Я, Николай II... Верховный Главнокомандующий (СИ) - Сергей Николаевич Зеленин

Как-то вдруг сами-собой – невольно-непроизвольно, у меня опустились руки…

Нет! Остаётся с горечью резюмировать: по-хорошему не договоримся!

Я психически и морально устал: а, может - так и, должно быть? А, может – ну его к чёрту?! Отречься прямо сейчас и, пошли вы все в жо…

***

Почувствовав моё состояние, Гучков - остановив меня, перегородив собой путь, горячо заговорил, буровя неистовым взором:

- Ваше Императорское Величество! - почему Вы не хотите подчиниться неизбежному? Почему, Вы не поймёте – ваше правление подходит к концу? Потому, что оно устарело и стоит на пути развития общества. Что сейчас правит и царствует…

Он, разведя как для объятий руки, запрокинул голову - как перед величайшим по размеру истуканом. «Как советский эмигрант перед американской «Статуей Свободы»», - пришло в голову.

Постояв так буквально секунду, Гучков с величайшим пафосом закончил:

- ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО КАПИТАЛ!!!

Эко, открыл мне тут «Америку»!

- Что, в современности - во всех цивилизованных странах так! Почему, Ваше Величество, Вы не хотите – по примеру просвещённых европейских монархий: ЦАРСТВОВАТЬ(!!!) – наслаждаясь жизнью и всеми доступными благами? Предоставив тяжкое бремя УПРАВЛЯТЬ(!!!), тем – у кого это лучше получится. Почему, Вы сопротивляетесь неизбежному и очевидному – которое, всё равно случится?!

Перед глазами, невольно всплывают ходячие скелеты-коровы близ Могилева – виденные во время «автопробега» к Мейшагольской позиции и, глаза умирающих детей беженцев – уже ничего от тебя не ждущие, ничего не просящие… Просто – смотрящие в самую твою душу.

ДЕРЖАТЬСЯ!!!

Пожал плечами:

- Раньше, я сопротивлялся… Наверное, потому что – всего этого не знал. Теперь же, оттого - что я это знаю! Я знаю, к чему приведёт эта ваша попытка «преобразования» - в момент тяжелейшей войны и всеобщего морального разброда в обществе.

«А технику тушения пожаров в зданиях, я проходил, - думаю, - будучи ещё студентом на лекциях по соответствующей безопасности».

- Откуда же Вы знаете, государь?

Здесь, Гучков слегка - самую малую малость, ехидно улыбнулся:

- От самого Христа-Спасителя - во время ночной молитвы, откровение услышали? – спохватившись, прижал руки к груди, - не почтите за дерзость, Ваше Величество… Такие уж слухи, среди народа ходят!

- Ничего, ничего, - хохотнул со стёбом, - я сам такие слухи распускаю, поэтому не считаю их какой-либо «дерзостью». Откуда, я это «всё» знаю, спрашиваете…?

Я, задумавшись, поймал Гучкова за пуговицу его пальто и принялся её крутить-вертеть, решаясь раскрыть перед ним «карты». Попробовать – сделать ещё одну попытку всё решить миром? Или нет?

«Думай, голова, думай – корону новую закажу»!

Наконец решившись, я отрываю пуговицу - засовываю её в карман пальто оторопевшего от изумления Гучкову и, говорю:

- Я это знаю, потому что я – вовсе не Николай Александрович Романов – Царь, Император, Самодержец вся Руси и многая, многое, многая… Понимаете, о чём я говорю, Александр Иванович?

Неожиданно тот, растеряно осматривая и ощупывая то место - где только что, была пуговица, ответил:

- Понимаю, Ваше Вел… Не знаю, как Вас там! Доктор Фёдоров давно уже сказал, что Вы – совсем другой человек. Психологически, «совсем другой человек». Вы – не Николай…

Имя моего Реципиента, он произнёс с оттенком пренебрежения.

Так, так, так…

Как и, предполагалось с самого начала - общее количество «иуд» оказалось несколько выше ожидаемого!

Гучков пристально смотрел мне в глаза:

- Так, кто же Вы?

Помедлив чуток, отвечаю со всем пафосом, на который только способен:

- Оооо… Это очень длинная история – для меня «история», в прямом смысле. «История», в смысле – не какое-то забавное приключение, а далёкое прошлое. Настолько «далёкое», что уже не найдёшь живых свидетелей - а для большинства их потомков, она стала просто скучной и не интересной… Для Вас же, это будет не «история» - а будущее. Вы уверены, что хотите про него услышать, любезнейший Александр Иванович?

Тот, широко улыбаясь, лишь развёл руками:

- А кто ж откажется? Вот Вы бы отказались…? Не знаю, как там Вас…

- Называйте меня «Николаем» - наши имена сходятся… Единственно, кстати, что сходится у меня с вашим незадачливым Императором – не считая общего количества глаз, конечно и, других естественных отверстий и выступов на теле. Насчёт же знания о грядущем…

Я сделал паузу, Гучков терпеливо ждал.

- …Я бы не советовал, так легкомысленно к этому относиться, уважаемый! Приходилось мне читать книгу, правда – фантастическую, где знание о будущем давалось в виде наказания: узнав его, человек спешил свести счёты с жизнь – чтоб избежать ещё более ужасного конца… Вы уверены, Александр Иванович, что не поступите так же?

Поколебавшись, тот уверенно и твёрдо ответил:

- Самоубийство – смертный грех, Николай! Думаю, ни при каких обстоятельствах не совершу это деяние.

- Хорошо – Вы сами этого хотели! Тогда, внимательно слушайте…

***

И, я вкратце – минут за пятнадцать, рассказал Председателю «ЦВПК» Гучкову, всю «новейшую» историю – не вдаваясь особенно во второстепенные детали или подробности.

Так сказать – «дайджест»!

В конце «политинформации», я опять поймав Гучкова за другую пуговицу, подтянул его как можно ближе к себе:

- Вот, видите – к чему это ваше «забегание вперёд телеги» приведёт? Пока не поздно, пока ещё есть время - уговорите своих коллег по «тушению» пожара керосином, согласиться на мой план по «Манифесту с отсрочкой», Александр Иванович! Или, Вы мне не верите - что так и, случится?!

Тот, бледный - как сама смерть, отчаянным жестом выпростав свою пуговицу и отшатнувшись от меня, проблеял – не по-детски истеря:

- Это невозможно, это – никак НЕВОЗМОЖНО(!!!), этого – НЕ МОЖЕТ БЫТЬ(!!!), потому что – такого не может быть НИКОГДА!!!

Гучков, схватился ладонями за лицо и отвернулся от меня…

- Но почему-то – я Вам ВЕРЮ!!! Верю, даже против своего желания! БОЖЕ…О, БОЖЕ МОЙ!!!

Плачет? Возможно: давно мною замечено – хроноаборигены более чувственны, чем мои современники и при каждом «подходящем» случае - не стесняются разводить «сырость».

***

Пока он, заходился в истерике, я досадливо подумал про себя: «Опять ты облажался, психоаналитик долбанный»!

Предположим, у какого-то человека была какая-то, как он сам считал – «благородная» цель