НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - Николай Берг

- Ты что, даже бикини не одевала? - удивленно осведомилась Вера.

Покраснеть гуще у Ирки уже вряд ли бы получилось, потому внешне ответный удар напарницы она перенесла невозмутимо. Но это только внешне - и, пожалуй, только на мужской взгляд, достаточно бесполезный для оценки тонких душевных движений.

Если б на Ирку посмотрел бы сейчас стандартный мужик, то он увидел бы только голую смутившуюся деваху, ядреную, здоровую и вполне себе симпатичную. Правда любой нормальный мужик заметил бы тут же и вторую девушку, тоже обнаженную и тоже вполне себе симпатичную. После этого скорее всего у мужчины произошел бы легкий клин в башке и на минуткудругую случилась бы ситуация горемычного буриданова осла, намертво затупившего при виде двух равноценных целей. Если бы нормального мужика после этого тут же спросили - что там собственно происходило, то, разумеется, был бы получен достаточно полный обзор таких статей как рост, вес, размер грудей и прочие второстепенные детали. Ничего не поделаешь, чтоб мужчина стал наблюдательным, и хотя бы немного стал разбираться в женских нюансах поведения, моментально оценив мимолетную мимику и малозначащие на первый взгляд телодвижения, требуется жесткая и долгая наука, которую обычно постигают за десятилетия семейной жизни. Да и то при этом мужчины учатся понимать язык тела только одной женщины - жены. У особо толковых удается просекать еще одну - тещу.

Вот женщина - женщина бы с ходу выдала полный дамейдж рипорт о только что произошедшей в предбаннике стычке. Впрочем, как пишут умные люди - это заложено в мужчинах и женщинах с тех самых времен, когда их создавал Творец. Именно поэтому мужчине положено засечь цель охоты за километр, а женщине точно знать, где и чем в пещере занимается в этот самый момент каждый из ее пяти детенышей. И потому легкая, тут же исчезнувшая, гримаска на лице Веры, невольно выставленная вперед ножка и невольное, только обозначенное движение руки Иры, ее дернувшаяся нижняя губа и еще два десятка подобных деталей были бы для женского глаза так же очевидны, как для мужского что - нибудь очевидное, кинематографическое, на манер - этот тому дал в морду, да промазал, а этот ему сапогом по яйцам - хрясь! Тот и с копыт долой!

Вот и для женщины было бы видно, что та, которая потоньше, часто загорала топлесс, а вторая - потабуретистей - не загорала вообще и уж всяко не делала себе интимных стрижек. И что тоненькая только что уела свою подружку. Причем сильно.

- Пошли в парную… - пробурчала Ирка.

Она отчетливо понимала, что получила щелчок по носу.

Какое тут бикини, когда в лесу схроны строишь… Да тут летом такие комары, что их впору мышеловками ловить. И слепни. И оводы. Тут Ирка вспомнила чертового лося с личинками и ее передернуло.

- А я этим летом опять собиралась в Турцию - прощебетала, только войдя в парную, Вера.

В ответ Ирка шибанула ковш горячей воды на камни.

Как паровой котел взорвался. Пар рванул по парилке словно взрывная волна.

Вера, взвизгнув, вылетела обратно в предбанник.

Ирка присела, внизу было всетаки не так обжигающе, даже дышать можно было.

Потом добавила еще ковш. На душе стало полегче. Словно сама выпустила пар.

- Ты меня чуть не сварила! - возмущенно воскликнула Вера, когда напарница вышла из парной.

- «Чуть» не пуд, ничего не весит - спокойно ответила Ирина. И продолжила: «Сейчас нагреется, пар разойдется, можно будет попариться».

- Вот нафиг, я тебе не челябинский сталевар! - категорически возразила напарница, вовсе не желающая помирать в этой бане.

- Брось, попариться всегда полезно - дружелюбно ответила Ирка, опять почувствовавшая почву под ногами и от этого воспрянувшая на манер Антея. И подумала: «Эх, жаль, веников нет, я б тебя попарила бы. Ишь, в Турцию она собиралась. Сейчас я тебе закачу курорт. С бикини и подбритой мохнаткой! Мешком не перетаскаешь!»

Вера понимала интуитивно, что зря она ляпнула про Турцию. Но уж очень хотелось. И помыться тоже очень хотелось… Но ляпнуть про Турцию - все же больше.

- И куда интересно все предыдущие подевались? - интересуется у меня Ремер.

- Я совсем без понятия. Ты про сельских жителей?

- Нет, тех, кто тут выжил - эвакуировали. Я про предыдущий завоз - восемь человек было, штрафников, как я слышал.

Водила автобуса, продолжая свой какбы репортаж, информирует незадачливых участников реалитишоу о том, что им стоит взять свои мешки и идти дальше в деревню и обустраивать свою жизнь по собственному желанию, тут нянек нет. Наши пассажиры затравленно озираются. Даже за мешки не взялись еще.

- Какие же вы суки! - не удержавшись, заявляет один из выгруженных.

- В тютельку - отвечает ему Ильяс.

