже не могу, только головой кручу по сторонам. Треск какой-то надо мной, голову поднял, смотрю: обшивка наверху разбухла и все больше и больше надувается. И трещит. Трещинка сначала маленькая, а потом расползлась, и оттуда деньги посыпались, много денег. Банкноты россыпью и пачками. И монеты тоже высыпаются. Продолжают падать сверху, уже ноги мои по колено в купюрах, потом я уже по пояс. Так страшно мне, хочу позвать на помощь, но не кричу, потому что люди прибегут и мои кровные прикарманят. И не то чтобы пошевелиться, вздохнуть уже не могу. Какой-то автомобиль медленно проехал мимо; притормозил чуть, и я вижу, что за рулем Эмма. Помахала мне рукой и дальше покатила. Дорога впереди прямая: ее машинка все меньше становится, и сразу темнеть стало резко – сумерки, ранний вечер и ночь свалились в одно мгновение. Звезды и холод. Ужас! Проснулся, дрожу весь от страха, руками пошевелил – жив, вскочил и полез под кровать деньги искать, а их нет. Обидно, ведь только что столько пачек было. Не нашел, только две гильзы от мелкашки со скрепками из тех, что у нас на гирлянде висели, и еще такая разноцветная штучка, типа тесемочки, ну которой биатлонистки… Кхе, кхе. Ну, в общем, лыжницы волосы перехватывают.

Филатов заглянул в глаза Волошина и не увидел там ничего: ни удивления, ни радости.

– Вот такой странный сон, – закончил свой рассказ Иван. – К чему, интересно?

Никто ему ничего не ответил, да и что можно было сказать, если бы каждый сон был вещим, то лучше было б совсем не спать – что хорошего в жизни, когда знаешь ее наперед.

– Я проверила все дорогие питерские гостиницы, – произнесла вдруг Вера, – вчера в «Невский палас» вселились четверо бизнесменов из Италии. Вот, посмотрите.

Филатов, не слушая, уставился в окно:

– Эмма идет, – обрадовался он.

И побежал встречать. В прихожей он долго восторгался сообразительностью гостьи, которая догадалась прийти к ним и развеять скуку:

– Вы, как луч света…

Волошин высунулся в коридор из вежливости, чтобы поздороваться только, но Эмма проскочила в кабинет, подошла к Вере и посмотрела через ее плечо на монитор. Вера тут же свернула изображение.

– Добрый день, Верочка. Эти изверги в такой день заставляют вас работать?

За окном сияло солнце и сверкал снег, а с далекого холма съезжали маленькие фигурки лыжников. Эмма раздвинула шторы пошире, и комната сразу наполнилась светом.

– Какая погода замечательная, – восхитилась Эмма и помахала рукой перед лицом Ивана, напряженно смотрящего на нее. – Хватит сидеть взаперти, господа! Пойдем-ка лучше на лыжах покатаемся с горочек!

– Да, – тут же поддержал ее Иван.

Он обрадовался было, но тут же вспомнил, какая это мука – ходить, проваливаясь одной ногой в сугробы, и вздохнул:

– Лично я бы с радостью – дела не пускают.