Мозес - Ярослав Игоревич Жирков

По комнате разнеслись мокрые следы. Братья кинулись изучать опустевший дом. Первый вопрос – «А где Эдвин?» исчез, как только они нашли что-то интересное для себя. Нарушая все правила приличия, Йозеф копался в стопках старых писем. Все они адресованы Эдвину на фронт, один и тот же почерк, принадлежавший похоже девушке. Огромная полка книг не вызвала интереса. Такие были и у братьев дома, у Розы, и у многих других. Очень часто труды неугомонных умов просто покоились на полках, покрывшись пылью, играя исключительно декоративную роль и создавая в глазах гостей образ интеллигентного и начитанного хозяина дома. Иногда, правда, книги протирали от пыли.

Коллекция грампластинок была куда интереснее. Такое их количество при отсутствии проигрывателя казалась кощунством, преступлением против музыки! Среди неизвестных детям старых песен находились и те, что до сих пор крутили по радио. Каждый выбрал себе по пластинке и условились на том, что как только Эдвин вернется, они попросят их себе.

Дождь не прекращался. Перед порогом образовалась огромная лужа. Дом Эдвина (бывший похоже когда-то подвалом) находился в низине и оттого вода вперемешку с песком неслась к двери. Но она была высоко, почти на метр выше углубления в земле. К ней вели каменные ступени, первая из которых уже скрылась в мутной воде. Братья стали беспокоиться, что их затопит, а если нет, то им обязательно достанется от родителей за промокшие ботинки.

Странно, почему во время дождя так хочется спать? Перепады давления? Или мир за окном становится таким недоступным, что ничего не остается кроме как уснуть? А может запах дождя, такой освежающий и приятный на самом деле небесное снотворное? – братья этого не знали, только чувствовали, как хочется спать.

Перерыв все полки и ящики, братья уснули на кровати Эдвина. Мысли о затоплении и предстоящем наказании растворились в сладкой неге бездумья и снов.

Дверь распахнулась, и в дом ворвался монотонный шум дождя. На пороге стоял человек в солдатский плащ палатке и заостренным у макушки капюшоном. С него стекала вода, а в руке он держал набитую чем-то сумку. Йозеф, едва проснувшись, вскрикнул при виде человека, напугав и его и брата. Он снял капюшон – это просто Эдвин, напуганный не меньше детей.

– Как вы здесь оказались?

– Ключ. Под камнем, – ответил Йозеф. Хозяин дома бросился скорее разводить камин. Нужно было согреться и просушить вещи.

По небольшой комнате быстро разнесся жар. Дрова потрескивали словно что-то пытались сказать, напомнить Мартину из глубокого прошлого о их дружбе. Но теперь это был просто огонь, и без доли той таинственности, что была прежде.

Дети тоже поднесли свои вещи поближе к камину. Дождь еще не окончился, но засиживаться, не стоило. Они расселись вокруг огня, а Эдвин начал разбирать сумку.

– Где ты был?

– Ходил за едой, – ответил хозяин дома демонстрируя длинную французскую булку.

– Какой большой батон! – воскликнул Мартин. Эдвин улыбнулся и отломил каждому по куску. Хлеб оказался еще теплым.

– Во время войны мы заняли одну французскую деревню. Там я и попробовал впервые багет. И просто влюбился в него.

– Багет? – спросил Йозеф.

– Да, они так называют свои длинные булки.

Они принялись жевать хлеб. Он не промок и был хрустящим снаружи, но мягким внутри. Набив рот, Мартин внезапно вспомнил.

– А война, это же, как естественный отбор, да?

Эдвин поперхнулся и удивленно посмотрел на ребенка.

– Вы удивительные дети, часто задаете такие вопросы, которые не каждому взрослому на ум придет.

– Нам об этом как-то рассказывал папин друг, – пояснил Йозеф похрустывая коркой батона. Эдвин задумался.

– Если считать человека за животное, то это, наверное, так и есть, – сказал он.

– Ну так разве мы животные?

– По большой части, думаю да. Но в отличии от них, у нас есть шанс переступить свою природу. Возвыситься что ли. Один наш соотечественник сказал как-то, что человек – это мост между животным и сверхчеловеком. Стал ли он сам сверхчеловеком, доселе неизвестно, говорят, сошел с ума.

– И что всё это значит? – спросил Мартин. Эдвин перевел дыхание. «А знаю ли я сам?» – подумал он и, доев кусок булки, продолжил.

– Естественный отбор, о котором вы уже слышали это часть эволюции. Учение молодое, но интересное. В последнее время я много читаю. Так вот, если не обладающим сознанием животным для изменения требуется миллионы лет борьбы, смерти, мелких мутаций, то человек, имея такой инструмент как разум и осознанность, может опередить природу, – Эдвин встал и поставил чайник на камин. Верхняя часть его служила плитой. Говорить дальше на эту тему было сложно, ибо он сам наверняка не знал, о чем толкует.

– Ждать еще миллионы лет своей эволюции мучительно для тех, кто слишком часто об это думает. От того появляются разные философы и учения, как, например, та идея о сверхчеловеке. Люди стараются дать ответ на вопросы об особенной сущности человека, но при этом по всем законом дикой природы продолжают убивать друг друга. И опять мы топчемся на одном месте, с умными словами и развитой наукой, но всё те же агрессивные звери. Палка сменилась на каменный топор, меч на ружья и артиллерию, а суть, осталась та же – убить, захватить, выжить, – говорил Эдвин, словно сам с собой. Долго копившиеся мысли он стал изливать на детей. Чайник закипел, оратор пришел в себя.

– Боже мой! И зачем я вам всё это говорю, вам же не больше десяти.

– Семь – уточнил Мартин.

– Тем более. А может сейчас как раз самое время об этом говорить, пока вы еще можете это принять. Я не знаю. Черт побери, я ничего не знаю! – Эдвин снял с плиты бурлящий чайник, а дождь тем временем стих.

– Извините, но на чай мы не останемся. Родители и так, наверное, уже нас ищут, – сказал Йозеф.

– Да, конечно, идите.

Они надели куртки и побежали домой. Каждый по-своему размышлял об услышанном. Одни и те же слова оставили разные отпечатки в сознании. Но куда важнее сейчас было незаметно пробраться в дом и сделать вид что никто, никуда не уходил надолго.

– Мозес! Йозеф! – раздался мамин голос с верхнего этажа. Братья еще даже не успели снять куртки. Они посмотрели друг на друга: «Попались».

11.

Запрет требовал, чтобы его нарушили. Пойти к Ицхаку сразу после школы Йозеф не мог – брат заметит и обязательно сдаст его. Но Йозеф твердо решил раскрыть тайну письма. И тогда, он пошел на хитрость.

Выходные