Новые приключения Майкрофта Холмса - Куинн Фосетт

Холмс внезапно умолк, ибо Гельмут Криде сделал короткий судорожный вдох и рухнул на пол, а чашка, которую он держал в руках, разбилась, ударившись о край стола.

Саттон в обличье Майкрофта Холмса отправился в клуб «Диоген». Перед тем как уйти, он сообщил мне, что устроится в читальном зале, дабы избежать слежки. Он все еще твердо убежден, что за ним наблюдают. Если это правда, положение весьма тревожное, и я ума не приложу, что́ надо предпринять.

Сэр Мармион прислал записку: он собирается изучить историю болезни раненого курьера и выяснить, получает ли тот надлежащее лечение. Не сомневаюсь, что Адмиралтейство обеспечивает своему служащему отличный уход и заботу, но сэр Мармион, возможно, предложит иные методы лечения, которые облегчат состояние больного и ускорят выздоровление.

М. Х. и Г. все еще у немцев, и неудивительно. Я жду их не раньше чем через час. Тем временем принесли результаты вскрытия тела Юджеля Керема. Я передам их М. Х., когда он вернется. Кажется, два вывода М. Х. относительно погибшего юноши подтвердились…

Мне нужно выйти примерно на час – заглянуть к мяснику и булочнику. Завтра воскресенье, и лавки будут закрыты. Мясник обещал оставить для меня свиные ребрышки; приготовлю их завтра на обед. В понедельник будут свежие телячьи отбивные и палтус из рыбной лавки…

Глава девятая

В гостиной дома герра Амзеля на Беркли-Мьюз воцарилось молчание. На минуту все присутствующие застыли, затем барон фон Шаттенберг громко позвал дворецкого, а сэр Камерон залпом допил свой бренди, и я не мог винить его за это. Холмс опустился на колени перед молодым человеком и стал щупать пульс, затем наклонился и приложил ухо к его груди. Всем было ясно, что Гельмут Криде уже умер, ибо его лицо исказила такая гримаса, которая не могла держаться долго, будь он жив.

В дверях показался дворецкий с недовольной миной, которая тотчас уступила место ужасу.

– Господи! – выдавил он, увидев труп, и бросился к нему, но Холмс остановил его:

– Пошлите кого-нибудь за полицией. Скажите, это срочно. Смерть наступила от яда. – Холмс поднялся. – Затем заприте эту комнату. Никто не должен входить и выходить из нее. – Он посмотрел на барона фон Шаттенберга: – Надеюсь, вы не возражаете?

– О нет, – промолвил барон, потрясенный и бледный. – Я полагаюсь на вас. Это ваша страна. – Он отвернулся от тела Криде. – Но я бы не хотел здесь оставаться. Это необходимо? Быть может, мы перейдем в библиотеку, а эту комнату запрем до прихода полиции?

Холмс помотал головой.

– Это было бы неразумно, – как можно мягче ответил он. – Мы должны позаботиться о том, чтобы труп и место преступления оставались в неприкосновенности.

– Да полно вам, Холмс! – вмешался сэр Камерон в своей обычной грубоватой, задиристой манере. – Никто и не собирается трогать тело. Я думаю, это чертовски верное предложение – пойти в библиотеку. Мы ничего не добьемся, оставшись тут.

– К сожалению, вынужден вам возразить, сэр Камерон, – учтиво сказал Холмс. – Мы обязаны заверить полицию, что тело осталось точно в том же положении, какое оно занимало с самого начала, что никто не притрагивался к чашке и блюдцу и что все остается на своих местах с тех самых пор, как бедный молодой человек скончался. Если мы оставим кого-то присматривать за трупом – неважно, кто это будет, – что-нибудь может измениться, а значит, расследование с самого начала пойдет по неверному пути. Нет-нет, не поднимайте его чашку, герр Айзенфельд. Все должно оставаться как было. – Он подошел ко мне: – Гатри, раздайте всем по листу бумаги. Пусть каждый опишет, как помнит, последние минуты, предшествовавшие смерти герра Криде.

Сэр Камерон воспользовался этой возможностью, чтобы выразить свое недовольство:

– Едва ли я что-то видел. Я только что приехал и еще не отошел после того происшествия на Маунт-стрит.

Холмс отважился перебить его, чтобы продолжить:

– Будет лучше, если мы не станем обсуждать случившееся, пока не запишем свои впечатления. Возможно, таким образом выяснится какая-нибудь подробность, которую заметил только один из нас. – Он посмотрел на меня. – Гатри, будьте добры!

Я вынул из своего портфеля несколько листков, встал и раздал их немцам, сэру Камерону и Холмсу.

– Желаете, чтобы я сделал то же самое, сэр?

