Газета Завтра 303 (38 1999) - Газета Завтра Газета
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С другой стороны, девство, сознательное безбрачие с целью полнее служить Христу — то, что позднее оформилось как монашество, — изначально рассматривалось в христианской традиции как путь "царский", "ангельское житие". Никогда не имевший семьи апостол Павел писал: "...Я желаю, чтобы все люди были, как и я; но каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе... Соединен ли ты с женой? Не ищи развода. Остался ли без жены? Не ищи жены. Впрочем, если и женишься, не согрешишь; и если девица выйдет замуж, не согрешит. Но таковые будут иметь скорби по плоти; а мне вас жаль..." Как непохожи эти наполненные живым чувством слова величайшего из аскетов-боговидцев на скрипучее брюзжание записных моралистов или безапелляционные "откровения" доморощенных "гуру"!..
Есть в христианском контексте и третий путь. Самый загадочный и противоречивый. Путь греха. Если человек не создает семью, но и не остается безбрачным, — это называется блудом... Можно было бы просто отмахнуться: мол "зла нет, зло — это просто отсутствие добра", но что-то мешает это сделать...
О том, что образ блудницы, падшей женщины, с удивительным постоянством возникает рядом со Спасителем, свидетельствуют все четыре евангелиста: здесь и Мария Магдалина (из которой Он изгнал семь бесов), и побиваемая камнями женщина (которую Христос спас словами: "кто без греха, пусть первым бросит в нее камень"), и самарянка (с ней Спаситель был откровенней, чем со своими учениками), наконец, блудница помазавшая миром его ноги (ей, на глазах обескураженных фарисеев, он отпустил все грехи, поставив ей в заслугу то, что она "много возлюбила"). Эти эпизоды всегда будут досадными недоразумениями для школьного богословия в духе “Пространного катехизиса”. Можно навалить целые горы обтекаемых банальностей на этот счет, в "сухом остатке" всегда будет одно и то же: Христу логичнее было бы знаться с благочестивыми фарисеями, а не с уличными девками. Получается, одно из двух: либо Спаситель — безнравственный человек (вернее: Богочеловек) — что, разумеется, полнейший абсурд, либо наша фальшивая мораль находится в непримиримом противоречии с самой сутью христианства.
Господь призывает нас родиться в новую жизнь, "совлечь" (то есть снять, как износившуюся одежду) с себя ветхого человека, стать человеком новым. Преданный очевидному и всеми презираемому пороку грешник (блудница или, скажем, алкоголик) предельно остро воспринимает себя как человека ветхого, человека, которого "следует преодолеть". Именно эта потенциальная готовность отказаться от всей прежней жизни без остатка выгодно отличает таких бесспорных грешников от мнимых святош, вся убогая "бухгалтерия" которых ("вычитанные" молитвы, скупердяйские "благотворительные" гроши и прочий хлам) лишь крепче "пришивает" их "ветхую шкуру" к стремительно деградирующей душе...
Нынешний "половой беспредел" свидетельствует о тотальном забвении основ нормального христианского брака (об "ангельском чине" и говорить не приходится). "Браки" сейчас все больше: "гражданские", "пробные", даже однополые. Нормальную семью (супруги "единобрачные", много детей, ухоженные старики живут рядом) — сейчас редко встретишь, хотя отдельные "реликты" все-таки есть.
Но вот кого теперь не встретишь ни при каких обстоятельствах, так это "нормальную" евангельскую блудницу (то есть, грешницу, стыдящуюся своего греха). И вот это, возможно, самое страшное...
Когда девушка с телеэкрана, держа презерватив в потной ладошке, гордо заявляет, что она выбирает "безопасный секс", ужасен не ее выбор, а отсутствие стыда за него .
Если жить праведно под силу не каждому, то знать о том, что мы грешим, обязаны все. Нормальный человек всю жизнь "падает и встает". Он может всю жизнь только падать, но потенциальная возможность в конце концов "встать" (залогом которой служит знание о том, что грех — это плохо) оставляет за ним право считаться человеком до самого конца.
Возможно, впервые в человеческой истории под вопрос поставлена сама антропоморфность прямоходящих двуногих особей...
Блуд или "безопасный секс"? Содомия или "нетрадиционная ориентация"? "Коммерция" или воровство?
От правильного ответа на эти "неглавные" вопросы зависит судьба человека, как биологического вида. Нужно отвечать...
Владимир ГОЛЫШЕВ
Александр Дугин ПУСТЬ ВЕТЕРОК ОВЕЕТ ДУШУ ТВОЮ (меладзе-2: пляж и инициация)
1. La Rottura
Предельное напряжение человеческих усилий, выливающихся в экстремальный опыт, приближает человека к инициации. Так рождается тема — "инициация и революция". В возможном опыте предела мерцает воронка невозможного опыта запредельного. На этом зиждется концепция "тамплиеров пролетариата".
