Химеры в саду наслаждений - Ирина Арбенина

В назначенный день все девочки принесли такие же — у кого хуже, у кого лучше сшитые — белые платьица, украшенные сверкающими снежинками из фольги. Все девочки средней группы. Кроме Кати Пащук.

Только Катя Пащук не принесла платьице. Целый месяц она репетировала вместе со всеми танец снежинок, а на Новый год сидела в углу. И в хороводе «снежинок» вокруг елки не участвовала.

С того Нового года Катя Пащук не то чтобы поняла — слишком детской была еще ее головка! — но на уровне невероятной, вдруг поселившейся в ее душе тревоги и внезапно возникшего чувства одиночества почувствовала, что платье с блестками, сверкающими, как бриллианты, ее мать для нее расшивать не будет!

И никто не будет.

Красивым девочкам, о которых плохо заботятся родители, путь в жизни прокладывают чужие мужчины. Причем сами девочки выбирают подсознательно тех мужчин, кто постарше. Это называется термином «замещение». И воспринимает, а иногда и искренне любит девочка того мужчину, как некоего папу, который одарит ее наконец всем, чего ей так не хватало. Игрушками, которые она не получила в детстве, заботой, надежностью. И подарит наконец платье в сверкающих снежинках. Но мужчина, даже если он и безумно любит «свою маленькую девочку», все-таки не папа.

Только сама девочка — Катя Пащук — знала, чего стоил ей путь наверх. Путь, по которому пробиралась она, шла, а местами, на некоторых переходах, можно сказать, и перла в обнимку со всякого рода папами, «папиками», а иногда и вовсе черт знает с какой сволочью. Так девочка Пащук и добралась наконец до финала конкурса «Мисс Совершенство».

Финал конкурса «Мисс Совершенство» принес ей главное — богатого мужа. Но Катя Пащук и замужем время не теряла. Она вложила деньги и открыла свой фитнес-центр. Платье с блестками трансформировалось в задачу добиться независимой небедной жизни…

Когда-то одна богатая женщина довольно доходчиво сумела объяснить уже девушке Пащук, что вопрос «кто платит», в общем-то, центральный в любых отношениях, какими бы близкими отношения ни были. И объяснила богачка это на примере своей любимой закадычной подруги, которую возила с собой по дорогим курортам, платила за нее в отеле и ресторане и которую считала «своим настоящим другом». «Но только не дай бог мне почувствовать, что она стала со мной на одну ногу!» — заключила свои объяснения та богатая женщина. Такова жизнь. Тот, кто не сам платит за себя, не должен вести себя, как ровня тому, кто платит за него. Не надо забываться.

Вопрос «кто платит» базисный. Конечно, тому, за кого платят, он может показаться несущественным. Мол, при таких деньгах что им стоит — пустяки. Но тот, кто платит, всегда помнит, что платит-то он. Муж мужем, но надо и соломки подстелить, чтобы не больно было падать. Собственный бизнес принес женщине Пащук настоящую независимость.

Наконец она достигла того, что называется успехом. Теперь она сама могла платить за себя. У нее было обеспеченное будущее, прекрасный муж, собственное дело, счета в надежных банках. Девочка, девушка и женщина Пащук, каждая в своем возрасте, выполнили поставленную когда-то жизненную сверхзадачу — подняться. Экстрасенсы считают, что подняться с самого низа без связей и поддержки вообще по силам только людям с очень сильной энергетикой.

Как бы там ни было, сверхзадача оказалась выполненной! Борьба за выживание завершилась полной победой девочки Пащук над обстоятельствами ее рождения. Борьба окончена, «всем спасибо».

Катя Пащук смотрела вслед столь неожиданно покинувшему ее дом молодому человеку с необычным именем Дамиан. Странный гость разбередил ее воспоминания, вернул в год главного триумфа ее жизни — конкурса красоты «Мисс Совершенство»…

ГЛАВА 18

— Понимаете, Стэплтон, куклы, которым дают по морде посетители гороховского ресторана, — в жизни всем известные, узнаваемые люди.

— Догадываюсь!

— Благодаря телеэкрану, конечно, известные!

— Ясное дело.

— Но у телевизионной известности есть оборотная сторона: кроме поклонников, у таких людей непременно есть и ненавистники!

— Да уж надо думать!

— «Я потому так долго живу и работаю, что никогда не появляюсь на телеэкране» — так сказал один итальянский прокурор.

— Может, он и прав. Прокурорам-то видней!

