Секретные дела Холмса - Джун Томсон

С каждой минутой мое раздражение росло. Наконец я почувствовал, что не могу больше ждать, и решил броситься к двери, чтобы побудить Холмса к действиям. Я полагал, что если начну действовать, то ему не останется ничего другого, как последовать за мной. Но как показали последующие события, то, что Холмс успел опередить меня, оказалось к лучшему. Только я поднялся с койки, как Холмс вскочил и громко воскликнул:

— Вот и наш сигнал!

— Какой сигнал? — спросил я, пораженный не только тем, что Холмс наконец нарушил долгое молчание, но и самим его замечанием: я не услышал ничего, кроме обычных шумов на борту «Фрисланда» и двойного гудка проходившего мимо судна.

— Сигнал о прибытии инспектора Паттерсона! Поторапливайтесь, Ватсон! Нельзя терять ни минуты!

Развив бурную деятельность, Холмс сорвал с крючков нашу одежду, швырнул мне мой плащ и натянул свой. Двумя быстрыми движениями он опустил задвижки и, распахнув дверь настежь, исчез. К тому моменту, когда я нагнал его, Холмс уже поднимался по трапу. Когда я, следуя за ним по пятам, выбрался на палубу, глазам моим предстала картина полного хаоса.

В кромешной тьме, словно светлячки, метались фонари. Их желтые лучи мельком выхватывали то корму, блестевшую от дождя, то яростно дерущихся людей. Их вопли вперемешку с ругательствами дополняли ощущение, будто я каким-то образом оказался в средневековом Адльтоне.

В центре этого дикого зрелища я смутно различил огромную фигуру Баккера и плотно сбитую фигуру капитана ван Вика. Оба сражались, как обезумевшие.

Но вот ван Вик вырвался из свалки и, быстро повернувшись, направился прямо туда, где под укрытием рулевой рубки стояли мы с Холмсом. Капитан вряд ли видел нас, так как мы спрятались в тень. Он шел к трапу слева от нас. Вход на трап охраняли, судя по шлемам и водонепроницаемым капюшонам, два полисмена, но их внимание было отвлечено побоищем, происходившим у кормы.

Еще несколько секунд, и все было бы кончено. Ван Вик достиг бы трапа и, пользуясь растерянностью полисменов, спрыгнул бы на берег и легко затерялся в лабиринте улочек и переулков верфи.

Должен признаться, что я, незадолго до того так ратовавший за активные действия и молчаливо осуждавший Холмса за бездеятельность, вдруг обнаружил, что не могу пошевелиться. При виде надвигавшейся на нас могучей фигуры капитана и его лица, искаженного от ярости, я вдруг ощутил приступ тошноты, несомненно вызванный побочным действием наркотика.

Холмс отреагировал мгновенно. Пока я беспомощно стоял, бессильный что-нибудь предпринять, он шагнул вперед. Все дальнейшее произошло в какую-то секунду. Я увидел, как мышцы его левой руки вздыбились бугром у плеча, все тело Холмса напряглось, словно натянутая пружина, и как, сверкнув побелевшими костяшками пальцев, пронесся кулак. Послышался глухой звук: сокрушительный удар достиг челюсти ван Вика. Тот, как подрубленное взмахом топора дерево, рухнул на палубу.

Холмс обернулся ко мне. Его лицо, обычно строгое, светилось торжеством победы.

— Мне кажется, Ватсон, что я наконец свел наши счеты с капитаном ван Виком.

Прежде чем я ответил, внушительная фигура в костюме из твида отделилась от группы людей, яростно дравшихся на корме, и направилась к нам. Когда человек подошел ближе, я узнал инспектора Паттерсона из Скотленд-Ярда. Я уже имел случай свести с ним знакомство во время наших предыдущих приключений и помнил его как превосходного сыщика, не раз оказывавшего нам помощь в расследованиях, не бросавшего слов на ветер и обладавшего великолепным знанием лондонского преступного мира.

— Прекрасно, мистер Холмс! — воскликнул он, останавливаясь над, казалось, безжизненным телом ван Вика и разглядывая его с явным удовлетворением. — Должен признаться, что вне профессионального ринга мне не приходилось видеть лучшего прямого левой, чем у вас[28]. А теперь, когда благодаря вам капитан выведен из игры, с остальной командой мы как-нибудь разберемся.

Инспектор указал на клубок дерущихся, который стал мало-помалу распадаться. Вскоре все члены команды, каждый в сопровождении полицейского, вереницей потянулись к трапу. Среди них я узнал помощника капитана Баккера, его руки связаны за спиной, а бородатое лицо обезображено огромной шишкой над левым глазом.

