Склиф. Скорая помощь - Андрей Шляхов

Стоит хоть немного надавить — и разлетаются по инстанциям жалобы, а по Всемирной паутине гневные рассказы. Врачи-садисты (кому нравится, может вместо «врачи-садисты» поставить «врачи-убийцы») выбрасывают из больницы тяжелобольного человека, потому что у его родственников нет денег на взятки-«подмазки». Ах, сволочи, забыли, как клялись Гиппократу… Ату их, ату! Интернет, конечно, великое благо и удобство, но есть от него и вред. Всякая пурга распространяется в нем молниеносно, порождая бури откликов (ну любят люди критиковать, это у них природное свойство такое) и привлекая начальственное внимание. Разве мало случаев, когда на пике информационной волны (или лучше сказать — «информационной войны»?) оказавшихся крайними просто приносили в жертву. Некоторые врачи, затравленные обществом, даже жизнь самоубийством кончали. Недаром же говорят психиатры: «Стресс быстрее до веревки доведет, чем до бутылки».

Сейчас уже и студентов начали обучать стратегиям поведения в конфликтных ситуациях, Крылов этого еще не застал. Да разве ж этому можно по учебникам научиться? Этому только жизнь учит, по мере накопления опыта. Крылову поначалу казалось, что разумным словом можно достучаться до любого. Какое там! Бейсбольной битой до любого можно достучаться, а словом только до понятливых. Но бейсбольная бита врачу как-то не к лицу. Не сочетается она с традиционным образом врача, да и принципам гуманизма противоречит. А иногда придешь в ординаторскую после очередного бурного общения, вздохнешь и подумаешь: «Врезать бы им чем-нибудь увесистым — тогда бы поняли». Однако такие мысли лучше не озвучивать и вообще гнать от себя подальше. Не к лицу они врачу, который по определению является гуманистом.

Крылов вздохнул, посмотрел в окно, посмотрел на часы, подумал, что неплохо бы сегодня слегка размяться в бассейне, пододвинул к себе чистый лист бумаги, взял ручку и начал писать, стараясь, чтобы слова выходили как можно более разборчивыми. Главный врач не любил нечитаемых почерков, а Крылов и в школе писал коряво, а два десятилетия врачебной работы, с ее вечной торопливой писаниной, убили его почерк окончательно.

«Заместителю директора

НИИ СП имени Склифософского по лечебной работе,

главному врачу профессору Гайтанскому Ю. Я.

от

врача отделения неотложной сосудистой хирургии

Крылова Игоря Робертовича

Объяснительная

27 октября 2011 года в ординаторской отделения состоялся мой разговор с сыном Тошинцева Максима Степановича, находившегося в то время на лечении в отделении неотложной сосудистой хирургии (история болезни № 11–965), Тошинцевым Петром Максимовичем. В ходе разговора Тошинцев П. М. высказал претензии по лечению, проводящемуся его отцу, и условиям его пребывания. Он требовал прооперировать отца и перевести его в одноместную палату. Я в спокойной, доступной для понимания форме объяснил, что Тошинцеву М. С. оперативное лечение по состоянию здоровья не показано, а также объяснил невозможность перевода в одноместную палату. Тошинцев П. М. не внял моим объяснениям и стал проявлять агрессию в мой адрес — обругал меня нецензурно и, взяв за воротник халата обеими руками, попытался прижать к стене. Эти действия я расценил как угрожающие моему здоровью, поэтому принял меры оборонительного характера, а именно схватил Тошинцева П. М. за руки и, приложив усилие, заставил его отпустить меня. После этого я указал Тошинцеву П. М. на недопустимость подобного поведения и предложил продолжить общение сразу же после того, как Тошинцев П. М. успокоится, но он повторно обругал меня нецензурными словами и ушел. Считаю, что в сложившейся обстановке я действовал в соответствии со сложившейся обстановкой. Очевидцев нашего разговора не было.

Насчет того, где и при каких обстоятельствах Тошинцев П. М. получил левосторонний перелом мыщелкового отростка нижней челюсти, о котором сказано в копии выписки из челюстно-лицевого госпиталя для ветеранов войн № 2, я ничего сказать не могу, поскольку подобной информацией не располагаю».

— Прекрасный образец канцелярского творчества! — восхитилась начальница отдела кадров, прочитав объяснительную доктора Крылова. — Особенно вот это: «Считаю, что в сложившейся обстановке я действовал в соответствии со сложившейся обстановкой»! Это же перл! Жемчужина! Вы, Игорь Робертович, в молодости в милиции не работали? Это типично их выражение.

