Гарем-академия 5. Императрица (СИ) - Мадоши Варвара

Требуемое доставили. Даари смутно догадывалась, что собирается делать Владыка, но все равно ей потребовалось собрать волю в кулак и не выдать себя ни криком, ни писком, когда он взял одну из их девочек и опустил в воду — не так, как будто купал, а так, чтобы вода накрыла спящего младенца с головой.

Так вот, Даари проконтролировала себя, а акушерка таки дернулась и даже воскликнула что-то — особенно когда тело малышки дернулось под слоем воды и сонное личико перекосило от удивления и, видимо, ужаса.

Даари и сама тогда чуть было не закричала: ее запоздало обожгло мыслью, что как бы Владыка ни хорохорился и ни изображал уверенность, он не может сто процентно знать про возможности детей-оборотней!

Но в следующую секунду вместо малыша в здоровой металлической лохани уже извивалась бойкая золотистая змейка.

— Вот, — сказал Владыка. — Так можно обойтись без инкубатора, —— он постучал себя по шее. — Жаберные щели. Закрываются годам к десяти, когда детеныш уже становится достаточно велик, чтобы охотиться только на суше. Главное, кормить их в человеческом облике.

— А что они должны есть в драконьем виде? — спросила Даари, которой действительно было любопытно.

— Личинок насекомых, мальков, икру, головастиков, полупереваренное мясо животных, отрыгнутое в воду матерью или ее старшими дочерьми, — с ухмылкой перечислил Владыка. — Не слишком аппетитные варианты, не так ли?

«Кроме того, — дополнила Даари за него, — нечего приучать их к драконьей диете. Чем больше им будет нравиться быть людьми, тем лучше».

К своему удивлению, ей не так уж и странно было смотреть на своих дочек, резвящихся в воде золотыми змейками — Владыка затем опустил в воду и двух других. Они не вызывали у нее такого умиления, как младенцы, но и отторжения не вызывали. Даже дистанцирования не было. Даари по-прежнему четко осознавала: это ее девочки. Просто они в такой вот форме. Как в костюмы нарядились на детский утренник.

Может быть, помогло то, что она часто видела, как меняет форму Владыка; даже полюбила его сперва, когда он был в теле генерала Лаора, но сумела перенести свои чувства на нужный объект.

Во всяком случае, тут проблем не было.

Проблемы начались, когда Владыка уже отбыл.

Он сказал: «Как же тяжело вас оставлять!», и Даари чуть было не сказала ему: «Ну так оставайся!»

Она очень крепко подозревала, что в нынешнем своем сентиментальном настроении он возьмет да и выполнит ее просьбу — и к чему это тогда приведет для всей Цивилизации, одни боги-духи знают. Так что не стала рисковать и говорить вслух.

Но без него как-то сразу стало бестолковей — и еще Даари почувствовала тревогу, которая как-то притихла в его присутствии. С ним она не сомневалась: и Тарика спасут, и ее саму с детьми защитят. Пусть даже Дракон ничего такого твердо не обещал. А без него она как-то сразу вспомнила, насколько трудно бывает разобраться, например, с обычным Прорывом — а драконица, в отличие от тварей, существо разумное.

Еще она, когда схлынула эйфория, почувствовала наконец последствия родов: все ужасно болело, сходить в туалет оказалось целым приключением (в худшем смысле этого слова), очень хотелось спать и жрать — жаль, что нельзя делать это одновременно! А тут еще приходилось решать массу мелких вопросов, связанных с переездом в Таалу.

И вот тут Даари сама почувствовала разницу в себе, но не ту, о которой говорила Лаили Канно — другую. Или, возможно, ту же самую разницу с другого ракурса.

Когда она только стала старшей супругой — крайне неожиданно для себя — все организовывали вокруг нее и без нее. И поезд подогнали, и распоряжения о нарядах делали, и персонал нанимали — на ее долю отводилась самая малая доля хлопот, а согласовывали с ней что-то только постфактум. А теперь вдруг выяснилось, что без одобрения или запрета Даари ни одно сколько-нибудь серьезное решение принять не могут. То ли потому, что Лаили захватила с собой минимальный персонал, в основном только службистов — и никого из евнухов. То ли по другой причине.

Кстати говоря, Даари между делом успела поинтересоваться, где Саюра Осат — и оказалось, что девушку взяли в младшие евнухи в Таальской резиденции, конкретно, в Халцедоновый дворец (это к Улиане Небесной Орхидее, выходит).