По приказу инспектора Паттерсона два полисмена, охранявшие трап, подошли к нам и, подняв ван Вика, защелкнули на его запястьях наручники. Капитан успел немного прийти в себя после удара Холмса, но на ногах держался еще неуверенно. Когда его уводили, капитан бросил на нас взгляд, исполненный такой жгучей злобы, что кровь застыла у меня в жилах при мысли, что еще совсем недавно мы с Холмсом, одурманенные наркотиком, находились целиком во власти этого отпетого негодяя.

Все члены команды «Фрисланда», за исключением капитана ван Вика и его помощника Баккера, были вскоре освобождены, поскольку не принимали участия в похищении и пленении, наши ночные приключения подошли к концу. Инспектор Паттерсон распорядился оставить охрану на борту судна, а пассажиров, находившихся в каютах и насмерть перепуганных доносившимися с палубы звуками яростной драки, предварительно успокоив, проводить на берег.

Холмс и я вместе с инспектором Паттерсоном заехали в Скотленд-Ярд, где официально опознали капитана ван Вика и его помощника Баккера. Им было предъявлено обвинение, после чего их отправили в камеры.

III

— А теперь, мой дорогой инспектор, вы, конечно, жаждете услышать более подробный и не столь сухой отчет о необычайных событиях, разыгравшихся прошлым вечером, помимо сделанного мной официального заявления, — начал Холмс.

Разговор происходил на следующий вечер, когда Паттерсон по настоянию моего друга заглянул к нам на Бейкер-стрит.

— Прежде всего о тех негодяях, которые пытались похитить нас прошлым вечером.

— Их личность установлена, — прервал детектива Паттерсон. — Это капитан парохода «Фрисланд» ван Вик и его помощник Баккер.

— О, нет, инспектор, они всего лишь агенты гораздо более могущественного и опасного лица, чье имя хорошо знакомо вам обоим. Вы не догадываетесь, о ком идет речь? Тогда я вам назову его. Это профессор Мориарти.

— Мориарти?! — воскликнули мы с Паттерсоном.

— Но, Холмс, — возразил я, поскольку инспектор в крайнем изумлении утратил дар речи, — профессор Мориарти нашел смерть на дне Райхенбахского водопада после столкновения с вами. Не хотите же вы сказать, будто он каким-то чудом выжил?

— Разумеется, не хочу, мой дорогой друг. Такое предположение было бы лишено всякой логики. Ни Мориарти, ни кто-нибудь другой не мог восстать из бездны водопада. Но человек, наделенный дьявольскими способностями творить зло, каким был Мориарти, может и из могилы оказывать свое пагубное влияние. В этой самой комнате профессор Мориарти предупредил меня однажды, что если в результате моих действий он когда-нибудь погибнет, то непременно позаботится о том, чтобы и меня тоже уничтожили[29]. Тогда же профессор сообщил мне, что стоит во главе огромного преступного синдиката, весь масштаб которого даже я не мог бы оценить. Однако в этом он заблуждался. Мной уже было установлено, что Мориарти контролирует международное преступное сообщество, совершившее по крайней мере сорок тяжелых преступлений, таких, как убийства, ограбления и изготовление фальшивых денег.

Мне кажется, что как-то в разговоре с вами, Ватсон, я сравнил профессора Мориарти с ядовитым пауком. По-моему, это удачное сравнение: его организация соткана из множества нитей и простирается по огромной территории. С помощью инспектора Паттерсона[30] нам удалось разорвать эту паутину и захватить почти всех членов шайки Мориарти. Увы, кое-кому тогда удалось ускользнуть от нас, в том числе ван Вику и его подручному Баккеру, которым хозяин поручил отомстить мне, если по каким-либо причинам покушение на мою жизнь у Райхенбахского водопада закончится неудачей.

Разработанный Мориарти план был прост. Осуществление его должно было начаться не сразу, а спустя несколько лет после нашей с ним встречи у Райхенбахского водопада[31]. По замыслу профессора к тому времени я должен был ощутить себя в полной безопасности и соответственно полностью утратить бдительность. Однако Мориарти упустил из виду два важных обстоятельства.

Во-первых, в отличие от него я никогда не был склонен недооценивать умственные способности своего противника. Мориарти обладал феноменальнейшим интеллектом. Восхищение, которое у меня всегда вызывал его безупречно работавший мозг, сравнимо разве что с отвращением, которое я питал к совершаемым им гнусным преступлениям, разработке которых он посвятил свой уникальный дар. Поэтому я мог изучать Мориарти не предвзято, а бесстрастно — как некий образец под микроскопом. Исследуя его преступную натуру, я пришел к заключению, что мы очень близки по складу ума. Это позволяло мне предвидеть ход рассуждений Мориарти и предвосхищать любое его действие с такой легкостью, словно я проник в мозг изощренного убийцы.