Игрушки 2 - Артём Рыбаков

— Ну что, давайте, переодевайтесь, — скомандовал он.

Я достал из рюкзака небольшой свёрток с гражданской одеждой, которой нас снабдил Акимыч. Пара минут, и я стал выглядеть, как заправский полицай! Потрепанный серый пиджак, мешковатые шерстяные штаны, кепка, на ногах — поношенные, но крепкие яловые сапоги. Дымов провозился чуть дольше, но теперь и он щеголял в похожем наряде.

— Сань, мне кажется, что лучше начать с соседней деревни, а вы пока понаблюдаете за этими.

— Ты Есьмановцы имеешь в виду? — спросил Люк, разглядывая карту.

— Да, вот эту — за лесом. Шансов нарваться на ЭсЭс меньше, а обстановку в округе выясним.

— Согласен. Рацию возьмёшь?

— Да, но в деревню без неё пойду. Спрячу где-нибудь за околицей.

— Стволы?

— «Вальтер». Он маленький.

— Ну, — он тяжело вздохнул, — присядем на дорожку…

— Да мы и так, вроде, на земле сидим…

— Это присловье такое.

Несколько мгновений мы посидели молча, затем Люк встал. Вслед за ним поднялись и мы с Алексеем.

Как всегда, провожая ребят на задание, Александр нервничал сильнее, чем, если бы ему предстояло ползать по тылам врага. Два десятка лет войн, пусть и маленьких, но настоящих — это тот опыт, который не заменишь никакими знаниями… И, если за Люка Фермер был спокоен, то из-за Антона, а, тем более, за ставшего за последние пару недель своим Дымова сердце нет-нет, да и прихватывало…

«Тьфу ты, так седым до «полтинника» стану! — подумал Александр. — Надо чем-нибудь себя занять… таким… эдаким…»

… Общий подъём объявили в семь — через два часа после ухода разведчиков. Почти всё это время Александр провозился с немецкими минами, пытаясь разобраться в их устройстве. Накрывшись тентом, чтобы не выдать себя бликом фонаря, Фермер включил светодиодную лампу, достал инструменты и приступил к работе.

В очередной раз, столкнувшись с плодами «сумрачных тевтонских инженеров», он подивился тому, как можно простые вещи сделать сложно. «Да, два взрывателя — лучше, чем один, но три-то куда?! — думал он, разглядывая «тройник», вывернутый из немецкой мины. — Да к тому же — нажимной. А вот чека на вытяжном — получше, чем у МУВа. Универсальнее…»

Он аккуратно взял в руки мину: «Так, эта гайка прижимает крышку, а вот эти три винта её и фиксируют…»

Минута, и крышка снята. После непродолжительной возни Саша вытащил из внутренних каналов детонаторы. «Три детонатора на обычную противопехотку?! Неудивительно, что они войну проиграли! На одну мину три взрывателя и три детонатора! Ну, я думаю, что и с одним детонатором работать будет как надо…» — и он положил два «лишних» детонатора в небольшую коробку, выложенную изнутри тряпкой.

До момента, когда все встали, Александр обработал подобным образом пять мин.

К деревне мы с Зельцем подходили осторожно, прокравшись через заросли кустарника, густо росшего вдоль берега небольшой речки, что протекала метрах почти рядом с околицей, к небольшому леску, что виднелся с северной стороны. В одном месте берег был истоптан копытами и повсюду валялись коровьи лепёшки, но ни одной свежей я не заметил. Минут двадцать мы рассматривали в бинокль внешне безжизненную большую, домов в пятьдесят, деревню. Наконец я решился:

— Люк, Арт в канале. Что у тебя? — спросил я в рацию.

— Я ничего странного не вижу, — с того момента как мы пошли в деревне, Саша внимательнейшим образом наблюдал за окрестностями в оптический прицел своей винтовки.

— Тогда мы пошли!

— Ни пуха…

— К чёрту!

Я разгрёб песок под приметной корягой и, завернув в полиэтиленовый пакет рацию, зажигалку из будущего и гелевую авторучку, сунул свёрток в получившуюся нишу.

— Ты, что-нибудь оставлять будешь? — спросил я, покосившись в сторону Дымова.

Он отрицательно мотнул головой.

— Тогда пошли! — и я присыпал тайник песком.

… Деревня встретила нас странной, какой-то неживой тишиной. Нет, звуки, конечно, присутствовали: скрипел, поворачиваясь по ветру, на крыше одного из домов железный флюгер, где-то изредка стучали ставни, раскачиваемые порывами ветра… Но не раздавалось людских голосов, не мычали коровы и не лаяли собаки, то есть не было всех тех звуков, что составляют постоянный шумовой фон, к которому за две прошедшие недели я успел привыкнуть. Ощущение какой-то неправильности не покидало меня. И, одновременно с этим, в глубине души поселился страх. Больше всего в этот момент я страшился того, что найду что-нибудь похожее на то, что вчера обнаружил в такой же пустой деревне Люк.