— В молодости я санитаром работал, — улыбнулся Крылов. — В приемном отделении седьмой больницы. Срезался на вступительных экзаменах в первый мед и решил убедиться, что оно мне вообще надо. Там заодно и научился объяснительные писать. Бывало, мы всей сменой по три-четыре объяснительные писали во время дежурства. А Тошинцев этот вообще какой-то шизоид. Он еще и плюнул в меня, только я об этом писать не стал. Тем более что он промахнулся.

— А челюсть — это точно не вы, Игорь Робертович?

Доктору Крылову Инесса Карповна симпатизировала. Ей вообще нравились такие мужчины — спокойные, немногословные, с волевыми чертами лица.

— Да видели бы вы, Инесса Карповна, его будку! — Крылов раздвинул ладони, показывая примерные размеры. — Во! И челюсть толщиной с мою руку! Я бы об его челюсть свою руку сломал! Но он, знаете ли, из тех, кто ни дня без приключений прожить не может. Вышел, наверное, из Склифа раздраженным и решил на ком-то злость сорвать, вот ему челюсть и сломали. И неужели вы можете допустить, что, получив перелом челюсти у нас, в Склифе, он отправился бы за помощью во второй челюстно-лицевой госпиталь? Да он весь Склиф бы на ноги поставил, требуя оказать ему помощь!

— Зачем же тогда он обвинил вас?

— А я знаю? — Крылов пожал плечами. — Больной человек, смешалось все в голове, вот и придумал себе. А может, просто подонок. Решил досадить таким образом, извлечь хоть какую-то пользу из своего перелома. Знаете, как говорят: «Нашему вору все впору».

Спихотерапия

Спихотерапия — один из важных разделов медицины, только вот учебников по ней не пишут и кафедр одноименных не открывают. Потому что считается, во всяком случае официально, что никакой спихотерапии на самом деле не существует. Выдумки это, досужие бредни, измышления сплетников.

Однако отсутствие официального признания еще не означает отсутствия как такового. В Советском Союзе не было секса, так во всяком случае думали многие, а рождаемость держалась на неплохом, пусть и не самом высоком в мире, уровне. Проституция в Советском Союзе тоже, кстати говоря, отсутствовала как явление, если верить официальным источникам, но на самом деле девиц легкого поведения можно было найти едва ли не в любом баре. Так что поосторожнее отрицайте спихотерапию, господа отрицатели, как бы впросак не попасть.

Слово «спихотерапия», как нетрудно заметить, состоит из слов «спихо», что означает «спихнуть», и «терапия», что означает «лечение». «Спихотерапия» — это лечение путем отправления к другому врачу, перевода в другие палаты, другие отделения или другие стационары. Если вас не устраивает слово «лечение» применительно к данному контексту, то учтите, что все, исходящее от врача в адрес пациента, глобально и огульно можно отнести к понятию «терапия». Во всяком случае, «спихотерапия» — это устоявшееся название, не просто вошедшее в обиход, но и занявшее там свое место, свою нишу, укоренившееся, можно сказать.

Классическим примером «спихотерапии» является старая притча (слово «анекдот» здесь совершенно неуместно, не так ли?) о том, как некий человек с торчащей из живота вилкой явился на прием к хирургу в районную поликлинику, но хирург не захотел его принимать, потому что на часах было девятнадцать часов ноль одна минута, а хирург работал до девятнадцати ноль-ноль. «А как же я, доктор?!» — возопил бедолага, протягивая ко врачу трясущиеся руки. Хирург заученным движением выдернул вилку из живота пациента (или своего несостоявшегося пациента, это уж как вам больше нравится) и воткнул ее ему же в глаз со словами: «Идите к окулисту, он работает до двадцати часов».

«Абсурд!» — фыркнут не проникшие в суть.

«Садизм!» — возмутятся иные верхогляды.

«Вот она — наша медицина!» — закудахчут злопыхатели и очернители.

А давайте вникнем, подумаем, проанализируем.

Может ли врач поликлиники продолжать прием после того, как его время истекло? Не может, потому что подобное поведение противоречит здравому смыслу и, кроме того, грозит отразиться на других врачах, от которых администрация и пациенты будут ждать того же. А кто, кто из нас склонен перерабатывать? Положите руку на сердце и ответьте на этот вопрос. То-то же.

Может ли врач поликлиники направить больного к кому-то из своих коллег, не имея на то должных оснований. Взять и просто так, с бухты-барахты направить, никак и ничем не обосновывая? Не может!!! Это неэтично, нехорошо, это не проходит, это единодушно осуждается всем медицинским миром. Ты — хирург? Вот и принимай пациента с вилкой в животе! И не хнычь! В ординатуру по хирургии по своей собственной воле поступал, не на аркане волокли, чай.