Не все предсказатели одинаково полезны - Светлана Багдерина

Полосатый камень покатился по неровной земле, подскакивая на невидимых глазу кочках, и остановился шагах в трех от предводителя кочевников. Люди заинтриговано вытянули шеи и уставились на его полосатый бок, ожидая продолжения.

Тогда старик достал другой камень – желтый в неровную оранжевую конопушку – и бросил его так, чтобы тот ударил полосатый.

Куча-мала обреченно замерла, скованная ужасом перед надвигающимися катастрофами…

В тишине раздался сухой стук.

Конопатый ударился о полосатого, и тот отлетел на полшага.

– Попал, однако, – с довольным видом развел руками Бунчук-ага и обвел присутствующих победным взором. – Моя забирать первый камень, однако. Потому что выиграть. И все остальные тоже забирать. Потому что понравить себе.

Керим подобострастно подскочил к мурзе и подал ему укатившиеся шары.

– Хороший батыр, – прищурился Бунчук-ага и оглядел соплеменников. – Время поздно, однако, завтра рано снимать себя – в ханство Караканское идти. Этот чужаки – хороший знак, много рабов по дороге собрать, хороший прибыль получить. Керим большой мешок белый батыр забирать, заслужил.

– А меч?!.. – не удержался начальник патруля.

– А меч я себе взять. Когда в ханство придти – считать будем, кто больше всех раб поймать. Тот меч получить.

– А ковер? – почтительно задал вопрос кто-то из воинов.

– Ковер палатка для рабы сделать сегодня. Керим сделать, у этот костер поставить, – обнажил все два зуба в улыбке мурза, и сразу стал похож на хищного зайца. – А то нощь холодно, раб заболеть – по дороге помирать, таньга не будь.

Кочевники согласно загомонили, дивясь мудрости своего повелителя.

– А теперь спать все! – поднял руки в благословении Бунчук-ага, намекая, что дискуссия окончена. – Да хранить наша всех духи степей, однако!

Стойбище ушло на покой, но трем пленникам было не до сна: для всех нашлось занятие по душе. Иванушка пытался развязать путы на руках Агафона, Агафон – привести в действие хоть одно заклинание без помощи речи, рук и шпаргалки,[37] а дед Зимарь посвятил свободное время одной, но непростой задаче – не задохнуться, так как снова приболел, и теперь его одолевали все симптомы простуды – то одновременно, то по очереди. Во главе командования лихорадочным воинством стоял насморк.

Говорить они не могли, так как кочевники перед тем, как устроить над ними палатку из Масдая, и не подумали вытащить кляпы, посчитав, что так будет надежней, а если еще и ноги связать, то можно будет обойтись и вовсе без охраны. И, в общем-то, они были правы.

Иванушка, вывернув шею так, что чуть не отвалилась голова, проводил отчаянным взглядом уносимые в шатер мурзы меч и мешок с камнями, почему-то оказавшимися совсем не волшебными, а пригодными только для изобретенной мурзой игры.

Почему? Может, силу камней могли пробудить только горные демоны? Или хитрые шепталы просто обманули посланников Костея – взяли плату и подсунули им красивую, но бесполезную игрушку?

Но зачем? Какая им от этого была выгода? И что бы они стали делать, если бы эмиссар царя потребовал испытаний? Ушли бы, как рассказывал Конро, оставив доверчивых покупателей коротать свои дни в пещере без входа и выхода?

Впрочем, какое это теперь имело значение…

Теперь сомнению не подвергалось только одно: они должны освободиться и бежать до того, как эти варвары увезут их за тридевять земель и продадут другим варварам со скидкой, в кредит или в рассрочку на вечную каторгу.

Где-то далеко на краю Белого Света едва засветлел кусочек неба, прилипший к земле. Скоро утро. И конец всем их надеждам.

Бежать. Бежать. Бежать…

Но как?!

И он выбросил из головы отвлекающие мысли и сосредоточился на растерзании узла веревки, стягивающей запястья лежащего к нему спиной чародея. Правда, нельзя было сказать, что затекшие и почти посиневшие и похолодевшие пальцы царевича успешно справлялись с этой задачей…

Дед Зимарь, уложенный Керимом с правого края, лицом к Агафону, снова чихнул, хлюпнул носом, надрывно закашлялся и… словно подавился. Иван изогнулся, точно йог, тревожно замычал, безуспешно пытаясь спросить, все ли в порядке со стариком,[38] но ответа не получил.

С правого края их лежбища донеслась какая-то возня: теперь деду с чего-то пришла в голову странная идея перевернуться на другой бок, и он теперь старался изо всех сил осуществить ее, не уронив при этом на них Масдая и не перебудив всё стойбище.

