Протоколы сионских мудрецов. Фальшивка и ее использование - Пьер-Андре Тагиефф

Мы видим, что речь здесь идет о серьезных обвинениях, очень серьезных. Понятно, что израильтян обеспокоила эта публикация. Впоследствии Times поставила под сомнение подлинность «Протоколов». «Она уступила давлению еврейских финансистов Сити», – подняли крик антисемиты. «Она лишь признала свою ошибку», – ответили израильтяне. И эти последние попытались доказать, что речь идет о махинации, замышленной царской полицией. Один из агентов русской Охранки составил этот документ, вдохновляясь книжкой, напечатанной в Париже во времена Второй империи, – «Диалогом в аду между Монтескьё и Макиавелли» [sic], автором которой являлся адвокат-республиканец Морис Жоли, друг Адольфа Кремьё. В этом сочинении Монтескьё, представляющий политику, основанную на праве, беседует с Макиавелли, олицетворяющим политику, опирающуюся на силу, то есть политику Наполеона III. Произведение Жоли написано хорошо, в живом стиле: это блестящий памфлет. Напротив, «Протоколы» отличают тяжеловесность и запутанность. Между двумя этими текстами «лежит целый мир. Преследуемая цель, предложенный план, обозреваемое поле действия – все различно», – пишет аббат Буайе в исследовании, которое он посвятил «Протоколам» несколько лет назад («Последние времена… Перед концом света», 1965). Однако же в этих двух текстах мы обнаруживаем много пассажей, похожих друг на друга настолько, что невозможно предположение, в соответствии с которым оба автора якобы случайно наткнулись на одни и те же слова, на одни и те же обороты речи. Речь идет не только об изречениях общераспространенных, которые всякий образованный человек может перебирать в своей голове, но об одинаковых образах, совокупностях идей, цифрах. Тогда одно из двух: или автор «Протоколов» нашел нечто из своих идей в книге Мориса Жоли, или же оба черпали из общего источника. Евреи – и это понятно – отчаянно ухватились за первую гипотезу[238].

Филологическое доказательство плагиата сводится с тех пор, по словам Костона, к позиции, принятой в официальных и «конформистских» кругах, следуя «гипотезе», «отчаянно» поддерживаемой «евреями» и эффективно навязываемой ими, – доказательству их реальной мощи. Теория плагиата, дают нам понять, это еврейская теория. Перед заключением статьи ее автор называет несколько французских изданий «Протоколов», чтобы представить судебный процесс в Берне как полный провал «еврейских сообществ», пытавшихся заставить суд принять «их» доказательство апокрифического характера «Протоколов»:

Протоколы были переведены на французский, на немецкий, на итальянский, на испанский, затем почти на все языки. Во Франции издатель Грассе выпустил в свет перевод, сделанный Роже Ламбеленом; издательство Vieille France опубликовало перевод Юрбена Гойе; журнал Revue international des Societes Secretes напечатал перевод монсеньора Жуэна; La Libre Parole осуществило три издания книги в период с 1933 по 1938 г.; во время оккупации еще один тираж подготовил «Центр антибольшевистских исследований», руководимый Ш.-Л. Лекоком и А. Шоме и являвшийся пропагандистским подразделением «Комитета антибольшевистского действия» П. Шака. Еврейские общины выступили с протестами, но только в Швейцарии они перенесли спор в зал суда. Швейцарская антикоммунистическая организация, опубликовавшая немецкий перевод «Протоколов», предстала перед судом в Берне. Этот орган в своем приговоре, вынесенном 14 мая 1935 г., осудил издателей книги, воспроизводившей «Протоколы», и квалифицировал данное произведение как «безнравственную литературу»; однако апелляционный суд Берна отменил 1 ноября 1937 г. первый приговор: было признано, что закон о непристойных произведениях неприменим к этой книге и что поэтому «Протоколы» не попадают под действие закона. Ни в суде первой инстанции, ни в апелляционной палате их члены не высказались по сути дела[239].

Статья «Протоколы…» завершается по стандарту, принятому при их первых представлениях в начале двадцатых годов (Гойе, Жуэн, Прециози и др.), – минимизацией роли филологического аспекта подлинности и обращением к аргументу относительно волнующей пророческой ценности документа:

«Протоколы» – удивительный документ, независимо от того, являются ли они подлинными или поддельными. Ибо они описывают, начиная с 1905 г., то, что должно было совершиться в мире в течение первой половины нашего века[240].

На основе ряда предположений, содержащихся в статье, ее непредупрежденный читатель сам придет к выводу о том, что пророческий характер «Протоколов» можно объяснить лишь следующим: они действительно раскрывают намерения и план могущественного тайного меньшинства, которое совпадает с «невидимой рукой», направляющей современный ход мировой истории.

