Морской волк - Владислав Олегович Савин

Но удача и боги войны отвернулись от Германии. Ведь ВСЕ уроки той, прошедшей войны были тщательно проанализированы и учтены. Все – военные уроки. Организация, управление и связь в вермахте на этот раз стояли гораздо выше, чем у французов и англичан. «Французские дирижабли, якобы бомбившие немецкие города» – и налет на Фрейбург в мае 1940-го. Единственный цеппелин над непокорным Льежем – и бомбежка Роттердама. Ускоренный марш правого крыла – и танковые клинья. Переодетый германский «спецназ» в Льеже – и Эбен-Эмайль, парашютисты на голландских мостах. Прорыв танковой группы Гудериана был по сути сражением у Самбре в августе 1914-го, на новой технической базе, доведенным до логического конца. Список можно продолжить – но что получила Германия в результате? В ту войну фронт был на чужой территории, вне собственно германской земли, на немецкие города не падали бомбы, Берлин не был взят, а условия капитуляции были намного более щадящими. Все уроки были напрасными – Германия навсегда утратила благосклонность богов войны.

– Вот – все немецкое мышление. Если бы тогда победили. А вот представим – что было бы если, сороковой год в четырнадцатом! «Шлиффен» полностью удался – 4 сентября 1914 года Париж был взят, Галлиени погиб в развалинах, а Жоффр застрелился. Франция капитулировала, полностью потеряв боевой дух (память о разгроме 1870 года была еще сильна; мог сработать психологический комплекс поражения и образ неодолимого врага). Но оставались еще – Англия, до которой не добраться, и Россия, заканчивающая мобилизацию. «Мы вернемся домой до листопада» – по пути на Восточный фронт.

В 1914-м у немцев не было аналога плана «Барбаросса» – и при всех недостатках русской армии очевидно: взять Москву и Питер никак бы не получилось, тем более быстро. «Русских невозможно победить, хотя и России трудно быть победительницей». В пятнадцатом году немцы сосредоточили главные усилия на востоке – но не дошли даже до Смоленска. Так что и раньше вышло бы – позиционный фронт у Минска и Полтавы, где русская кровь защищает за английские деньги интерес британского капитала. «Если мы видим, что побеждает Германия – помогаем России, если Россия – Германии». Затем, после нескольких лет бойни – скорее всего, опять революция, сначала в России, затем в Германии. И все как в той истории – что изменилось?

– Да, тенденция, однако. Победы без пользы – и капитуляция в конце. Слушай – а ведь если подумать, Германии в веке двадцатом еще больше, чем России, досталось! Два разгрома с оккупацией, расчленение с отторжением, запрет иметь армию, немцы заграничные считаются людьми второго сорта – и все это с позиции второй или третьей державы мира!

– Простите, не понял. Вы немцев жалеете?

– Никак нет, товарищ комиссар третьего ранга. Просто рассуждаю о том, что по сути у нас и них одна историческая судьба. И одна беда – наглосаксонское кидалово. А посему будет разумно – Германская ССР в составе послевоенного Союза. Чтобы отныне – вместе. Естественно, после того, как всех запятнавших себя против нас мы найдем и повесим.

– Или заставить их урановую руду копать. Своих-то жалко, чем они виноваты, ну разве что предатели, враги народа и всякие там «лесные братья». Загнать туда всех бывших эсэсовцев, гестаповцев и прочих нацистов. Сначала поражается репродуктивная функция – попросту детей у этих тварей уже не будет. Затем дохнет иммунитет, можно скопытиться от любой простуды – и этим еще повезет. Потому что дальше выпадут волосы, ногти и зубы, а в завершение начнут, как при сифилисе или проказе, отпадать ткани снаружи и разлагаться органы внутри…

– Тьфу! Петрович, аппетит не порть! Это тебе Сирый рассказал?

– Нет, мужики, в самом деле. Объявить о высшей гуманности – отмене смертной казни. Вместо нее десять лет рудников – ну а что никто не доживет, мы-то при чем? Новодворскую бы туда. И всяких там либерастов, дерьмократов, правозащитников, отцов приватизации, акул отечественного капитализма.

– Смотрю я на вас, товарищи потомки, и удивляюсь. Кажется мне, что вы тех, кто во времени вашем остался, а также союзников наших гораздо больше ненавидите, чем фашистов.

(Вот блин! Анечка! Смотрит и слушает – даже кулачок сжатый в рот засунула и слово боится пропустить. Ну Петрович, язык без костей – что я теперь девочке про светлое будущее расскажу?)

– А это уже личное, товарищ комиссар третьего ранга. Все ж немцы в нашем времени никогда нам серьезных проблем не доставляли, скорее союзниками были, и не самыми худшими. Ну не выходит у них – прикидываться друзьями, лицемерить. Немец придет открыто – буду вас убивать и грабить, поскольку вы недочеловеки и должны быть мои рабы – огребет от нас по полной, станет нам союзником. А вот американец придет с улыбкой, «френдз», жвачку даровую будет раздавать, гуманитарной помощью – вот только после как-то незаметно окажется, что вы кругом ему должны, что все ваше имущество уже его, что вам вот это запрещено, а вот в это вам надлежит верить, и детей учить, как вам укажут, и жить, как разрешат – ну а если помрете, ай эм сори, ваши проблемы! Насмотрелись мы на такое – не забудем! Как и то, что паровозы надо давить, пока они еще чайники – и Америка сейчас еще не та, что в двухтысячном.

– Ну товарищи, про это у нас разговор еще будет, раз сами вы начали. Поскольку тема очень интересная. Но поскольку война у нас пока что с немцами, так любопытно мне, чего ж они не учли, какой урок, на ваш взгляд?

– Да самый простой! Что там говорил Ильич – «война есть продолжение политики иными средствами»? Политика определяет цели войны, друзей и врагов, «с кем», «против кого», «за что». И если цель поставлена неверно, все дальнейшее геройство бессмысленно. Главная ошибка и немцев, и Наполеона, и смею надеяться, пиндосов двадцать первого века – это слишком много ставить на военную мощь, считая, что она дозволяет всё. В результате рано или поздно оказываешься один против всех – и силы уже не хватает. «Последний довод королей» у немцев слишком часто оказывался если не единственным, то первым (у Бисмарка лишь было иначе). Результат – очевиден.

Войдя в город, немцы первым делом арестовывали мэра, бургомистра, священника, всех наиболее уважаемых граждан – и объявляли, что заложники будут расстреляны при любом акте сопротивления на этой территории. Равно как и все, у кого найдут оружие, кто укрывает у себя французских или бельгийских солдат, кто покажет неповиновение в любой форме. И очень часто убивали просто для устрашения, чтобы пресечь саму мысль о сопротивлении. В городе Тамине немцы без всякого повода расстреляли четыреста жителей. В Динане-на-Маасе были схвачены шестьсот