Искусство и красота в средневековой эстетике - Умберто Эко

Объект представляет собой деятельную силу, формирующую отображения; зеркало же — это пассивная потенция, чье назначение заключается в восприятии отражений. В человеческом сознании, кроме того, происходит согласование упомянутой потенции с деятельной силой, согласование, которое осознается как удовольствие (причем речь идет о высшем удовольствии (delectatio maxima), возникающем тогда, когда объект представляет собой светящуюся реальность, встречающуюся с сиянием в нас самих). Удовольствие основывается на взаимной согласованности между вещами, душой и миром, на метафизической любви, которая придает единство реальности.

Более глубокий анализ соотношения субъекта и объекта содержится в трактате Витело «Перспектива», результатом чего становится интересная концепция интерактивности познания [16]. Витело различает два способа восприятия видимых форм: comprehensio formarum visibilium… per solam intuitionem, a также per intuitionem cum scientia praecedente, то есть постижение видимых форм посредством одной интуиции, а также постижение посредством интуиции, которой предшествует знание. Благодаря восприятию первого типа мы постигаем различные виды света и цвета, однако существуют более сложные уровни реальности, которые зрение постигает еще не самостоятельно, а с помощью других способностей души. С чисто интуитивным созерцанием визуального мира соединяется actum ratiocinationis diversas formas visas ad invicem comparantem (акт рассуждения, в котором сравниваются между собой различные воспринятые формы). Истинное, включающее в себя концептуальный уровень познание вещи осуществляется лишь в результате подобного сопоставления различных познанных аспектов этой вещи. Чисто зрительное ощущение подкрепляется работой памяти, воображения и разума; при этом подобный синтез совершается быстро, почти мгновенно. Таким образом, восприятие эстетических реалий принадлежит ко второму из упомянутых способов и предполагает мгновенное, хотя и сложное взаимодействие между многообразием открывающихся взору объективных аспектов, и деятельностью субъекта, который занят установлением соответствий и обобщений:

«Formae non suntpulchrae nisi ex intentionibusparticularibus et ex conjunctione earum inter se… Ex conjunctione quoque plurium intentionum formarum visibilium ad invicem et non solum ex ipsis intentionibus (particularibus) visibilium fit pulchritudo in visu».

«Формы прекрасны только в силу наличия особых аспектов вещи и их взаимного единения… Из взаимного соединения множества зримых особенностей видимых форм, а не только из простого наличия (особых) зримых аспектов, рождается красота видения».

Исходя из такого рода предпосылок, Витело стремится определить объективные условия, найти те аспекты объекта, благодаря которым видимые формы становятся приятными. Существуют простые параметры вещей, такие, например, как величина (magnitudo) (луна красивее звезд), figura (очертание, рисунок формы), непрерывность (например, при взгляде не зеленеющий простор), прерывность (множество небесных светил или зажженных свечей), шероховатость или гладкость (planities) тела, на которое падает свет, тень, которая смягчает слишком яркие световые пятна и создает игру оттенков (как это происходит, например, на хвосте павлина). Существуют также сложные параметры, когда с приятным цветом соединяется игра пропорций, так что различные параметры, сочетаясь между собой, придают объекту новую и более яркую красоту. Далее, Витело провозглашает два чрезвычайно важных постулата. Прежде всего, он говорит об определенной относительности вкуса, который зависит от времени и страны; каждая внешняя особенность того или иного созданного человеком предмета отражает некий тип соразмерности (convenientia). Эти типы разнятся, как разнятся и человеческие привычки, и индивидуальные эстетические суждения (sicut unicuique suus proprius mos est, sic et propria aestimatio pulchritudinis accidit unicuique). Во-вторых, Витело заостряет внимание на субъективном моменте как способе точной оценки и эстетического наслаждения чувственно воспринимаемых предметов: существуют такие предметы, которые следует рассматривать издалека — при этом, например, скрадываются какие-либо уродливые пятна; другие предметы (например, миниатюры) лучше рассматривать вблизи, чтобы суметь различить все оттенки, все intentiones subtiles (утонченные замыслы), lineatio decens (изящное проведение линий), ordinatio partium venusta (красивое упорядочение частей).

Таким образом, удаленность и близость (remotio et approximatio) являются двумя существенными условиями правильного эстетического видения; важное значение имеет и ось зрительного восприятия, благодаря которой предметы выглядят иначе, если на них смотреть ex obliquo (со стороны).