Даари тут же прикинула про себя, насколько вероятно, что похищение было как-то связано с Улианой и что к нему приложила руку и вроде бы верная Саюра Осат — но решила сильно в ту сторону не копать, не приоритетная задача. Если выяснится, что Саюра чиста, при прочих равных Даари хотела бы ее вернуть на место своей личной помощницы. Но вот пойдет ли? Насколько Даари помнила, помощница старшей супруги — грубо говоря, старшая служанка — это более высокий чин, чем младший евнух. Одна деталь: из младших евнухов есть куда расти (до старшего евнуха, потом главного евнуха резиденции, а потом, может быть, и до главы всего Дворцового управления). А на месте личной помощницы карьеры не сделаешь. Разве что старшая госпожа заведет какой-нибудь бизнес или проект и поставит свою помощницу главой этого дела. Но тогда той придется и вовсе уволиться с государственной службы, а старшей госпоже — подыскать себе новую личную помощницу.

В общем, Даари понятия не имела, что в этой ситуации выберет Саюра.

Но все это меркло перед главной проблемой.

Лаили Канно переслала Даари на новый магфон видео с Тариком. Точнее, монтаж из нескольких — то ли трех, то ли четырех — видео, которые снимали на магфоны случайные свидетели. Ибо Тарик, конечно, отличился и умудрился использовать свою экспериментальную, потенциально нестабильную и взрывную с социальной точки зрения технологию на виду у всех.

Впрочем, первый кусок принадлежал вовсе не магфону, зажатому в дрожащей руке очевидца. Первое видео было сделано на посту консьержа какого-то здания, где Тарик пытался пройти на крышу. Поскольку он нес на спине притороченный ремнями длинный цилиндр с нанесенными на него амулетными печатями, пожилой консьерж среагировал на это с оправданной подозрительностью и вступил с Тариком в перепалку.

Даари смотрела на это с нелегким чувством: ей показалось, что брат сейчас ударит старика. Тем более, что щуплый мужичок казался ниже Тарика ростом. Ух, такое ощущение, что мальчишка еще сильнее вымахал за то время, пока она его не видела! Инге в пятнадцать лет был еще пацан-пацаном, только к выпускному классу начал походить на юношу. Тут же, извольте видеть, молодой да ранний.

А еще она не могла не заметить, что Тарику не мешало бы подстричься: не то чтобы прямо совсем оброс, но волосы падают на лицо и на воротник, прямо как у какого-нибудь мятущегося персонажа в остросюжетном фильме... Или он как раз на такой эффект и нацелился?

Но все это меркло перед тем, что Тарик умудрился консьержа уговорить без применения силы. Просто вытащил из кармана джинсов и взмахнул каким-то удостоверением. Даари мысленно застонала: фальшивые документы, еще этой проблемы ей не хватало!

(Потом, правда, вспомнила, что в сложившейся ситуации это сущая мелочь, и Тарик уже даже по самому благоприятному раскладу натворил на какую-то очень закрытую лабораторию, миллион подписок о неразглашении и как минимум трех личных кураторов из трех разных СБ — и несколько успокоилась.)

В общем, консьерж махнул рукой, Тарик спрятал корочки и помчался вверх по лестнице, почему-то проигнорировав лифт. Может, опасался отключения питания? Но магию перегоняют обычно из подземных источников, соответственно, накопители и магопроводы все под землей, их попробуй повреди...

Тут, кстати, Даари хорошо разглядела цилиндр у Тарика за спиной. Он был изготовлен, скорее всего, из теплого льда и действительно покрыт печатями — так густо, что самой поверхности почти не было видно. И еще он был весь обтянут красными нитями активных магических каналов.

Значит, вот как ты выглядишь, накопитель от ракетного двигателя...

Работая вместе с Сантиром Алатом, Даари волей-неволей немного вникла в строительство космических аппаратов. Так, она помнила, что ракеты, запускаемые для вывода спутников на орбиту, используют немагический принцип, называемый «реактивным», и что в качестве источника энергии для них обычные кристаллы почему-то не подходят (тут уже Даари подробностей не знала). Поэтому в качестве накопителя использовали заряженный талисман большой мощности, который в момент пуска начинал стремительно — но не сразу весь! — разрушаться, высвобождая запасенную энергию.