Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Николай Японский

Приходил врач Моисей Исокава, отец умершего в запрошлом году семинариста, проситься на время в Катихизаторскую школу.

— Курс пройти я не могу и в катихизаторы не могу, а хочется мне подробнее узнать вероучение, чтобы объяснить его простым людям. Месяцев пять–шесть, вероятно, для этого довольно будет. Теперь я оставил практику в Кавагое и свободен; если же пристроюсь опять где на практику, то опять некогда будет подробнее изучить веру.

— Трудно будет вам жить в школе. Вам, вероятно, уже лет сорок пять?

— Больше; мне пятьдесят четыре года.

— Я подумаю и посоветуюсь. Придите завтра в три часа за ответом.

Советовался с секретарем Нумабе. «Благодеяние будет, если позволите», — говорит. С учителями советоваться — слова тратить! Итак, пусть!

27 ноября/9 декабря 1897. Четверг.

Семинарист шестого класса Нижегородской Духовной Семинарии Василий Павлович Зорнин письмом, сегодня полученным, просится сюда в миссионеры. Будет написано, что миссионеру здесь должно быть с академическим образованием, и потому пусть приобретет оное и тогда возобновит просьбу.

Возмутившиеся против о. Кано в Одавара коллективно отвечают на мое письмо, что никак не могут помириться с ним, ибо он–де уже три раза каялся пред всеми и обещал безукоризненное поведение, и потому потерял их доверие; но будут терпеть его до Собора, если я дам им обещание, что потом сменю его, и просят ответить им, обещаю ли сие? Письмо — со многими подписями, но одной и той же руки и наполовину одной и той же печати, — значит, наполовину фальшивое. — Ответ мой уже заключается в прежнем письме, что о смене о. Петра должны совещаться во время Собора представители всех подведомственных ему Церквей. Так как и катихизатор Илья Сато пишет длинное послание, что–де не успел убедить к примирению, то в ответном письме ему будет упомянуто, чтобы передал возмутившимся, что обещания сменить о. Петра я не могу дать, ибо не знаю, попросит ли о том вся его Церковь. Михаила Кометани в письме не видно; вообще видно, что возмутившаяся сторона слабеет. Если о. Петр исполнит свое обещание прилежно заняться церковнослужением, то ко времени Собора, вероятно, все умирится; если нет, — ну, тогда пусть пеняет на себя, — противники его восторжествуют.

28 ноября/10 декабря 1897. Пятница.

Много разных писем; мало утешительного; почти везде — «букка ко–одзики», и потому — «дай денег». Между прочим, длиннейшее письмо о. Игнатия Като из Немуро; неопытные (и неисправимые, как Морита) священники всегда так пишут: «когда пообедал, в котором часу вышел из квартиры, когда пришел к какому христианину», — все это на каждой мелко написанной странице; и тянется утомляющее чтение письма на целый час, точно котел воды с пущенной в нее крупицей, — поймай ее! Крупицей на сей раз было следующее: в одном ри от Кусиро о. Игнатий нашел христианина, родом из Сендая, Вассиана Судзуки, который женат на аинке, имеет от нее семь детей; семнадцать лет не был на исповеди; ныне исповедался у о. Игнатия, который пишет, что советовал ему все семейство сделать христианским; а нет того, чтобы самому о. Игнатию приостановиться недели на две в Кусиро и наставить это семейство к христианству! Ибо — как же оно сделается таковым, если нет в Кусиро катихизатора, а сам Вассиан на сколько знает учение — Бог весть! Э–эх!

29 ноября/11 декабря 1897. Суббота.

Вчера умер катихизатор Василий Хориу, давно уже захворавший параличом. Царство небесное! Но вот и еще вдова с детьми на шею Церкви! Покойник — сын тоже покойного о. Тимофея Хориу, — был в свое время хорошим катихизатором, пока не устал, а потом захворал.

Катихизатор Моисей Касай, из Акуцу, пишет, что христианка родила мертвого ребенка, и что он с молитвой его похоронил; да спрашивает, какие церковные правила насчет погребения мертворожденных? И тому подобные вопросы; упоминает, что знает из школьного преподавания о непреподавании таинств мертвым и все–таки спрашивает… Подите, преподавайте таким церковные правила! Бездарность и глупость повальные! Умный народ не идет к нам, да и вообще в христианские школы и в ряды христиан. Скоро ль, Господи, Ты толкнешь сей народ?

Приходили трое детей Саввы Кимура из Вакуя, — все, конечно, христиане, но, как и отец, плохие, а был когда–то отец дармоедом в Катихизаторской школе, и даже делал попытки служить катихизатором. Старший — двадцати четырех лет, другой — двадцати двух, сестра с ними — двадцати семи лет. Отправляются в Америку, в Вашингтон, изучать законы, второй в Гонолулу, сестра провожает их до Токио. Явились с письмом от Степана Ямамура, тоже юнца, недавнего семинариста; прочитав, я увидел, в чем дело.

— Где воспитывались? — спрашиваю у американца.

— В Юридической школе, что здесь около Миссии.

— И ни разу не были здесь, в Церкви? Я никогда и не видал вас.

— Однажды я виделся с вами, — вот там (указывая место у собора, где я обычно прогуливаюсь; значит, виделись мельком).

— Отец дал на дорогу до Америки, больше нет у меня никаких средств.

— Значит, есть надежные знакомые?

— Никого; в Сан–Франциско, может, и найдется кто, в Вашингтоне нет.

— На что же вы рассчитываете?

— Да вот вы дадите письмо, может быть, — говорит за него сестра.

— К кому же? Епископа в Америке я знаю только по имени, знает и он мое имя, — лично же мы с ним не знакомы. Могу дать разве мою карточку к нему. Если застанете его в Сан–Франциско, поклонитесь от меня и передайте карточку, — может, он и сделает что для вас, если у него есть надежные люди в Вашингтоне; у меня же в Вашингтоне — никого знакомых.

Дал карточку и потом благословил маленькими иконами Спасителя всех троих. Карточку мою американец бережно спрятал в свои бумаги, а икону сунул в рукав, где прячется сморкательная бумага; и потом все трое отбыли, немножко, по–видимому, недовольные, что я не дал более надежных ресурсов для Америки.

30 ноября/12 декабря 1897. Воскресенье.

До Литургии о. Симеон Юкава преподал крещение двенадцати человекам, из которых четверо научены Иоанном Ямагуци, только что выпущенным из Катихизаторской школы, двое — Ильей Яманоуци, — первый плод его трудов после того, как он совершенно бесплодно пробыл год в Хацидзёосима, другой в Карацу; прочие — дети и один ученик Семинарии.

Христианин из Оцу — молодой врач, приехавший держать экзамен на военного врача — очень хвалил нынешнее состояние Церкви там; Иоанна Судзуки любят и уважают даже язычники, новые слушатели у него есть, и скоро будет крещение нескольких, в Церковь христиане ходят, пение в ней хорошее. Очень приятно и желательно, чтобы Судзуки остался там надолго.