В февральском выпуске за 1991 г. ежемесячного журнала Lectures Françaises, основанного в 1957 г. Анри Костоном, мынаходим в рубрике, удачно названной «отклики и слухи», часть антологии, посвященной «Протоколам»[241], которая позволяет понять одновременно две вещи: тезис о плагиате исходит лишь из «израильских» (или «еврейских») организаций, он подхвачен «политико-медийной» Францией, то есть правящими политическими кругами; цензура, поражающая «русский документ», навязана указанными организациями, начиная с декрета Маршандо 1939 г. и кончая декретом Жокса от июня 1990 г. «Отклики и слухи» воспроизводят основную аргументации костоновского «Словаря», но выделяют (как способ реактуализировать статью) косвенное «доказательство» правдивости, даже подлинности документа, которое якобы представляют собой повторяющиеся попытки запретить распространение «Протоколов». Большая часть их пропагандистов фактически прибегнула к пресловутой очевидности здравого смысла: «только правда ранит»; это посылка рассуждения, которое продолжается следующим образом: «Итак, евреев оскорбило содержание «Протоколов», следовательно, они говорят правду о евреях».

Чтобы подкрепить свои слова, защитники «документа» вновь обращаются к авторитету почтенного аббата Буайе:

Министр внутренних дел недавно наложил запрет на некоторое количество публикаций, рассматриваемых им в качестве расистских или антисемитских (подчеркнуто в тексте). В частности, он подписал постановление, запрещающее продажу и распространение во Франции «Протоколов сионских мудрецов». Сделал это министр на основе закона, позволяющего запрещать во Франции любую публикацию иностранного происхождения. Однако «Протоколы сионских мудрецов», опубликованные во Франции уже в 1920 г. монсеньором Жуэном и Юрбеном Гойе, – два различных перевода английского издания, – затем в 1926 г. [sic; 1921 г.] Роже Ламбеленом в издательстве Грассе, – все это переводы книги, появившейся в России в начале века; один экземпляр книги (на русском языке) с 1906 г. хранится в Британском музее в Лондоне. Фактически после декрета Маршандо (1939 г.), запретившего все произведения, вредные для евреев, «Протоколы» исчезли с прилавков книжных магазинов, их невозможно найти даже у букинистов. Г-н аббат Жан Буайе довольно давно напечатал книгу «Конец света» [sic: «Последние времена перед концом света»], в ней он подверг серьезной критике этот русский документ. Он рассказывал о процессе, который израильские организации затеяли против швейцарского издателя «Протоколов» в 1935 г. Суд в Берне, не высказываясь относительно подлинности труда, осудил его как безнравственную литературу. Судьи сочли, что совершенно аморально объяснять, как можно завладеть миром[242].

В остальной части «отклика-слуха» содержалась попытка делегитимизировать вопрос о подлинности «Протоколов», при этом тезис о неподлинности полностью приписывался «еврейским организациям», как если бы он представлял собой лишь реакцию их самозащиты, вполне понятную, но ставшую благодаря мощи указанных организаций официальной истиной, государственным положением:

Являются ли «Протоколы» подлинными или поддельными? Чтобы защититься от обвинений, выдвинутых против них издателями и читателями этого произведения, еврейские организации заявили, что его текст был подделан, целиком сфабрикован царской полицией. Именно данный тезис все еще преобладает в печати и в официальных объяснениях. Советским властям было бы нетрудно дать разъяснения уже в 1920-х годах. Действительно, архивы русской империи попали в руки Ленина и его друзей в 1917–1918 гг.; семьдесят лет назад они были использованы для раскрытия закулисной стороны русских займов. Под заголовком «Гнусная продажность французской прессы» издательство Французской коммунистической партии напечатало переписку и доклады, найденные в архивах различных царских министерств. В тот момент, когда советский режим обнародовал закон, предусматривавший смертную казнь за любой акт антисемитизма, – тогда очень большое число евреев входило в новое правительство, – нормальным делом с его стороны явилась бы публикация архива Охранки относительно происхождения «Протоколов», если, как утверждалось, они представляли собой фальшивку, изготовленную царской тайной полицией. Эта публикация не была предпринята. Так что мы остаемся в состоянии неуверенности и невозможности высказаться в пользу подлинности или неподлинности «Протоколов». Антисемиты утверждают, что они верны, поскольку большая часть событий, упомянутых в этом сочинении, осуществилась в течение времени, прошедшего после его публикации. Еврейские организации отвечают, что речь идет о грубой фальшивке, план которой был взят из книги Мориса Жоли, друга Адольфа Кремьё, «Диалог в аду между Монтескьё и Макиавелли» [sic] (ср.: Dictionnaire de la politique française, tome II, P. 553, 554). Спор не закончен[243].