Дело о похищенных туфельках - Лена Тулинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С ним было бы хорошо танцевать. Вот только он воображаемый. Ну почти. Где-то ходит, с кем-то целуется, кому-то улыбается своей невообразимо обаятельной и мягкой улыбкой. Занимается, видимо, в студии Ары Деннитсон, с нею и общается: вот к примеру, вошел к ней вчера, словно в клетку к хищнику, и Тони даже не знает, уцелел или нет!
Она танцевала заученно, бездумно и легко. Мысли текли сами по себе, не повинуясь ритму музыки, что звучала из маленького проигрывателя. Поэтому, наверно, и сбилась с такта, запнулась ногой о ногу и сердито топнула.
Хватит мечтать о несбыточном! Надо думать об отборочных! Сегодня, в пять! Пойти туда с Мэттом — хоть за яйца, но притащить его! Получить номерок, оттанцевать номер. И завтра — конкурс, конкурс! Упоительное ощущение, словно пол — это палуба корабля, а потолок — небо, и гул голосов зрителей, и жюри, выставляющее оценки. Запах духов и пота, запах танца и работы, запах жизни, которая течет в жилах тем сильнее, чем жарче танец!
Мэтт застал Тони кружащей по залу под четкий, чеканный ритм данзы. Тони поймала его странный взгляд: словно немного удивленный.
— Где тебя носит опять? — спросила девушка.
— Где носило, там уже нет, — рассеянно ответил партнер. — Тебе, я смотрю, и без меня не скучно.
Сегодня он был вполне терпим. Они прогнали номер целых три раза, и последний — без сучка, без задоринки. От входа раздались скупые аплодисменты — оказывается, танцмейстер Бато стоял и наблюдал за парой. Тони сердито засопела: она считала, что последний прогон должен быть без зрителей. У нее это было особой приметой, и нарушение ее грозило немыслимыми неудачами и бедами. Однажды на соревновании у девушки слетела с ноги туфелька, слетела и осталась болтаться, держась на ремешке. И половину танца Антония ставила ногу так, словно каблучок все еще был там, под пяткой. Она ни разу не сбилась с ритма, и станцевала прекрасно. Но за потерю туфельки баллы все же сбавили! И кстати, это те самые туфли сейчас на ней. И именно поэтому они перешли в разряд несчастливых.
И, пожалуй, то была единственная серьезная неудача, которую Тони могла припомнить — но примета, что за последним танцем нельзя подсматривать, у нее все равно была.
У всех есть приметы и суеверия. Вот ни у единого человека без этого не обошлось, считала Тони.
— Я вижу, вы поладили, — сказал Бато. — Так и знал: ваша лазмолвка — это влеменно. Да? Тепель вы готовы.
— Готовы, — бодро ответил Мэтт, опередив Тони.
И только когда они оба шли получать номерки, спросил:
— Не боишься?
— Чего?
— Ты в несчастливых туфлях.
— С чего ты взял? Они просто старые, — ответила девушка.
— А где другие?
— Ты мне скажи, — нарочито равнодушно сказала Тони.
Но Мэтт лишь пожал плечами.
— Хорошо хоть, не в новых пошла, — сказал он. — Ну что. Вперед?
ГЛАВА 16, в которой дело о туфельках растет
— Патрульные говорят — магия все-таки чувствуется там. Но слабая, — сказал Малыш.
— А менталисты умеют по такому следу находить? — спросил, всовываясь в кабинет, Кокус Медоед, который явно подслушивал. — А то, может, Муха сгоняет? Вместо собаки.
— Не умеют, — сказал Флай и от неожиданности прикрыл рот рукой.
Голос сформировался и больше не хрипел, а звучал крайне мелодично. Странно только было слышать его не от хорошенькой собеседницы, а как бы изнутри себя.
Медоед, как и Малыш, тоже оглядел его с интересом, и отчего-то Флаю захотелось прикрыться руками. В отличие от своего коллеги, Кокус не стал обрисовывать изучающим взором всю девичью фигуру, а сразу уставился на грудь. Флай не раз встречал выражение «раздевать глазами». И «поедать взглядом». И прочие устоявшиеся фразы! Да что там встречать! Разве сам он никогда не смотрел на девушек вот так?! А теперь такому осмотру подвергали его. Легко и непринужденно взгляд Медоеда расстегнул на блузке пуговки и крючки бюстгалтера на спине, мысленно освободил груди фальшивой Лидии от белоснежных кружевных чашечек и теперь с наслаждением изучал то, что было скрыто. И это, вопреки домыслам мужчин, вовсе не взволновало Флая, а скорее даже наоборот. В голову сразу же закрались мысли о безопасности и защите. Только придется теперь помнить, что защищаться тоже надо, не выходя из образа.
— А вы откуда знаете, девушка, про менталистов-то? — спросил Малыш вкрадчиво.
— Это лейтенант Лидия Пай, — сказала Эстер холодно и настолько остро, что о ее слова наверняка можно было порезаться, как об осколок льда. — Она участвует в деле.
— Ловля на живца? — оживился Медоед. — Хм. Я бы клюнул! Кстати, Лидия Пай, хотите посмотреть на моего живца в деле?
— Нет, — сразу же вырвалось у Флая. — Не думаю, что ваш живец меня воодушевит!
— Если девушка говорит «нет», то это скорее всего «да», — заметил Медоед невинно.
— Агент Ринфи, я рекомендую воздержаться, — начал было шеф, но его перебила капитан Тидо.
— Как стоите, агент? В кабинете двое старших по званию. Не желаете расстаться со своим живцом — отвечайте по существу! И только тогда, когда вас спросят! — отрывисто и сурово рявкнула она.
И Флая так и обдало ее истинными эмоциями: как ледяной водой из ведра. О да, теперь он понимал, отчего Медоед боится симпатичного капитана, Эстер Тидо! Ведь люди, не одаренные магией, все равно улавливают и холод, и неприязнь, и строгость. А она любила держать подчиненных в своем маленьком крепком кулаке. Требовала от них по полной — впрочем, как и от себя.
Вдохновленный этим примером Флай перехватил руку Талангера, хищно тянущуюся к новообретенному бюсту, и сжал запястье так, что Малыш засипел:
— Аййй! Лиииидия, что вы делаете?
— Это особое рукопожатие, — прощебетал Флай. — Для тех, кто тянет