– Разумеется, мой мальчик! Важно, чтобы мы сопоставили наши впечатления, а это упражнение нам поможет, – объяснил Холмс, доставая свой карандаш и тут же принимаясь за дело, чтобы подать пример остальным.

Постепенно все приступили к работе. Я вернулся на свое место и тоже стал восстанавливать в памяти, что́ произошло с момента прибытия сэра Камерона и до самой смерти Гельмута Криде. Я попытался припомнить все, что видел и слышал. Это оказалось труднее, чем мне казалось, так как близкое соседство мертвого тела отвлекало меня и воспоминания мелькали перед мысленным взором, будто блики на водной глади.

– Нелепость какая-то… – немного погодя проворчал сэр Камерон. – Я мало что могу сообщить. Приехал, был принят бароном фон Шаттенбергом, здесь подавали чай, вы велели принести бренди, барон, а затем стали настаивать на этой глупой пробе. Не думаю, чтобы в этом была необходимость, но вы, немцы, любите настоять на своем. Следующее, что я увидел, был человек… на полу. – Он отложил свой лист. – Больше мне нечего добавить.

Холмс заставил себя принять сочувствующий вид:

– Это так похоже на вас, сэр Камерон, преуменьшать опасность. Однако стоит подумать о другом: возможно, яд предназначался вам.

Шотландец сразу притих. Я заметил, что кровь отлила от его щек.

– О чем вы говорите, Холмс?

– Думаю, подобный вывод напрашивается сам собой, – серьезно сказал патрон.

– Так это я должен был погибнуть? – спросил Макмиллан. – Возможно ли?

– Двадцать минут назад вы счастливо избежали еще большей опасности. Теперь мне представляется, что второй убийца был готов действовать, если не удастся первое покушение. – Холмс взглянул на листок сэра Камерона, где было нацарапано всего несколько строк. – Откуда убийцам знать, что вы будете пить не чай, а бренди?

Я чуть было не вставил, что любой, кто знаком с сэром Камероном, мог бы об этом догадаться, но сдержался. Тем временем Холмс с шотландцем продолжали разговор.

– В том, что вы говорите, есть некоторый смысл, – признал Макмиллан. – Возможно, я слегка поспешил. – Он снова взял свой лист. – Постараюсь припомнить что-нибудь еще.

– Ваши показания, несомненно, станут большим подспорьем для полицейских.

Холмс вернулся к своим записям, но через несколько минут отложил карандаш и заметил:

– Как жаль, что мы не можем выпить чаю, пока ждем.

Все, кто был в комнате, уставились на него, на лицах читались разные чувства, от иронии до неприязни. Барон фон Шаттенберг откашлялся:

– Вероятно, полиция захочет осмотреть все чайные приборы. Все, что стоят на подносе?

– Да, – подтвердил Холмс. – Мы ведь не знаем, где находится яд. – Он указал на выпечку: – Насколько я понимаю, это тоже может представлять опасность.

Эгмонт Айзенфельд протянул Холмсу свой лист.

– Как вы думаете, нельзя ли прикрыть ему лицо? Оно просто… – Он не закончил фразу, лишь жестом выразив свое отвращение.

Холмс поразмыслил и сказал:

– Не думаю, что носовой платок, наброшенный ему на лицо, что-то испортит.

Он вынул из кармана свой платок, развернул его и накрыл лицо покойного.

– Благодарю вас, – ответил Айзенфельд. – Так лучше, да и он сохранит свое достоинство.

Я вспомнил недавние рассуждения служителя морга о смерти и достоинстве и сразу понял, что эти уступки действительно нужны лишь живым, а мертвецам уже ни до чего нет дела. Я был потрясен и все же не мог отрицать этой истины. Меня поразило, что я понял это лишь сейчас, хотя за годы работы на Холмса побывал в стольких переделках.

– Гатри! – произнес Холмс, вторгаясь в мои мысли.

– Сэр? – ответил я, немедленно переключив на него свое внимание.

– Прошу вас, соберите у присутствующих показания, чтобы мы могли вручить их полиции. – Холмс оглядел находившихся в комнате: – Это недолго. Полиция прибудет с минуты на минуту.

– Надеюсь, что так, – передернул плечами сэр Камерон. – Пламя скоро погаснет, а дров здесь нет. Как думаете, мы можем позвать дворецкого, чтобы он снова разжег огонь? – Он опять сделался грубым и раздражительным.

– Полагаю, было бы разумнее сначала дождаться полиции, – ответил Холмс.

Сэр Камерон страдальчески вздохнул и посмотрел на барона:

– Где моя жена, сэр? Давайте обсудим хотя бы это, раз уж мы здесь застряли. – Мне был хорошо знаком этот тон: Макмиллан искал повод для ссоры.

– Мы для этого и собрались, – сказал Холмс, изумив меня и подыграв сэру Камерону. – Попытаемся извлечь пользу из нашего непростого положения.