Трехглавый орел - Владимир Свержин

Я скользнул взглядом по альбомному листу. Рядом с ровным, как шеренги солдат на плацу прусского императора, росчерком моего дяди красовался вполне отчетливый чернильный отпечаток пальца.

– Он так волновался, – пояснила леди Кингстон, замечая, куда направлен мой взгляд, – что посадил кляксу на столе, а я, когда брала альбом, сразу не заметила. Рукав, пальцы – все перепачкала. Конфуз был необычайный, – нежно ворковала она, улыбаясь своим воспоминаниям. – Однако все это было очень давно. Надеюсь, вы порадуете меня чем-нибудь?

– Постараюсь, миледи.

– Тогда не буду вам мешать. Полагаю, попозже вы пригласите меня танцевать. Я оставляю для вас любой танец по вашему выбору. – Она помахала мне пальчиками и удалилась, сопровождаемая шлейфом кавалеров.

Чужой души потемки – словно ночь,Однако ночь темна лишь до рассвета. -

выводил я, —

Когда ж душа дорогу ищет к свету,Она потемки изгоняет прочь...

Мажордом появился на пороге залы и, грохнув посохом об пол, протяжно объявил о прибытии новых гостей:

– Граф и графиня Калиостро!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Либо вы часть проблемы, либо вы часть ее решения.

Атмосфера всеобщего ликования, воцарившаяся в зале, наводила меня на грустные мысли. Из-за своей толстокожести я никогда не мог понять восторга, который охватывает толпу в связи с приездом очередной знаменитости. Впрочем, женщины, туго затянутые в корсеты, и сами по себе находились в полуобморочном состоянии, а уж подобная новость и подавно вызывала резкий прилив крови к голове со всеми вытекающими отсюда медицинскими последствиями. Заразить же своим настроением мужчин для прекрасных дам и вовсе дело пустяковое.

Дождавшись окончания рукоплесканий, я активизировал связь:

– Дорогой дядя, у меня для вас радостная новость...

– Фон Ротт раскололся?

– Да, раскололся. Сейчас пишет добровольную явку с повинной. Но я не об этом.

– А о чем же?

– Граф Алессандро Калиостро с супругой изволили пожаловать в Санкт-Петербург.

– Как это, изволили пожаловать? Он же вчера еще был в Митаве?! – недоуменно выпалил лорд Баренс.

– Сведения императрицы устарели, он уже здесь.

– Проклятие! Я ожидал его через неделю, не раньше. Значит, общее собрание представителей масонских лож ожидается со дня на день.

– Вероятно, вы правы.

– Что ж, расклад не самый лучший, но будем играть с тем, что есть. Постарайся не терять его из виду...

– О милорд Вальдар! – Калиостро стоял рядом со мной, глядя с вежливым интересом. – Я рад видеть вас в добром здравии. Насколько я могу судить, мой бальзам пошел вам на пользу.

– Благодарю вас, граф, – поклонился я. – Ваше лекарство буквально вернуло меня к жизни.

– Лечит природа, я только помогаю ей.

Публика вновь впала в состояние истеричного восторга. Никогда еще беседа доктора с пациентом не производила такого фурора.

– Господа, господа! – прервал ликующих мой целитель. – Я прошу простить меня и мою супругу, мы весь день были в дороге и сейчас желали бы отдохнуть. Все же, кто надеется продолжить беседу о человеческих возможностях, о тех бесценных дарах, которыми награждает нас природа и которые мы отчего-то стараемся не замечать, милости прошу завтра в вечеру в дом действительного статского советника Елагина.

– Однако его превосходительство в отъезде, – послышался чей-то неуверенный голос.

– Вы, несомненно, правы, – улыбнулся неизвестному доброхоту великий посвященный. – Но завтра утром в девять часов пятнадцать минут он вернется домой и, узнав от вас о моем приезде, решит устроить вечер в мою честь.

Публика ахнула, автоматически переключая свое внимание на собеседника Калиостро. Десяток независимых наблюдателей готовы были поклясться, что тот никогда не выезжал из России и не водил знакомство с таинственным гостем герцогини Кингстон и, соответственно, не мог находиться с ним в предварительном сговоре.