- Поехали! - это уже водитель из буханки торопит. Автобусоводу еще хочется поглумиться, но Ремер вскакивает на свое место. Буханка нетерпеливо гудит, разворачивается. Мы трогаемся следом.

- Както сурово очень! - вырывается у меня.

- Зато наглядно. Кнут и пряник - старая метода. И ничего лучше не придумали - весьма равнодушно отвечает Ильяс.

- Азиат ты просто, жестоковыйный.

Ильяс хмыкает. Потом совершенно спокойно заявляет:

- Любое общество, если хочет жить спокойно, не может обойтись без репрессий. И обязательно репрессии будут. Слово тебе это знакомо?

- Ну, разумеется.

- Так вот - и можешь и эти мои слова высечь на полированном камне - где человек - там и жестокость. Разница только в том, кто репрессии устраивает - бандиты или полиция. Если государство сильное - то полиция. Как в Америке. Если государство слабое - как у нас было - то бандиты и всякая сволочь, на фоне которой бандиты - просто ангелы. Но когото обязательно будут плющить. Вакаремас?

- Не вполне.

- Тогда слушай…

Но договорить ему не дает водила, дав по тормозам весьма резко, отчего мы хватаемся за автоматы. Сначала я не вполне понимаю, в чем дело - потом вижу - к нам по дороге - оттуда, откуда мы прибыли, едет во всю мочь одинокий велосипедист. Машет рукой, отчего велосипед начинает мотыляться по дороге, явно к нам едет.

- И много же у вас тут идиотов - замечает водила.

Мысленно я с ним соглашаюсь. Велосипедист наконец подъезжает к нам, барабанит в дверь. Переглянувшись с Ильясом, водила дверь открывает. Запыхавшийся парень - мы видим, что он очень молодой - вваливается в салон.

- Автомат мой верни! - заявляет он, глядя на меня.

Какой еще к чертям полосатым автомат?

- А пони и красный фургончик тебе не нужен? - ляпаю от неожиданности первое пришедшее в голову.

- Шенен, ты б сначала спросил разрешения присутствовать, поприветствовал старших. А то словно бака - гайдзин какойто вломился тут - замечает наш снайпер.

- Автомат мой верни!

Вот же заладил.

Вспоминаю, где я его видел. Он был самый борзый в охранении - еще его приятели с мертвячки, подвешенной за ногу на дереве, трусики пытались снять. Точно, забрал я у него автомат, было такое. Поди вспомни, куда этот автомат потом делся… Да небось Ильяс же и оприходовал.

- Ты как без автомата выжил во время штурма?

Парень зло смотрит. Молчит.

- Э, поехали, время - говорит снайпер водиле.

- А пассажир? Он за проезд не платил!

Бибикает нетерпеливо буханка.

- Короче, парень, дело такое - мы едем по делу, цацкаться с тобой времени нет. Автомата твоего у нас нет. Но мы можем и придумать толковое, если ты нас убедишь в том, что оно того стоит. Или вылазь - твой лисапед еще не остыл, мотор греть не придется. Се?

- Мне мой автомат нужен!

- Доктор, чего он к нам прицепился? Твой пациент что ли?

- Ну, тебе я рассказывал. Это тот - из охранения, борзый.

- Не помню. Давай, вылазь.

- Я не могу… без автомата…

- Вот зануда - снайпер горестно развел руками…

- Ильяс, пусть отработает. Нам лишние руки пригодятся. Там же спинальник, его укладывать надо не вдвоем.

- Йоко! Поедешь с нами отрабатывать?

- Поеду - мрачно отзывается парень.

Мы трогаемся с места. Буханка шустро показывает дорогу.

Ильяс присматривается к парню.

- У тебя что, оружия вообще нет?

- Кусок трубы - на велосипеде остался.

- Сильно. А почему такое мощное вооружение?

- Он мой автомат забрал.

Вот заладил.

К своему удивлению Вера осталась жива после бани. И даже не ошпарилась. Правда язычок на время она решила прикусить - Ирка наглядно показала свою выносливость, да и вообще, както расхотелось ее дразнить…

Распаренные, навертев на головы тюрбаны, вернулись в «замок».

Тут же явилась и бабка с бидоном. Оказалось - самодельный квас. Странный, светлокоричневый и с непривычным вкусом. Попили с опаской, но оказался к месту, после парилки особенно.

Витька уже заканчивал чистку оружия. И оказалось в наличии разбойничье наследство - один роскошный карабин с восьмью патронами, тяжелый импортный автомат 12 калибра, два «бока»близнеца того же калибра, двустволкакоротышка и длинная горизонталка 16 калибра, бабкина двустволка 20 калибра, странная берданка 32 калибра, да еще малокалиберный револьверчик. Тут с патронами было проще - имелись в запасе по схронам, да и в ящике их было достаточно. Как Витька не пытался узнать - откуда в ящике взялись патроны к Калашникову да винтовочные - так толком ничего не понял. Но хозяйственно присадил винтовочные в диск, расковыряв пару и убедившись, что внутри сухой порох и в темной глубине гильз посверкивают две маленькие точки фольги капсюля.