Но здесь есть нюанс, есть нюанс...
Любое стремление отсюда туда есть только стремление, тяготение... В своей книге "Les principes du calcul des infinitesimaux" Генон называет вещи своими именами: аналитически предел недостижим. Лимит “x” при “х”, стремящемся к единице, никогда не станет тождественным единице. Всегда чего-то не будет хватать. Тот же парадокс Зенона Элейского об Ахилле и черепахе. Бесконечно малый элемент, недостижимый в стремлении, количественно незначителен, но онтологически огромен.
Иными словами, если у революционера-нонконформиста в какой-то момент что-то не лопнет (rupture du niveau, la rottura del livello, см. книги Эволы), инициатически его опыт окажется плевым. Иное не имеет общей меры ни с чем из Этого: и высшее и нижнее из Этого равноудалены от плоти Иного.
Из этого можно сделать много разных выводов.
Интереснее сделать все сразу.
2. Внимание Абсолюта капризно
Обыватель, отдыхающий на пляже, максимально удален от зоны риска, где роются подрывники, сговариваются революционеры и корчатся в коме объевшиеся психоделиков. Обыватель, валяющийся на топчане, снабжен защитой от революции. Это эталон "неинициации"... Тушка профана, изъятая из семиотического тира. Вне зоны высшего внимания.
Это было бы совсем так, если бы сами революционеры имели гарант обращения своей потенциальности в актуальность. Но таких гарантий Абсолют не выдает. Он вешает на крюках свободы алчущих и внимательно следит за абрисом их судорог. Возможны не те судороги, дисквалифицирующие Восставшего. Просто не те...
И чтобы проиллюстрировать жонглирующую хрупкость дистанций, внимание Абсолюта перемещается на пляж.
3. Scwarze Augenblick
Сартр, язвительно критикующий Батайя, заметил, что его "внутренний опыт", взятый как приглашение и "сообщение", недалеко ушел от призыва порадоваться пивку или вытянуться на общественном пляже, подставив полный бок солнцу. Сартр иронизировал, но тамплиеры шуток не понимают. Они все интерпретируют буквально и принимают императив метафоры.
На пляже людно и жарко. Там продают пиво. Там стоят chaises longues и жжет приветливо отчужденное солнце. Здесь наше место. "Внутренний опыт" (="инициация" для Батайя) — дело отдыхающих.
Войдя в суть вопроса, выпиваем пару литров пива. Добавляем еще. Кладем туловище на лежак. Сосновый ветерок Кипра (Анталии?) одувает плоть. Разморенное, в ощущениях матричной ласки она расползается задремать. Книжка Сартра (Батайя?) надежно закроет лицо от ожогов. Сознание рассеивается.
Вот здесь! Вот здесь! Стоп! Augenblick...
Полупотерянное разморенное пляжное сознание близится к развилке: часть существа овевает ветерок, но что-то гладко и ледяно ускользает от его томных ласк. В вашем теле захоронена капсула, ледяная, оловянная капсула, гильза, серебряное яйцо, снаряд... Очертания этого чужероднгого предмета проясняются между тем, что ощущает ветерок, и тем, что остается бесстрастным. Никакой этики, бесстрастие этой части не есть благо. Это объективная фиксация. Та же часть не заметит, как Вы умрете. В романе Майринка "Ангел Западного Окна" посвященный Бартлет Грин говорил об "башмачке Исаис". Башмачок (двусмысленный дар лунной богини) — серебряный носок проказы — делает нечувствительным к боли, к неге, к самым тонким и самым грубым встряскам плоти. На дыбе Бартлет Грин в качестве иллюстрации с хохотом откусывает себе палец. Проказа черной богини есть не что иное, как марка души, ее гофрированный шуршащей жестью вход.
Горячий пивной пляжный сладкий ветер подталкивает к бытию новую дифференцированную жизнь, подводит к ней, подразумевает ее, выводит из-за складок блуждающего внимания.
Иными словами: у полупьяного дремлющего обывателя "внутренний опыт" тот же, что и у умирающего на баррикадах революционера. Неподвижная капсула вечности привносит одно и то же волчье чувство недоумения в процесс существования обоих. Недоумения в опыте-пределе, недоумения в опыте-центре. Вы чувствуете то, что за краем, когда вам неимоверно больно, неимоверно бурно, неимоверно счастливо... Вы чувствуете в той же степени то, что за краем, когда вам неимоверно никак (условно хорошо — разве плохо выпить пиво на солнечном пляже?).