7.4. Эстетическое видение св. Фомы

Нет нужды лишний раз подчеркивать значение рассмотренных постулатов. Именно с учетом этих теорий мы сможем лучше понять сочинения св. Фомы, которые хотя и менее четко разработаны, вне всякого сомнения, отражают ту же самую атмосферу. Трактат Витело относится к 1270 г., в то время как «Сумма теологии» была начата в 1266 г. и завершена в 1273 г. — оба исследования приходятся на один и тот же период, затрагивают сходные проблемы и трактуют их в соответствии с уровнем знания своей эпохи.

Обращаясь к эстетическим понятиям, унаследованным от Альберта Великого, Фома сосредотачивается на проблеме субъективного восприятия красоты. Вспомним, что Альберт Великий, говоря о том, как субстанциальная форма изливает свое сияние на соразмерные части материи, понимал это сияние (resplendentia) как строго объективное свойство, как некое онтологическое сияние, которое существует даже тогда, когда его никто не постигает (etiamsi a nullo cognoscatur). Смысл красоты заключается именно в этом сиянии упорядочивающего начала, озаряющем упорядочиваемое многообразие. Подспудно признавая, что прекрасное относится к трансцендентным свойствам [17], Аквинат в то же время разрабатывает такое определение красоты, которое своей новизной превосходит определение его учителя. Констатировав совпадения и различия между pulchrum и bonum, св. Фома уточняет:

«Nam bonum proprie respicit appetitum: est enim bonum quod omnia appetunt. Et ideo habet rationem finis, nam appetitus est quasi quidam motus ad rem. Pulchrum autem respicit vim cognoscitivam: pulchra enim dicuntur quae visa placent. Unde pulchrum in debita proportione consistit, quia sensus delectatur in rebus debite proportionatis, sicut in sibi similibus; nam et sensus ratio quaedam est et omnis virtus cognoscitiva. Et quia cognitio fit per assimilationem, similitudo autem respicit formam, pulchrum proprie pertinet ad rationem causae formalis».

«Благо в собственном смысле относится к желанию, ибо благо есть то, чего все желают. Поэтому оно связано с понятием цели, поскольку желание есть своего рода движение к предмету. Красота же имеет отношение к познавательной способности, ибо красивыми называются предметы, которые нравятся своим видом. Вот почему красота заключается в должной пропорции: ведь ощущение наслаждается вещами, обладающими должной пропорцией, как ему подобными, поскольку и ощущение есть некое разумение, как и всякая познавательная способность вообще. И поскольку познание происходит путем уподобления, а подобие имеет в виду форму, собственно красота связана с понятием формальной причины».

В этом принципиально важном пассаже проясняется целый ряд основополагающих моментов: красота и благо в одном и том же объекте представляют собой одну и ту же реальность, поскольку и то, и другое основывается на форме (эту позицию, как мы видели, разделяли и другие мыслители); однако когда речь идет о благе, форма становится предметом вожделения, субъект стремится полноценно реализовать эту форму или же завладеть ею как чем-то положительным; красота же, напротив, связывает форму с чистым познанием. Прекрасны те вещи, которые visa placent (нравятся своим видом).

Visa же предполагает не только простой «взгляд», но и «постижение», ясно осознанное «восприятие». Visio (усмотрение) — это apprehensio (постижение), познание; красота — это id cujus apprehensio placet, то есть нечто, постижение которого доставляет удовольствие. Visio является познанием, потому что направлено на выяснение формальной причины существования предмета; речь идет не просто о восприятии чувственных особенностей предмета, а о восприятии большего количества этих особенностей, организованных в соответствии с имманентной схемой, заложенной в субстанциальной форме. Таким образом, речь идет об интеллектуальном, концептуальном познании. О том, что понятие «visio» включало для Аквината и такой тип познания, свидетельствуют различные тексты (например, S. Th. 1, 67, 1; I–II, 77, 5 ad 3). Итак, отличительной чертой красоты является соотнесенность с познающим взором, для которого та или иная вещь предстает как красивая. Санкционирование же со стороны субъекта, а также последующее наслаждение обусловлены ее объективными параметрами предмета.

«Ad pulchritudinem tria requiruntur. Primo quidem integritas sive perfectio; quae enim diminuta sunt, hoc ipso turpia sunt. Et debita proportio sive consonsntia. Et iterum claritas, unde quae habent colorem nitidum pulchra esse dicuntur». 116

«Красота включает в себя три условия: „целостность“, или „совершенство“, поскольку вещи уменьшенные уродливы; надлежащую „пропорциональность“, или „гармонию“; и наконец, „яркость“, поскольку красивыми называют вещи яркого цвета»