– И все же, господа, я вынужден сейчас откланяться и временно похитить у вас очаровательную хозяйку праздника. Еще раз прошу простить меня. – Калиостро поклонился с непередаваемым изяществом и предложил герцогине свою тонкую аристократическую руку. Та, глядя на графа взглядом почти завороженным, последовала за ним с радостью, точнее, с каким-то странно-радостным выражением на лице, как будто наклеенным и потому неподвижным. В душе моей шевельнулась ревность обиженного ребенка, наблюдающего, как кого-то другого гладят по голове. Невзирая на присутствие здесь очаровательной итальянки, именовавшейся супругой графа, я бы, может, заподозрил наличие тайной любовной связи между Калиостро и леди Кингстон, но во всем облике, в походке, в выражении лица герцогини было что-то неправильное, неуловимо странное, так что сама мысль о любовной страсти казалась здесь безумной.

– Что-то здесь не так, – передал я. – Герцогиня смотрит на Калиостро, как влюбленный кролик на галантного удава.

– Да, я видел, – медленно произнес Баренс, наблюдавший сцену появления магистра тайных наук моими глазами. – Возможно, он гипнотизирует леди Чедлэй, Но для чего? Непонятно. Во всяком случае, на это следует обратить внимание. И вот еще что, – Баренс немного помолчал, обдумывая слова, – я в тебе не сомневаюсь, но, будь добр, когда общаешься с Калиостро, держи связь включенной: и тебе надежней, и мне спокойней.

Побродив еще немного по особняку, пытаясь симулировать светскую жизнь, я поспешил покинуть общество и удалиться в выделенный мне флигель, поскольку желание обнять подушку после столь насыщенного трудового дня подавляло все остальные.

Проснулся я довольно поздно. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густую зелень сада, сквозь цветное витражное стекло, не жгли поутру в глаза, требуя немедленного подъема, как сержант в казарме новобранцев, а тихо гладили лицо, ненавязчиво напоминая, что большинству людей в светлое время суток подобает заниматься делами, а не валяться в постели. Особенно в преддверии приема у императрицы. Подогреваемый этой мыслью, я подскочил как ошпаренный, хватая часы, лежавшие на столике у кровати. Слава богу, времени было еще вдосталь, но поспешить стоило. Слуга-француз, приставленный ко мне герцогиней, услышав резкий скрип барской койки, решил возможным потревожить меня своим присутствием.

– Прикажете умывание, мсье? Понятное дело, я приказал.

– Вы знаете, мсье Елагин прибыл домой ровно в девять часов пятнадцать минут и, узнав, что его сиятельство граф Калиостро прибыл в столицу, немедленно велел послать к нам с сообщением, что вечером их превосходительство будут счастливы устроить прием в честь графа Калиостро. – По обыкновению большинства французов, мой новый слуга закрывал рот, только пережевывая пищу и во сне, да и то не всегда. – Говорят, о приезде господина Калиостро Елагину действительно сообщил тот самый мсье, на которого вчера указал граф. Утром их экипажи встретились на Литейном, и господин Елагин пожелал узнать, что нового происходит в городе.

– Чудеса, да и только, – пробормотал я.

– О да! – чему-то радуясь, ответил француз, подавая мне полотенце. – Но после того чуда, которое совершил граф Калиостро с нашей госпожой, стоит ли удивляться подобным мелочам!

Я насторожился. Я всегда настораживаюсь, когда речь заходит о вещах, мне не понятных. А если речь идет о волшебстве, то пусть меня назовут грубым солдафоном, я склонен видеть подвох до той поры, пока не удостоверюсь в обратном.

– А ты давно служишь у герцогини? – как можно безразличнее спросил я.

– Не очень, мсье. Их светлость перебрались из Англии во Францию месяца за полтора до своего омоложения и тогда же наняла всех слуг.

– Что, неужели не осталось никого из тех, кто прислуживал ей в Англии? – Пока что мой интерес не выходил за рамки светской беседы. Допрашивать слуг с пристрастием мне было не с руки, но и без того картинка открывалась довольно занятная. Конечно, ни один закон не запрещает менять слуг хоть по три раза на дню, но все же, год за годом живя рядом с кормилицами, няньками, камеристками, камердинерами, конюхами и садовниками, невольно начинаешь воспринимать их как членов семьи, и выгнать их на улицу вот так вот одним движением руки дело не самое обычное.

– Наверное, те неприятности, которые свалились на нашу добрую госпожу, были из-за плохих слуг, – видя мое удивление, поспешил пояснить француз.

Объяснение было простое и понятное: подкуп слуг издавна был любимым видом времяпрепровождения знати, не уступая даже псовой охоте. И все же это было бы слишком просто, слишком лежало на поверхности, чтобы быть правдой. В высшем свете не бывает коротких путей.

– А откуда ты знаешь, что у герцогини в Англии были неприятности?