Лунная девушка - Анна Овчинникова

Случилось неслыханное: одно племя ва-гасов напало на другое в Долине Теплых Озер задолго до наступления рассвета.

Глава одиннадцатая

— Оставайся здесь! — крикнул я Наа-ее-лаа перед тем, как выскочить из пещеры.

Снаружи творилось нечто невообразимое!

Вниз по склону гигантскими скачками неслись вражеские воины с лицами и волосами, выкрашенными в синий цвет, дико завывающие, как индейцы.

Внизу, в долине, уже кипел большой бой, однако в данный момент меня больше всего интересовало то, что происходило неподалеку. На склоне здесь и там дрались ва-гасы, поражая друга копьями и дубинками, а когда дело доходило до рукопашной — ножами, руками и зубами…

В нескольких ярдах от меня пять лу-тансов окружили двух воинов Го-ва-го, быстро разделались с ними и тут же нырнули в ближайшую пещеру. Оттуда послышался страшный, быстро оборвавший визг… На него ответил тихий вскрик за моей спиной.

— Неела, я же велел тебе не выходить! — обернувшись, рявкнул я.

Принцесса не обратила внимания на мой непозволительно грубый тон. Взглянув на окровавленные трупы неподалеку, девушка побелела, как бумага, и осела на траву, закрыв лицо руками. Я хотел затащить ее обратно в пещеру, но передумал: опасность грозила ей сейчас повсюду.

Нужно было немедленно раздобыть хоть какое-то оружие! В два скачка оказавшись рядом с убитыми но-вансами, я забрал у одного из них дубинку, у второго — копье, но взять нож не успел: сзади раздался отчаянный вопль Наа-ее-лаа.

Прямо на принцессу галопом мчались трое лу-тансов она вскочила было на ноги, но, обессилев от ужаса, снова опустилась на траву.

Сам не знаю, каким чудом я успел очутиться между атакующими каннибалами и стоящей на коленях девушкой.

Первый воин замахнулся на меня длинным ножом, но я увернулся и с такой силой ударил лу-танса дубинкой, что его голова раскололась, как спелый арбуз. Второго синелицего дьявола я пронзил копьем, сам удивившись своей ловкости, и его товарищ избавил меня от дальнейших хлопот, перерезав раненому горло. Это заняло у лу-танса всего пару секунд, но на третьей я сломал ему дубинкой шею.

Не успел я перевести дух, как меня оглушили пронзительные злобные вопли: ко мне и Наа-ее-лаа галопом мчались еще несколько синеволосых. К счастью, пока они были еще слишком далеко, чтобы подняться на дыбы и метнуть в нас дубинки и копья, — и, подхватив на руки полумертвую от страха принцессу, я кинулся бежать.

— Джу-лиан! Сюда!

Я бросился на голос Кус-ки и очутился за живой оградой из густого кустарника, где столпились два десятка женщин и детей но-вансов. Конечно, эта непрочная защита могла прикрыть их только от копий, но не от прямой атаки вражеских воинов, — поэтому, опустив Наа-ее-лаа на землю, я приготовился к драке.

Однако лу-тансы проскочили мимо. Они спешили в долину, где бушевало главное сражение, и не желали тратить время на рысканье по кустам.

Поверх кустов мне была отлично видна развернувшаяся внизу баталия.

Наблюдая за той стычкой, в которой погибла мать Кус-ки, я успел уяснить основные приема боя четвероногих лунных воинов. Поскольку ва-гасы не могли одновременно атаковать и метать копья, они прерывали бешеный бег, чтобы пустить в ход оружие, а потом снова мчались вперед. Каждый воин старался как можно быстрее двигаться, ведь в подвижную мишень труднее попасть, и в то же время выжидал момент, когда можно будет остановиться и кинуть копье; потому вся битва напоминала быструю смену картинок в калейдоскопе.

Однако на сей раз Го-ва-го изменил обычной тактике, велев своим воинам окружить себя подвижным кольцом на расстоянии двухсот-трехсот ярдов. Но-вансы то двигались вокруг небольшого возвышения, на котором стоял вождь, то останавливались и метали копья, не давая лу-тансам подойти слишком близко. А стоящий во весь рост Го-ва-го стрелял из карабина, усеивая долину трупами врагов.

Точно так же поступал другой но-ванс, которому достался второй карабин. Но этого воина защищало куда меньшее сородичей, поэтому вскоре беспорядочно атакующая толпа лу-тансов прорвала редкую цепь. Копье пронзило горло но-ванса, он рухнул, выпустив карабин, а оголтело завывающие синелицые каннибалы бросились за отступающими в беспорядке врагами.

Я увидел, что вся эта толпа мчится прямо к нашему склону, и понял, что нельзя терять ни минуты.

Вырвавшись из рук вцепившейся в меня Наа-ее-лаа, я бросился вниз и добежал до карабина прежде, чем до меня докатилась волна лу-тансов. Я расстрелял всю обойму, так и не позволив ни одному врагу подняться на дыбы, чтобы напасть. Уцелевшие синеволосые бежали, в спешке даже не добив своих раненых, а я сорвал с убитого но-ванса сумку с патронами, занял удобную позицию на полдороге между кустами, за которыми пряталась принцесса Лаэте, и продолжал стрельбу.

Впервые в жизни мне приходилось убивать мыслящих существ, но меня не мучила совесть. Если племени Го-ва-го не удастся отбить нападение, участь Наа-ее-лаа будет решена: лу-тансы убивали на месте и женщин, и детей. Поэтому я не задумывался, какие заряды в обойме моего карабина — боевые или парализующие, все равно каждому подстреленному врагу его собратья тут же перерезали горло.

Точно так же поступали со своими соплеменниками но-вансы.

В пятидесяти шагах от меня один из них упал, пораженный в ногу копьем, и тотчас его товарищ выхватил нож для последнего удара. Я уже успел привыкнуть к подобным сценам, даже научился находить им оправдание, но весь мой философский настрой полетел к черту, едва я узнал в упавшем Та-вана!

Только малое лунное притяжение позволило мне вовремя оказаться рядом, чтобы перехватить занесенный над моим четвероногим товарищем нож. Но-ванс, которого я отбросил в сторону, взвыл от негодования, но не менее негодующий вопль вырвался у самого Та-вана: к нам неслись две дюжины врагов, и молодой воин больше смерти боялся попасть в желудки лу-тансов, лишившись тем самым права на будущую жизнь.

Однако я вогнал в карабин новую обойму и остановил атаку синелицых прежде, чем они приблизились на расстояние, с которого можно было метнуть оружие.

Потом я наклонился над Та-ваном и выдернул копье из его раны.

Несмотря на все свое мужество, молодой ва-гас взвыл от боли. К счастью, зазубренное острие не задело кость, не то но-ванс навсегда остался бы калекой, что однозначно равнялось бы для него смертному приговору:

«Не можешь идти — не можешь жить!»

Я быстро обмотал рубашкой мохнатую ногу, из которой хлестала кровь.

— Сможешь встать?

Та-ван кое-как приподнялся, но тут же снова повалился на бок.

— Добей меня! — прорычал он.