Зельц толкнул калитку и вошёл во двор одного из домов, третьего или четвёртого с краю. Никого. Оглядев двор, он направился к крыльцу. Пришлось последовать за ним. Чтобы придать себе уверенности, я вытащил «вальтер», который спрятал сзади за поясом.

Через пару минут в дверь выглянул Дымов:

— Никого. Судя по всему, уходили в спешке. Даже продукты какие-то остались.

Сам не зная почему, я спросил:

— А дети в семье были?

— Нет. А причём здесь это?

Я, наконец, сформулировал ответ, и, больше для себя, нежели, отвечая Алексею, сказал:

— Люди обычно первым делом о детях заботятся… По вещам можно понять, что случилось…

Лёша понимающе кивнул, и мы направились к следующему дому.

Пока Дымов осматривал жилище внутри, я решил немного осмотреться на подворье.

Ближайшая небольшая постройка, оказавшаяся курятником, была пуста. Я уж было направился к большому сараю, стоявшему в глубине двора, но, сделав несколько шагов, осознал какую-то неправильность. В траве вдоль забора змеился телефонный провод…

Я проследил за ним взглядом и заметил, что он исчезает на чердаке соседнего с этим дома. Нет, проложили его аккуратно — с первого взгляда не заметишь, но, очевидно, ветер сдул его с крыши, да и я специально всматривался, так что заметил раскачивающийся на вису отрезок.

«Приплыли!» — было первой мыслью. На несколько мгновений я впал в ступор, так как первым позывом было метнуться куда-нибудь в укрытие, вторым — выручать Дымова, а третьим было осознание того, что уйти просто так нам не дадут.

Но первый порыв прошёл, и я начал думать более позитивно, благо кое-какие домашние заготовки у нас были.

Ленивой, даже можно сказать нарочито ленивой, походкой я направился к дому. Медленно поднялся на крыльцо и зашёл внутрь.

— О, Антон, смотри, здесь тоже детей не было, — начал Зельц.

— Тихо, не шебуршись! — прервал я его. — В деревне — немцы. Я наблюдательный пункт с телефоном засёк. Думаю, минут через десять-пятнадцать нас брать будут.

Лёша остолбенел на мгновение, затем рванулся к выходу. Я еле успел поймать его за локоть:

— Поздняк метаться — к лесу нам просто так уйти не дадут. Я думаю — там засада! — отрывисто бросил я ему. — Спрячь своё удостоверение где-нибудь здесь в доме… — и я, нагнувшись, вытащил из-за голенища сапога свёрток с заготовленой «липой».

Так получилось, что аусвайсы полицаев, убитых нами в той деревне, где мы забрали Лидию, были без фотографий, и Бродяга во время пребывания на МТС немного поработал над ними, так что сейчас у меня был документ на имя Захара Стополова, 1908 года рождения, сотрудника местной Вспомогательной полиции. Был сей документ выдан комендатурой Логойска две недели назад.

А Дымов стал Лександром Пройтой, восемнадцатого года рождения, и тоже — сотрудником Вспомогательной полиции.

— Так. Лёша, повязку пока не доставай, и… — я на секунду задумался, оглядывая комнату, — как документы спрячешь, ходики со стены сними, — и я показал на настенные часы с боем.

— Ээ… — Дымов на некоторое время потерял дар речи.

— Ну, должно же быть какое-то оправдание, почему мы оказались так далеко от родных мест. Так, хоть, сразу в расход не пустят… А там выкрутимся. Ну, чего застыл?! — прикрикнул я на него.

— Есть! — Алексей, похоже, пришёл в себя.

— И говор свой интеллигентный изврати как-нибудь, я тебя прошу, — добавил я.

… Когда мы вышли из дома, нагруженные двумя мешками с небогатым скарбом, нас уже поджидали. Стоило мне сделать несколько шагов, как из-за забора раздалась команда:

— Halt! Hende hoch!

Я послушно выронил мешок и потянул руки вверх. Скосив глаза я увидел двух солдат, держащих нас на прицеле.

— Nicht schießen… — как можно жалостливее попросил я. — Wir sind von der Hilfspolizei! — добавил я, безбожно коверкая немецкие слова.

Вдалеке послышался шум мотора. «А вот и начальство гадское приехало!» — подумал я и покосился на Дымова.

— Nicht umdrehenf! — раздалось из-за забора, и мне пришлось замереть.

Наконец, в клубах пыли показался «кубельваген», а за ним — грузовик, всё тот же вездесущий «Блиц». «Недоджип» остановился и с переднего места выбрался немец. «Ого, вот это горилла!» — в этом эсэсовце было под два метра росту и сильно больше центнера — весу.