Через минуту шевеление стихло, но ненадолго: теперь сдавленно хрюкнул и замычал чародей, и ни с того ни с сего тоже принялся переворачиваться на другой бок, презрев все усилия Иванушки развязать его путы. Царевич измученно вздохнул и откинулся на землю: хоть усилий пока было в разы больше, чем результатов, всё равно было обидно. Неужели нарушенная циркуляция в боку для него была важнее возможности сбежать?! Как будто ему одному это надо!..

Спросить у друзей, какая осенняя муха или невыспавшийся скорпион их укусил, не представлялось возможным, и поэтому он решил набраться терпения и подождать, пока волшебник не осознает всю безответственность своего шага, вернее, поворота, и опять не повернется к нему задом, а к деду передом. А в это время он сосредоточится и станет стараться шевелить пальцами, пока еще не возникает сомнений, что они там, куда их разместила природа, а не отвалились еще час назад…

Наконец чародей выполнил поворот «кругом» и оказался к нему нос к носу. При свете догорающего костра в изголовье было видно, как он широко раскрыл глаза и стал делать ими, а также бровями, лбом и даже переносицей – словом, всем, что было в его распоряжении, какие-то загадочные знаки.

Иванушка, в свою очередь, изобразил недоумение той частью лица, которая была видна из-под краги Мехмета. Понял его Агафон или нет – так и осталось невыясненным, потому что он вдруг ойкнул сквозь толстую кожу перчатки, страдальчески сморщился и сердито замычал.

Царевич тихо порадовался, что рот у чародея был заткнут и, выждав несколько минут, пока разгневанный специалист по волшебным наукам успокоится, повторил свою пантомиму, на это раз более тревожно и выразительно.

Теперь маг закатил в ответ глаза, тоненько промычал нечто эмоциональное, чему слова, судя по выражению доступной части его физиономии, были не нужны, содрал с лица веревку и негнущимися окровавленными пальцами вырвал изо рта ненавистную перчатку.

– Мм-ммм?… – вытаращил глаза Иванушка.

– Дед Зимарь… – сведенными судорогой губами сумел прошептать чародей. – разрезал веревки… и ладошку мне заодно… Сейчас, подожди… пальцы разомну и вас освобожу… Стянули, проклятые… чуть руки не отвалились… Чтоб им на шее эту веревку так затянули!..

Подождав, пока пальцы из деревянных и чужих снова стали родными, Агафон извернулся и, не отрываясь от земли, перерезал веревки, связывающие его ноги. Потом настала очередь пут лукоморца и старика.

– Что это? Откуда нож? – засыпал чародея вопросами Иванушка сразу, как только получил возможность говорить. – Это ты наколдовал?

– Тс-с-с-с!.. – маг приложил палец к губам. – Всё проще. Помнишь, там, у озера с шерстяной акулой магия коснулась наших самых любимых предметов?

Иванушка нахмурился.

– Конечно, помню. Но ведь нож деда кочевник выбросил в нескольких километрах отсюда!.. Неужели…

– Ага, – швыркнул носом у Агафона за спиной старик и произнес сиплым, гундосым шепотом: – Приполз, родимый! Словно собачонка верная хозяина нашел! Я тут лежу, как на пляжу, думаю, что до утра не дожить – задохнусь, и тут чувствую – в руки тычется! Да не просто так, а рукояткой, чтобы взять его, слышь, удобнее было! Ай, умница, ай, верный друг!.. Ну, я тут времени зря терять не стал – чародея нашего освободил, а дальше уж он сам.

– Ну, спасибо, дед Зимарь, твоему подарку, – растирая о штанины кисти рук, в которые медленно и больно начинала возвращаться кровь и жизнь, улыбнулся Иванушка. – А теперь надо думать, что дальше делать.

– Масдай, – осторожным шепотом позвал Агафон. – Ты хоть чуток подсох? Лететь сможешь?

– Чуток подсох, – так же шепотом подтвердил ковер. – Лететь не смогу.

Друзья приуныли.

– Значит, остается нам одна дорожка, – вздохнул старик.

– Какая?

– Укр… – начал было он, но вспомнил вовремя об Иванушке и быстро поправился. – Я хотел сказать, взять у супостатов коней и скакать отсюда, как кипятком облитым. Хотя, сдается мне, хватятся они нас – всё одно догонят…

– А это мы еще посмотрим, – мрачно отозвался Иван.

– Ну что? Поползли? Кто видел, где у них коновязь? – закрутил головой чародей, но кроме догорающего костра и непроглядной тьмы, кишащей затаившимися вражескими шатрами, так и не смог ничего разглядеть.

– Мне кажется, они просто ловят коней, которые у стойбища пасутся…

– Конечно, с седлами, – угрюмо предположил Агафон.[39]