— Видите ли, чувство, которое испытывает телезритель к знаменитости, довольно непросто. Эта «кукла на экране» в некотором роде его собственность: он может выключить ее — как бы «убрать в сундук». Может достать снова. Знаменитости принадлежат публике, вот в чем дело, Стэплтон! Поэтому у людей возникает такая злость, когда кукла ведет себя плохо. От умиления и восторга перед знаменитостью до ненависти к ней один шаг.

— Очень оригинальная точка зрения, босс.

— Но куда может завести такая ненависть, если продолжать и дальше делать шаг за шагом? В общем, можно только гадать, какие фантазии могут родиться из подобной ненависти.

— Куда вы клоните, босс? Пытаетесь найти объяснение тому, что все жертвы в нашей цепочке имеют отношение к телеэкрану?

— Заметьте, предполагаемый заказчик — мы ведь исходим из того, что Каретников и компания лишь выполняют заказы, — хозяин нашей тройки, очень избирателен. Он явно не каннибал, не садист, не чудовище, слепо жаждущее крови, любой крови. Ведь дочь Сковородина отпустили! Она ему не понадобилась, отчего-то нужен был именно сам Сковородин!

— Ну, еще бы… такой богач!

— Почему тогда у жертв столь неравное имущественное положение? Да и деньгами их не воспользовались. Финансового проку от похищений явно никакого. Пренебрегли даже выкупом, который повез Сковородин.

— Может, разозлились на него или испугались, что обманывает?

— Разозлились… Были злы. Это возможно! И не просто злы…

— То есть?

— Здесь явно какая-то идея, Стэплтон! Вот почему нам так сложно определить мотив. Нет, здесь не жажда крови и не корысть.

— А что?

— Вот вам загадка: «Настоящая живая, но кукла… Кто это?»

— Откуда я знаю?

— Человек, который воспринимается как кукла!

— Это как?

— Именно так воспринимаются публикой вполне реальные люди — прототипы резиновых кукол Горохова.

— И что же?

— Кукла, марионетка, маска… Куклы испокон века воспринимаются зрителями как символы, олицетворяющие некие качества, пороки — глупость, жадность… А как наказать порок? Живой его носитель часто недосягаем. Недаром люди так любят жечь чучела… Заметили, как массы полюбили это занятие?

— Ну, ясно, полюбили. Хоть так добраться до ненавистной персоны!

— Вот я и повторяю: а что, если у Горохова есть в ассортименте еще и очень дорогие эксклюзивные услуги?

— То есть?

— Когда можно не просто побить куклу, а убить. И не дешевое чучело, а куклу дорогую. Очень дорогую…

— Как настоящую?

— Не как, а именно что настоящую. Если у человека есть возможность регулярно бить телевизоры, то, может, у него найдутся деньги и на то, чтобы воспользоваться такими услугами?

— Ой! И вы думаете, некрупных масштабов мошенник Артур Горохов мог такое… э… изобрести?

— Сам придумать — вряд ли… Но его могли натолкнуть на эту идею: спрос, как известно, рождает предложение.

— И Артур Горохов способен, по-вашему, польститься на такие заказы?

— Думаю, да. Как раз моральных ограничений для него не существует вовсе. У него есть сад! Была и орхидея. Я словно вижу эту картинку… Возможно, разговор, во время которого обсуждали заказ, проходил в оранжерее. Кто-то из киллеров задел рукавом нежный цветок, лепестки зацепились за обшлаг кожаной куртки. Скажем, громила Каретников… он ведь как слон в посудной лавке.

— Вот именно.

— Но Dracula chimaera есть и у автора передачи «Мой сад»…

— Верно. И вот он-то как раз имеет к телеящику непосредственное отношение, босс! Это конкретно. А идея насчет ненавистных кукол на экране телевизора, которая связывает выстроенную вами конструкцию, — всего лишь идея.

— И она вас не слишком убеждает?

— Не очень, босс.

— Вижу, она кажется вам чересчур усложненной?

— Немного. Слишком много рассуждений, философии. Жизнь проще, босс. Миром правят голод и любовь. Так сказал, кажется, император Наполеон. По-моему, ничего не изменилось с тех пор.

— Вы думаете, Стэплтон?

— И потом — как же телеботаник, владеющий второй орхидеей?

— Согласен. Рад, Стэплтон, что вы о нем не забыли.

— Как вы ехидно улыбаетесь, босс! Это называется «ткнуть носом» в недоделанную работу?

— Ну, что вы, дорогая Стэплтон, ничуть! Просто хочется узнать, что вы наконец об авторе передачи «Мой сад» выяснили?

— Торчит в Амстердаме. Любит Вермеера, — вздохнула Арина. — Шипит, как змея. В свободное от работы время подрабатывает перепродажей редких растений.